№ 3 (2022)
ЛИНГВИСТИКА
НОМЕНКЛАТУРА ИНГЕРМАНЛАНДИИ: ЭТНОНИМЫ, ЛИНГВОНИМЫ И ТОПОНИМЫ
Аннотация
Рассматриваются номинации трех близкородственных малых прибалтийско-финских языков, распространенных в Ингерманландии – исторической части Ленинградской области, находящихся в длительном контакте друг с другом. Описываются как синхронные, так и исторические названия, прослеживается их происхождение и причины вытеснения одних названий другими и/или сосуществования различных названий одновременно. Исследуются пути изменения и дрейфа названий этносов и их языков. Анализируются исторические источники, словари, фиксирующие разные синхронные срезы, тексты, записанные ранее исследователями этих языков, а также собственные данные автора, полученные при полевой работе с носителями этих идиомов. Помимо номинаций языков, уделяется внимание топонимам Ингерманландии, ситуация с которыми нетривиальна, – все деревни в Ингерманландии имеют по два названия с четким дополнительным распределением: одно употребляется при разговоре на автохтонном языке, другое – при разговоре по-русски. Проводится классификация соотношений прибалтийско-финских и русских топонимов, которые можно разделить на несколько групп: кальки, полукальки, в некоторых парах топонимов к одинаковым топоосновам присоединяются разные топоформанты, часть топонимов заимствована без изменений как в русский, так и из русского языка, в некоторых из них при заимствовании адаптируется фонетика, в некоторых – меняются топоформанты, имеется большая группа пар топонимов, вообще никак не соответствующих друг другу. Делается вывод о том, что сосуществование параллельных топонимов – на автохтонных и русском языках – демонстрирует сохранение этнического самосознания, несмотря на препятствующие этому условия. Малые языки, благодаря неизбежным контактам с соседями, дают обширный материал для исследования путей изменения и дрейфа названий этносов и их языков, позволяют проследить типологию таких изменений.
Томский журнал лингвистических и антропологических исследований. 2022;(3):9-19
9-19
К НОМИНАЦИИ МИНОРИТАРНЫХ ИРАНСКИХ ЯЗЫКОВ ГОРНО-БАДАХШАНСКОЙ АВТОНОМНОЙ ОБЛАСТИ
Аннотация
Представлен экскурс в историю вопроса о разработке и введении в практику названий языков народов, населяющих Горно-Бадахшанскую автономную область Республики Таджикистан, в русскоязычной и таджикоязычной литературе в разные периоды новейшей истории. Номенклатура этих миноритарных иранских языков, известных как памирские языки, анализируется в аспекте этнокультурной и языковой политики различных государств. В дополнение рассматриваются номинации ряда местных языков, прослеживаются причины вытеснения одних наименований другими и/или сосуществования вариантов. Представлен лингвоисторический фон применения данной номенклатуры в России/СССР, Таджикистане и зарубежье. Намечены изменения, приобретшие характер тренда, в трактовке и применении данной терминологии в социополитическом дискурсе, представляющие точки зрения различных субъектов (государственные структуры, представители массмедиа, научная общественность, носители). Описывается диапазон терминов, применяемых ко всей группе и к различным памирским языкам, и эволюция их номенклатуры. Выявляются этапы становления номинаций, в частности вопросы, в какой связи они вошли в практику и как применяются в настоящее время, анализируются причины их разнообразия и сдвига в именовании. Намечен абрис некоторых аспектов применения этнонимов и глотонимов, сформированных в советский период в ходе национального размежевания и установления границ, процессов, затронувших иранские и тюркские народы Средней Азии. Особое внимание уделяется термину, обозначающему всю группу, а также ряду других наименований, которыми в настоящее время она обозначается. Институционализированный в советское время в социополитическом дискурсе термин «памирские языки» активно использовался не только в государственной и научной литературе, но и в публицистике и медийном дискурсе. В силу активизации геополитических процессов, актуализации тенденций к переформатированию государственного пространства в Средней и Центральной Азии, и в северной Евразии в целом, его сменил другой термин – «(горно-)бадахшанские языки». Анализ опирается на нормативные документы, официальные заявления политиков и общественных деятелей, а также данные научного дискурса и социальных сетей, связанные с вопросами языковой политики на таджикском, русском и отчасти английском языках. Применяется сочетание социолингвистических методов, направленных на мониторинг современных тенденций в применении номенклатуры, и ретроспективный анализ, позволяющий вскрыть причинно-следственные связи смены языковой номинации в соотношении с экстралингвистическими факторами и верифицировать результаты, выявляя переломные этнополитические моменты, служащие точками разграничения отдельных терминов.
