Том 46, № 1 (2024)

Рассмотрены обозначения красивого человека, для номинации которого в карель-ском языке используется достаточно обширный лексический ряд, в числе которого полисемантичныеатрибуты kaunis и čoma. Анализируемые именования широко представлены в языковой картине миракарельского народа, особенно в идиомах. Актуальность исследования заключается в том, что на мате-риале карельского языка данная проблема ранее не рассматривалась. При проведении научного изы-скания использовались этнолингвистический и сравнительно-сопоставительный методы. Теоретико-методологической базой исследования стали научные труды зарубежных и отечественных ученыхв области лингвистики и фольклора. Источниками для сбора языкового материала послужили словарикарельского языка (диалектные и фразеологический), образцы карельской речи и полевые материалыавторов. В результате проведенного анализа установлено, что у атрибутов kaunis и čoma широкийареал употребления. Обе лексемы полисемантичны. Посредством различных суффиксов от лексемčoma / šoma и kaunis образуется большое количество именований, номинирующих внешне красивогочеловека. Кроме того, в диалектах карельского языка распространены двухкомпонентные лексемыв номинативной конструкции со значением ‘красивый на лицо, румяный человек’. В карельскойфразеологии красота человека представлена разноаспектно: имеет положительные и отрицательные коннотации, сравнивается с различными человеческими ценностями.

Осознание человеческой телесности определяет жизненную линию поведения чело-века, влияет на духовные ориентиры общества и культуру в целом, однако до сих пор концептосферачеловек телесный остается недостаточно исследованной в сфере наук гуманитарного цикла. Познаниечеловеческого тела, его осмысление, соматические представления людей разных эпох проявляютсяв языке и находят отражение в мифологии, философии, искусстве. Актуальность нашей работыопределяется необходимостью изучения фольклорной картины мира, представленной в духовныхстихах и отражающей общеязыковую картину мира через призму народного мировосприятия. Душачеловека с ее помыслами и желаниями – главный объект оценки духовного стиха, жанра, направлен-ного на раскрытие образа «человека внутреннего». Однако это не исключает обращение в текстахк человеческой телесности, использованию лексем, обозначающих «человека внешнего». Цель ра-боты – выявить жанровую специфику соматической лексики с компонентом рука в духовном стихе.Материалом для исследования послужили тексты, собранные в XX веке на территории Карелиии сопредельных областей. В статье определены основные смыслы и понятия соматизмов, входящихв группу «верхние конечности», установлена связь между их употреблением и спецификой жанраустного народного творчества. Использованы методы сплошной выборки материала, целостногоанализа произведения, структурно-семантический и когнитивный, а также метод статистическогоанализа, определяющий частотность употребления соматизмов. Сделан вывод о том, что употребле-ние соматической лексики с концептом рука в целом определяется рамками общепринятых культур-ных трактовок, но лексическое окружение соматизма подчеркивает его тесную связь с «человекомвнутренним». Отмечено появление и сугубо христианских смыслов, согласно которым рука выступает как символ жертвенности, защиты, упокоения, подчеркивает силу верующего человека.

Исследуются национальные образы-символы в драматургии Поволжья (на примеречувашской и марийской литератур), выявляется общее и особенное в отражении национальной кар-тины мира писателей. Анализ показал, что среди базовых образов особое место драматургами отво-дится образу матери, которому созвучны образы дома, деревни, родины. Цель исследования – опре-делить их место и значение в художественной системе современной национальной драмы Поволжья.Наиболее приемлемыми для ее достижения методами являются историко-культурный и сравнитель-но-сопоставительный. В региональном литературоведении имеются труды, посвященные изучениюобразов-символов в отдельных национальных литературах. Однако сравнительное изучение отсут-ствует, чем и определяется новизна нашей работы. Исследование в данном направлении позволилонайти общие, характерные для чувашской и марийской литератур метасмыслы. Образ матери в нихвыступает средством выражения авторской концепции по национальным и нравственным проблемамсовременности, вопросам сохранения традиций и духовного наследия народа.

Статья посвящена известному финно-угроведу, доктору филологических наук,профессору Э. Г. Карху. Предпринята попытка последовательного описания и обобщения важней-ших научных результатов деятельности ученого, что составляет новизну данного исследования.Цель – описать вклад Карху в изучение истории литератур Карелии и Финляндии, русско-финскихлитературных связей и карело-финского фольклора. Рассмотрены этапы научного пути, представ-лены наиболее значимые труды. Уделяется внимание переводческой деятельности ученого. Кархуположил начало изучению русско-финских литературных и культурных связей; исследовал лите-ратуру Финляндии на финском и шведском языках в ее развитии от истоков до периода послевоен-ного модернизма. Обзор основных жанров карельского и ингерманландского фольклора также былосуществлен в историческом аспекте, с учетом связи фольклорных и литературных традиций. Кархупосвятил ряд работ биографии Э. Леннрота, определению жанровой специфики и проблематики эпоса«Калевала». Ученый рассматривал локальный материал в свете европейских и мировых традиций,привлекал широкий историко-культурный контекст. Проведенный анализ позволяет сделать вывод,что основные методы работы – историзм и привлечение широкого контекста – позволили исследователю решить масштабные задачи российской филологической науки в области сравнительноголитературоведения и систематического изучения истории литературы Финляндии.