Томский журнал лингвистических и антропологических исследований. 2022;(3):20-30
20-30
АФФИКСАЛЬНЫЙ СПОСОБ СЛОВООБРАЗОВАНИЯ В ЯКУТСКОМ АЛТАЙСКОМ ЯЗЫКАХ В СОПОСТАВЛЕНИИ С БУРЯТСКИМ (НА МАТЕРИАЛЕ ЛЕКСИКИ ЧАСТЕЙ ТЕЛА ЖИВОТНЫХ)
Аннотация
Целью исследования являлся анализ аффиксального способа словообразования якутского, алтайского языков на материале лексики частей тела животных. Для сопоставления и выявления общего и отличительного в аффиксальном словообразовании в анализируемых языках привлекался бурятский материал. Материалом анализа послужили данные словарей разной типологии и сравнительно-исторических исследований в целом по алтайским, а также по тюркским и монгольским языкам. Сопоставительный анализ выполнен на основе сравнительно-исторических исследований по тюркским языкам, опорой послужила «Сравнительно-историческая грамматика тюркских языков. Лексика» (2001). Использованы описательный, сравнительный, сравнительно-исторический методы исследования, метод сплошной выборки, а также приемы словообразовательного анализа и синтеза, систематизации, классификации. Проведенный аффиксальный способ словообразования дал возможность выявить общее и отличительное в словообразовательной системе тюркских и монгольских языков, относящихся к разным классификационным группам алтайской семьи языков, находящихся в контактной зоне сибирского ареала. Установлено, что аффиксальный способ словообразования в сравниваемых языках является продуктивным для пополнения лексикона частей тела животных, некоторые из якутских аффиксов являются заимствованиями из монгольских языков и представляют общее достояние якутского и бурятского языков. В результате изучения собранного материала авторы приходят к выводу о необходимости сравнительного исследования вторичных номинаций лексики частей тела животных в якутском, алтайском и бурятском языках: выявление древнейших продуктивных словообразовательных способов способствует установлению внутренних форм производных слов и выявлению первичных корневых морфем, что представляет собой первостепенную задачу сравнительно-исторического исследования якутского языка.
Томский журнал лингвистических и антропологических исследований. 2022;(3):31-41
31-41
ГЕНОНИМ ЛУНИКЕРСКИЙ НЕРЧИНСКИХ ТУНГУСОВ: ДО-ЭТНОНИМНОЕ И СОБСТВЕННО-ЭТНОНИМНОЕ ЗНАЧЕНИЯ И ЯЗЫКОВОЕ ПРОИСХОЖДЕНИЕ ОНИМА
Аннотация
Представлено описание генонима Луникерский – наименования рода тунгусов Нерчинского уезда XIX в. В целях определения этноязыковой принадлежности генонима Луникерский использованы методы сравнительно-исторического языкознания, а также экстралингвистические факты по данным документов Государственного архива Забайкальского края о численности рода, виде хозяйства тунгусов-луникеров, позволившие полагать об ином, нежели оленеводство, образе жизни рода. Данное родовое название неоднозначно с точки зрения этноязыковой принадлежности, поэтому описывается два плана содержания значения генонима как родового имени тунгусов Нерчинска. Собственно-этнонимное значение генонима связано с обско-угорским этноязыковым субстратом, например языком и этнографией ханты. Данное предположение связано с возможностью соотнесения изображений рыбы и белки на личных тамгахпечатях старост Луникерских родов с собственно-этнонимным (генонимным) значением родового названия Луникер. Об этой возможности свидетельствуют впервые приведенные родовые (личные) тамги старост тунгусов-луникеров, извлеченные из ревизских описей Государственного архива Забайкальского края. До-этнонимное (генонимное) значение генонима Луникер (Люникер) может быть связано с северно- самодийской лексемой именования «орла» (нганасанского luŋfe / leŋfe ‘орел’) и доказывается опорой на лингвистические и экстралингвистические данные. На вероятность гипотезы о соотнесении этноязыкового состава рода Луникер указывает и то, что в этнической среде бурят-инородцев имелись роды тавангуцкие (иногда табунуты). Значение данного экзонима объясняется из лексики кетского языка и означает «лесной», напоминая о Лесных народах эпохи монголов. В эвенкийском языке корнеслов тэвэ означает ‘народ, племя’ в значении ‘иноплеменник’, т. е. это аллоэтноним для тунгусо-маньчжурских племен прошлого. Буряты-табангуты, или табунуты, кочевали смежно с тунгусами Нерчинска, что позволяет объективировать этническую и языковую «пестроту» тунгусского населения Урульгинской степной думы Нерчинского уезда. Значение генонима Луникерский, которое представляет собой весьма архаичный ментефакт в качестве родоплеменного имени, а потому неоднозначное тому подтверждение.
Томский журнал лингвистических и антропологических исследований. 2022;(3):42-54
42-54
К ВОПРОСУ О НОМЕНКЛАТУРЕ МАРИЙСКИХ ИДИОМОВ
Аннотация
В статье рассматривается номенклатура марийских идиомов и прежде всего вопрос о количестве марийских языков. Юридический статус, закрепленный за марийским в качестве одного из государственных языков наряду с русским языком в Республике Марий Эл, в Конституции Республики Марий Эл имеет формулировку «марийский (горный, луговой)». C социолингвистической, как впрочем и с лингвистической точки зрения, ответ на вопрос о количестве марийских идиомов остается неоднозначным, в настоящее время мнения разделились: одни исследователи констатируют существование марийского языка, другие – марийских языков. Приводится краткий обзор научной и справочной литературы советского и постсоветского периода, фиксирующий номинации марийских идиомов в разное время. Анализ источников позволяет сделать вывод о том, что признание марийского языка или марийских языков зависело от категоризации горномарийского идиома либо в качестве одного из наречий (диалектов) марийского (что было связано с усилиями по созданию единой нормы марийского литературного языка), либо в качестве самостоятельного языка (и было обусловлено экстралингвистическими факторами, в частности, политическим стремлением горных марийцев закрепить особый статус за территорией проживания субэтнической группы и признать ее идиом в качестве языка, а не диалекта). Несомненный научный интерес представляет ответ на вопрос о том, как марийские идиомы воспринимаются самими носителями марийского – сколько, по их мнению, марийских языков. В целях решения данной задачи в рамках проекта по социолингвистическому обследованию в марийской диаспоре московского региона респондентам был задан вопрос относительно номинаций марийских идиомов. Результаты достоверны, поскольку выборка включает представителей всех субэтнических групп марийского этноса и, соответственно, является репрезентативной, т. е. отражает генеральную совокупность в миниатюре. Опрос показал, что номинация марийских идиомов в большей мере обусловлена субэтнической принадлежностью респондента, личным опытом общения с представителями других субэтнических групп, а не юридическим статусом, закрепленным за тем или иным идиомом. Среди тех, кто отметил марийский язык (20 % ответов в выборке), подавляющее большинство – луговые марийцы, частично – внереспубликанские (преимущественно уроженцы Башкортостана) и ни одного горного марийца. Большинством опрошенных (представители всех субэтнических групп) было указано «два марийских языка» (56 % всех ответов) или «несколько (больше двух) марийских языков» (24 %).