Исследуется образ охоты в произведениях М. М. Пришвина в его взаимосвязи с ключевыми образами и понятиями творческого наследия Платона. Актуальность заявленной темы определяется поиском новых подходов к изучению творчества писателя, необходимостью комплексного изучения влияния античной традиции на творчество Пришвина. Задача исследования – рассмотреть отражение образов, идей, символики платонизма в «охотничьем тексте» М. М. Пришвина, установить мотивы обращения автора к духовному опыту античности, выявить специфику репрезентации идей греческого философа в смысловой парадигме образа охоты. Основными методами являются интертекстуальный, сравнительно-сопоставительный, мотивно-образный анализ. В ходе исследования образ охоты раскрывается в разных контекстах и на разных уровнях художественного проявления – как пространство души и метафора познания, творчества, любви и самой жизни. Уделяется внимание полифонизму пришвинского дискурса, соединившего разные подходы к осмыслению феномена охоты – национальный русский охотничий нарратив, рафинированный эстетизм рубежа веков и устойчивую рецепцию платоновской мысли, имевшую яркое продолжение и преломление в литературе модернизма. Делаются выводы о том, что в художественной картине Пришвина охота как особое лирическое пространство авторской рефлексии, как метафора творчества и поиска вечных истин развивает платоновскую традицию.

Первая половина XIX века является периодом формирования отечественного литературоведения. Однако работы теоретиков этого периода практически не изучены. Отмеченный пробел особенно значим, когда дело касается педагогов, оказавших влияние на становление литературоведческих концепций нескольких поколений филологов. Этим определяется актуальность и новизна заявленной темы. В статье с использованием сравнительно-сопоставительного метода впервые описана рецепция основных положений «Поэтики» Аристотеля – базового для европейской литературной теории труда – в сочинениях лицейских преподавателей Н. Ф. Кошанского и А. И. Галича. Отмечено, что Аристотель являлся безусловным авторитетом для указанных авторов, однако усвоение концепции греческого философа проходило в контексте ее интерпретации европейскими эстетическими теориями. Так, Кошанский солидаризируется с Аристотелем в том, что искусство доставляет наслаждение, и эта идея поддерживает гедонистическую теорию катарсиса, отразившуюся в его сочинении. Шеллингианец Галич развивает идею немецкого романтизма о судьбе как основной силе, противостоящей герою трагедии, и при этом отстаивает классицистическое правило трех единств, отсутствующее у Аристотеля.

Целью исследования является анализ образа царицы Семирамиды, его создания и функционирования в прозаическом творчестве Ф. Петрарки на материале исторического сочинения«De viris illustribus» и писем из сборников «Epistolae sine titulo» и «De rebus familiaribus». Начиная с Античности образ Семирамиды весьма значим в мировой литературе и культуре, чем определяется актуальность проведенного исследования. Использование этого образа в произведениях Ф. Петрарки еще не подвергалось анализу в отечественной и зарубежной литературе, что определяет новизну избранной темы. Глава о Семирамиде вошла во вторую часть «De viris illustribus», в число рассказов о деяниях библейских героев и легендарных персонажей. В жизнеописании царицы Петрарка подчеркивает важнейшие ее качества, создавая образ жестокой воительницы, строительницы и блудницы. В своей обширной переписке он чаще всего использует образ Семирамиды как один из символов Вавилона-Авиньона, и царица становится воплощением пороков папской курии. Положительную коннотацию образа Семирамиды-воительницы Петрарка использует лишь в письме императрице Анне по случаю рождения ее дочери, чтобы подчеркнуть многогранность женского полаи его значение в истории человечества. Образ Семирамиды позволяет создавать яркие, эмоционально окрашенные художественно-публицистические образы современности. Кроме того, образы-символы, подобные Семирамиде, являются значимыми единицами интернационального языка новой, гуманистической культуры, который Петрарка разрабатывает в своем творчестве для общения с единомышленниками.

Рец. на постановку оперы «Орфей и Эвридика» К. В. Глюка Нижегородского государственного академического театра оперы и балета имени А. С. Пушкина, 2022.