Томский журнал лингвистических и антропологических исследований. 2022;(3):55-68
55-68
СТРАТЕГИИ ВЫРАЖЕНИЯ ЖЕЛАНИЯ В ГОРНОМАРИЙСКОМ ЯЗЫКЕ
Аннотация
Анализируется семантическая зона желания в горномарийском языке ( уральская семья) с фокусом на две основных стратегии его выражения: синтетическую, т. е. с помощью формы дезидератива с суффиксом -ne, и аналитическую, т. е. с помощью конструкции NMLZ + šoeš (‘достигать-NPST.3SG’). Последовательно описываются семантические и морфосинтаксические свойства волитивных конструкций. Семантика конструкций анализируется с точки зрения введения шкалы альтернатив, одна из которых (выраженная лексическим глаголом) является наиболее предпочтительной для субъекта в настоящий момент. Конструкция с дезидеративным суффиксом при этом имеет дополнительный семантический компонент, связанный с готовностью субъекта к инициативным действиям для реализации желания и контролем над дальнейшим сценарием развития событий. Выводы подтверждаются как нашими полевыми данными, так и материалом корпуса текстов. С точки зрения морфосинтаксиса аналитическая конструкция, в силу наличия в ее структуре спрягаемого глагола, обладает большей свободой выражения ТАМ-категорий. В частности, она не имеет ограничений на временную референцию, тогда как дезидеративная форма совместима только с прошедшим и настоящим временем. Кроме того, аналитическая конструкция допускает любой аспектуальный контекст, в то время как дезидеративная форма не совместима с инхоативным прочтением. Кодирование субъекта желаемой ситуации при разносубъектном желании у обеих конструкций совпадает с точностью до контекстов с одноместными предикатами, где дезидеративная конструкция допускает (хотя и ограниченно) дативное маркирование наряду с аккузативным. Типологически близкие корреляты горномарийской аналитической конструкции обнаруживаются и в других языках Поволжья: уральских (луговом марийском, мокшанском, удмуртском) и тюркских (татарском, башкирском, чувашском). Выдвигается гипотеза о контактном происхождении данной конструкции под влиянием тюркских языков, где конструкция данного типа имеется и за границами рассматриваемого ареала (ср. турецкий). В описаниях ряда языков других групп (угорской и самодийской) уральской семьи, а также коми языка, входящего в группу пермских языков вместе с удмуртским, но не распространенного в Поволжье, упоминаются стратегии с финитным волитивным глаголом ‘хотеть’ или с дезидеративным аффиксом, а аналитическая конструкция с грамматикализованным глаголом движения не зафиксирована.
Томский журнал лингвистических и антропологических исследований. 2022;(3):69-87
69-87
ЦВЕТООБОЗНАЧЕНИЕ БУҘ ‘СИВЫЙ, СЕРЫЙ’ В БАШКИРСКОМ ЯЗЫКЕ: ИСТОРИКО-ЭТИМОЛОГИЧЕСКИЙ И ЛЕКСИКО-СЕМАНТИЧЕСКИЙ АНАЛИЗ
Аннотация
Рассматривается происхождение, историческое развитие и особенности употребления цветообозначения буҙ ‘сивый, серый’ в башкирском языке. Слово впервые рассматривается в широком хронологическом диапазоне: прослеживается развитие лексемы от происхождения слова до современного состояния. Этимология слова основывается на трудах ученых, в которых восстанавливаются древние формы, эволюция значений слова прослеживается по письменным источникам, начинающимся с древнетюркского периода. Актуальность исследования обусловлена отсутствием комплексного исследования по происхождению, развитию и функционированию данной лексемы в тюркских языках. В ходе исследования выявлено, что лексема буҙ восходит к пратюркскому *boŕ ‘серый’, которое, в свою очередь, произошло от праалтайского *boŕV ‘серый’. Рефлексы праалтайской формы наблюдаются в тюркских и монгольских языках в значении сивой, серой масти лошади. Обнаружено, что в башкирском языке основная семантическая нагрузка слова буҙ заключается в обозначении масти лошади шерстью серого цвета с темными переливами, окраски животных и птиц. Но все же материал из корпусов прозы показывает, что в современном башкирском языке слово буҙ расширило семантику и употребляется в значениях ‘светло-серый’, ‘светло-пепельный’, ‘землисто-серый’, ‘пустой’, ‘пустынный’, ‘молодой’, ‘вольный’, ‘беззаботный’, ‘одинокий’. Цветообозначение может сочетаться с названиями широкого круга предметов: с названиями животных, соматизмами, ботаническими терминами, названиями горных пород и минералов, неба и небесных тел, ландшафта, абстрактных понятий.
Томский журнал лингвистических и антропологических исследований. 2022;(3):88-96
88-96
АНТРОПОЛОГИЯ
ОЗЕРА НА «ЧЕРТЕЖЕ ЗЕМЛИ НАРЫМСКОГО ГОРОДА» С. У. РЕМЕЗОВА: ГЕОГРАФИЯ, АРХЕОЛОГИЯ, ЭТНОГРАФИЯ
Аннотация
«Чертежная книга Сибири» – уникальный источник по истории и географии Сибири XVII–XVIII вв. Представлен анализ входящего в ее состав документа – «Чертежа земли Нарымского города». В русский период истории эта территория была известна под собирательным названием «Нарымский край». Согласно современному административному делению, это центральная и северная часть Томской области. Условной топографической основой этого чертежа является гидрографическая сеть, которая представлена фрагментом среднего течения бассейна р. Оби. Одним из ее важнейших элементов являются озера, представленные на нарымском чертеже несколькими типами условных обозначений. Нарымский край известен богатством и обилием озер, однако на данной карте С. У. Ремезова зафиксировано только 12 водоемов этого типа. Также анализируются особенности локализации этих озер на чертеже и изучение используемых картографом условных знаков и текста легенд, представленных на русском и голландском языке. На основании комплекса источников, сведений исследователей и путешественников XVIII–XIX вв. и исторических картографических материалов проводится идентификация обозначенных С. У. Ремезовым озер с известными на исторических и современных картографических материалах водоемами. Рассматривается вопрос о критериях выбора картографом для фиксации на чертеже конкретных водных объектов, изучается их значение для местного населения. Делается вывод, что С. У. Ремезовым зафиксированы реально существующие географические объекты, которые, по данным комплексного анализа источников, могут быть соотнесены с озерами, зафиксированными на современных географических картах. Эти водоемы являлись важным элементом системы жизнеобеспечения обитателей Нарымского края, были хорошо им известны, причем выявляются не только промысловые качества этих озер, но и их культовое значение. Отмечается, что большая часть отмеченных на нарымском чертеже водоемов географически тяготеет к очагам раннего русского освоения, что характеризует специфику сбора С. У. Ремезовым информации и особенности используемых им сведений и источников.
Томский журнал лингвистических и антропологических исследований. 2022;(3):97-109
97-109
ТРАДИЦИИ ДОМАШНЕГО ПИВОВАРЕНИЯ И УПОТРЕБЛЕНИЯ ПИВА НА ПРИМЕРЕ СОВРЕМЕННЫХ ЧУВАШЕЙ БАШКОРТОСТАНА
Аннотация
Рассматривается домашнее пиво – традиционный напиток многих народов в разные времена. Ставится цель – изучить степень сохранности этнической традиции в повседневной жизни и обрядовой культуре чувашей Башкортостана, выявить изменения в рецептах пивоварения, обусловленные местными природными условиями, развитием технологий и промышленности, полиэтническим окружением. В качестве источников для исследования использованы ранее опубликованные работы историков, этнографов и фольклористов, интернет-ресурсы, полевые материалы автора. Методом сравнительно-исторического анализа установлено, что рецепты пива чувашей Башкортостана базируются на одних и тех же продуктах, что и на исторической родине. В Башкортостане они стали многовариантными благодаря фантазии хозяев, использованию местных трав (девясил) и продуктов питания (чернослив, морковь, свекла, конфеты фабричного производства). В сравнении с прошлыми десятилетиями произошло ускорение процедуры изготовления пива путем обращения к современной технике (вместо печи – духовки для подсушки зерен) и продуктам (фабричные дрожжи). Выявлено, что пивоварением занимаются непременно женщины, исполняя песни-благопожелания с упоминанием пива. У чувашей Башкортостана пиво употребляется с целью утоления жажды, получения живительной энергии, как лечебно-оздоровительный напиток, а также преподносится Земле для благополучия людей. Традиционно этот напиток готовится ко многим календарным (сурхури, семик, учук и др.), свадебным и похоронно-поминальным обрядам (юпа умĕ и др.), хотя и не всеми хозяевами и не в тех больших масштабах как раньше. Как ритуальный напиток пиво особенно популярно у некрещеных чувашей (носителей традиционной этнической веры), проживающих в селах Юльтимировка и Ахманово Бакалинского района. Сохранилась традиционная деревянная посуда для изготовления и употребления пива в домашних условиях. В ходе исследования установлено конструирование усилиями местных деятелей культуры на основе традиционного ритуала поминовения усопших кěр сăри, кěрхи сăра веселого чувашского республиканского праздника Кӗр сӑри (Осеннее пиво).
Томский журнал лингвистических и антропологических исследований. 2022;(3):110-116
110-116
«КИНОАТЛАС СССР»: УЧЕБНЫЙ ФИЛЬМ «ВОСТОЧНАЯ СИБИРЬ» (1935)
Аннотация
Исследуется функционирование учебного кинематографа в СССР в 1930-е гг., связанного с показом на экране процессов «социалистической реконструкции» отдаленных регионов Союза. В качестве примера подобного рода картин анализируется учебный географический фильм «Восточная Сибирь» (1935), снятый на киностудии «Сибтехфильм» режиссером А. И. Гайдулем. Источником для анализа выступают сценарии к фильму и сопроводительная документация (монтажные листы, протоколы по приемке фильма дирекцией киностудией «Сибтехфильм», заключение о приемке фильма, отзывы научных консультантов), хранящиеся в Государственном архиве Новосибирской области. Фильм «Восточная Сибирь» анализируется с точки зрения истории регионального кинематографа и в рамках социального конструкционизма в контексте советской истории (как способ конструирования идей и образов на экране). Рассматриваются исторические обстоятельства создания учебного кино для советских школьников в 1930-х гг., раскрываются особенности функционирования кинопроизводства новосибирской студии «Сибтехфильм», вводится в научный оборот биография и метод создания учебных фильмов режиссера А. И. Гайдуля. Дается представление о направлении поисков и методологических разработках в области создания учебного кинематографа на киностудии «Сибтехфильм» в 1930-х гг. Делается вывод о том, что создание учебно-географических фильмов стало значимым этапом в истории отечественной визуальной антропологии, открывающим для современного исследователя понимание особенностей идеологических, концептуальных и творческих установок производства и применения просветительских фильмов в СССР в 1920–1930-х гг.
Томский журнал лингвистических и антропологических исследований. 2022;(3):117-127
117-127
СЕВЕРНОЕ ИЗМЕРЕНИЕ НОГАЙЦЕВ
Аннотация
Граждане Российской Федерации – представители поликультурного социума, осознающие при этом свою национально-культурную принадлежность и самобытность. Конструирование монолитного гражданского общества с единым прошлым и исторической памятью, демонстрирующего собственное этническое и культурное многообразие в современности, а также создающего гарантии стабильного будущего – вот задачи, в решении которых принимают участие различные государственные и общественные институты. Идентичность, самоидентификация и сопредельные с данной проблематикой вопросы представляют достаточно актуальные и востребованные предметы внимания современного гуманитарного знания. Неслучайно обсуждение аналогичной тематики входит в приоритетные сферы научных интересов антропологов, этнологов, социологов, философов и представителей смежных наук. Целью настоящего исследования является определение и анализ дискурсов идентичностей, наблюдающихся среди ногайцев Ханты-Мансийского автономного округа – Югры. Понятие дискурса в данном случае подразумевает его интерпретацию как рассуждение о процессах идентификации, происходящих в наши дни среди представителей данной этнической группы и демонстрирующих их самосознание в действии. Объективная оценка ситуации стала возможной благодаря техникам эмпирического исследования, представленным приемами непосредственной фиксации материала – полуформализованному интервьюированию и включенному наблюдению. Приоритетной задачей представляется стремление понять информантов и предоставить авторскую беспристрастную трактовку их мнений. Разработка темы базируется на совокупности теоретических положений примордиализма, поскольку его контекстуальный подтекст сопровождает позицию информантов, и конструктивизма как точки зрения автора. Материалы исследования позволяют создать полноценную мозаику ногайских идентичностей и их краткую историческую и этнокультурную характеристику, затрагивая проблематику миграционного движения, динамики численности, расселения и повседневности. В заключении делается вывод о том, что рассмотренные категории идентичности ногайцев Югры вполне устойчивы. Противоречива языковая ситуация, и данный сюжет вызывает тревожные настроения среди представителей изучаемого сообщества, но вполне естественен как процесс. В подобном контексте пример ногайцев региона перспективен для исследования, поскольку язык, уже не будучи средством повседневного и системного общения, не доминирует над самосознанием и идентификацией с собственной этнической группой и «ногайским миром».
Томский журнал лингвистических и антропологических исследований. 2022;(3):128-141
128-141
РИТУАЛЬНОЕ УПОТРЕБЛЕНИЕ МУХОМОРОВ У СОВРЕМЕННЫХ КОРЯКОВ
Аннотация
Исследуется современное состояние ритуального употребления мухоморов – одной из обрядовых традиций коряков. Дается историографический обзор литературы на данную тему, начиная с материалов II Камчатской экспедиции (1733–1743), рассматриваются наскальные рисунки на берегах реки Пегтымель (Чукотка) в контексте употребления мухоморов. Показано место мухоморов и грибов вообще в культурах народов Сибири и Дальнего Востока. Анализируются основные ситуации – как сакральные, так и профанные, в которых употребляются мухоморы: это и обрядовые праздники, и трудное жизненное положение, в котором мухомор может подсказать решение, и предстоящая тяжелая работа, и необходимость «пообщаться» с умершими родственниками, и просто желание испытать наркотическое опьянение. Описывается обряд ритуального употребления мухоморов, зафиксированный автором статьи в Олюторском районе Корякского АО в ходе экспедиции 2004 г. Рассматриваются правила и запреты, связанные с ритуалом, допустимое количество грибов для приема за один раз, способы сбора и употребления мухоморов в сопоставлении с опубликованными в литературе данными. Приводятся записанные от информантов тексты, касающиеся ситуаций, связанных с употреблением мухоморов, их рассказы о собственном опыте и случаях с их знакомыми и родственниками. Описываются записанные после употребления мухоморов фольклорные тексты – так называемые мухоморные песни и мухоморные сказки. Делается вывод о двух параллельно существующих в настоящее время традициях употребления мухоморов на Камчатке – сакральной и ритуализованной, с одной стороны, и бытовой наркомании (в основном в городе) – с другой. Первая традиция представляется существующей в живом бытовании, хотя и подвергающейся естественной трансформации. Статья вводит в научный оборот обширный новый полевой материал и может быть интересна для этнологов и фольклористов.
Томский журнал лингвистических и антропологических исследований. 2022;(3):142-148
142-148
ОБРАЗ ЧИНГИСХАНА В ФОЛЬКЛОРЕ БУРЯТ
Аннотация
Для выявления уровня сохранности и утраты мифологической и исторической составляющих в фольклоре рассмотрен образ Чингисхана в устных рассказах, легендах, преданиях и песнях бурят. Выявлено, что историческое лицо под воздействием фольклорного сознания носителей традиции наделяется чертами мифологического героя. Сюжеты о появлении мальчика, наречение его именем Чингис связаны с антропогоническими и космогоническими мифами бурят. Привлеченный для анализа материал показал, что статусному персонажу отводится роль культурного героя, творца и изобретателя, приписываются черты эпического героя, проводятся параллели с Буддой грядущего. В топонимических легендах происхождение некоторых названий местности связывают с пребыванием в тех местах Чингисхана. Сделан вывод о том, что миф и история в фольклоре бурят находятся в неравных пропорциях, в сюжетах о хане наблюдается не попытка изобразить образ исторической личности и его деяний, напротив, характеристика данного персонажа актуализируется в трех аспектах: мифологическом, фольклорно-эпическом и буддийском. Если в записях, произведенных в Иркутской области, фольклорному персонажу Чингисхану отводится роль инициатора установления отдельных элементов ритуалов свадебной церемонии, то в текстах, зафиксированных в Бурятии и Агинском Бурятском округе Забайкальского края, превалируют мотивы изображения его как культурного героя, автора своеобразного свода морально-этических правил. В рассмотренных текстах, бытующих у бурят Монголии и Китая, являющихся привезенными с исторической родины вариантами сюжетов о легендарной исторической личности, восхваляются неизменные спутники великого хана – его скакуны. Кроме того, наряду с объяснением происхождения географических названий присутствует мотив рыжей лисы, отсылающий к сюжету о лисах-оборотнях, подчеркивающему вредоносную сущность этого мифологического персонажа.
Томский журнал лингвистических и антропологических исследований. 2022;(3):149-159
149-159
ХТОНИЧЕСКИЕ ОБРАЗЫ В ТРАДИЦИОННОЙ КУЛЬТУРЕ РУССКИХ ГОРНОГО АЛТАЯ: ТРАНСФОРМАЦИЯ И ЛОКАЛЬНЫЕ ОСОБЕННОСТИ
Аннотация
В исследовании впервые освещены особенности бытования хтонических образов (змеи и лягушки), а также их трансформации в старообрядческой традиции по материалам русских Горного Алтая, рассматриваются некоторые особенности отношения к животным (змее и лягушке). Автор использовал историко-этнографические методы: научного описания, сравнительно-исторический, интеграции этнографических, фольклорных и письменных источников. Работа основана на комплексном анализе не введенных ранее в научный оборот фольклорных материалов и полевых материалов автора, собранных на территории Республики Алтай, а также письменных источников. Рассмотрен обнаруженный автором старообрядческий нарратив, основанный на содержании одной из повестей христианского сборника «Великое Зерцало». Проведены аналогии с другими устными историями и рассказами, запретами, в которых змеи и лягушки представляются возникающими в посмертном существовании у грешных душ на тех местах тела, на которых при жизни находились различные украшения. Со змеиными образами ассоциировались отрицательные человеческие качества. Это проявляется в различных фольклорных жанрах (поговорках, частушках, присушках). При этом лягушка, скорее, ассоциируется с некрасивостью или неповоротливостью. Изучаемые образы проявляются в народных методах профилактики встречи со змеей и лечения змеиного укуса с помощью заговоров, в способах лечения ангины и боли в пояснице. Наблюдения за природными особенностями змеи служили основанием для использования ее образа в загадках, при изготовлении поделок. В целом характер изучаемых образов может быть различным: в духе христианских традиций (олицетворение греха, посмертного наказания), также апотропейным (использование в заговорных формулах и для лечения) и идеологически нейтральным в качестве созданий природы (например, в фольклоре, народно-прикладном творчестве). При очевидном преобладании христианского содержания образов, вариации их бытования в разных локальных группах, также в разные временные периоды различны. Особенности семьи и отдельных личностей также имеют значение. В одной культурной традиции, даже у близких родственников, в настоящее время может фиксироваться как спокойное отношение к хтоническим животным как природным проявлениям, так и основанные на христианской традиции ассоциации их с грехом и посмертными наказаниями. Следы более жесткого отношения к хтоническим образам зафиксированы в прекратившей бытование традиции турочакских старообрядцев (проживавших в Турочакском районе). В современной традиции уймонских старообрядцев хтонические образы отличаются большей мягкостью.
Томский журнал лингвистических и антропологических исследований. 2022;(3):160-170
160-170
СООБЩЕНИЯ
V МЕЖДУНАРОДНАЯ НАУЧНАЯ КОНФЕРЕНЦИЯ «СОХРАНЕНИЕ И РАЗВИТИЕ ЯЗЫКОВ И КУЛЬТУР КОРЕННЫХ НАРОДОВ СИБИРИ»
Аннотация
V Международная научная конференция «Сохранение и развитие языков и культур коренных народов Сибири» состоялась 19–20 мая 2022 г. в Абакане на объединенной базе Хакасского государственного университета имени Н. Ф. Катанова и Хакасского научно-исследовательского института языка, литературы и истории. Конференция была посвящена 160-летию со дня рождения выдающегося востоковеда, тюрколога Николая Федоровича Катанова, что обусловило расширение традиционных направлений ее работы, состава и географии участников. В ней участвовало более 200 ученых, преподавателей, представителей органов власти и неправительственных организаций из 17 регионов России и четырех стран зарубежья. Основные цели конференции: обмен новыми подходами и результатами исследования наследия Н. Ф. Катанова по широкому кругу лингвистических, культурологических, этнографических и исторических аспектов; распространение знаний о новых тенденциях и инициативах, направленных на продвижение языков коренных народов на российском и международном уровне как ценного культурного наследия и ресурса устойчивого развития человечества; обсуждение новых научных знаний в области лингвокогнитивных, культурологических, литературоведческих, фольклорных и исторических исследований на материале тюркских и других урало-алтайских языков. Конференция способствовала привлечению внимания к важности многостороннего исследования языков коренных народов, сохранению и поддержке языкового многообразия Сибири, других субъектов Российской Федерации и тюркоязычных регионов. Она позволила выявить тенденции, инновации и пути решения актуальных лингвоэкологических проблем, сформулировать рекомендации по совершенствованию языковой политики, воспитанию потребности в активном региональном и территориальном двуязычии с учетом международного опыта.
Томский журнал лингвистических и антропологических исследований. 2022;(3):171-176
171-176