К истории Караван-Сарая Оренбурга

Аннотация

На рубеже 1830–1840-х гг. в Оренбурге для нужд Башкиро-мещерякского войска (с 1855 г. – Башкирское войско) был построен Караван-Сарай, который представлял собой комплекс зданий и мечети с минаретом. На судьбу Караван-Сарая влияли события, происходящие в стране: расформирование Башкиро-мещерякского войска в 1865 г., революция 1917 г., массовая кампания по закрытию мечетей в 1929–1930 гг., Великая Отечественная война 1941–1945 гг.

Полный текст

1837–1844 гг. ознаменованы строительством в Оренбурге Караван-Сарая. Все, кому пришлось посетить Оренбург, в своих высказываниях о городе непременно упоминают о нем, как об оригинальном и прекрасном сооружении, придающем городу особый колорит. Так, доктор философии Федор Базинер, совершивший в 1842 г. поездку в Хиву через Оренбург, писал о Караван-Сарае: «Отдельно стоящее грандиозное здание своей редкой и чудной постройкой приковывает глаз» [4, с.28]. «Солнце только что закатилось, когда я переправился через Сакмару, и первое, что я увидел вдали, это было розового цвета огромное здание с мечетью и прекраснейшим минаретом. Это здание называется здесь Караван-Сарай, недавно оно воздвигнуто по рисунку Брюллова», – писал Т.Г. Шевченко, прибывший в Оренбург летом 1847 г. для отбытия ссылки [10]. Позже с восхищением отозвался о Караван-Сарае А.В. Луначарский, посетивший Оренбург в 1929 г. при поездке в Среднюю Азию: «Очень интересен Караван-Сарай. Это прекрасное здание с превосходным архитектурным памятником посредине...» [11, с.9].

Караван-Сарай является историческим памятником Оренбурга и в наши дни. В 1976 г., обучаясь в Оренбургском педагогическом институте, мы посещали планетарий, который находился в здании бывшей мечети. Смотрели научные фильмы про звезды, Вселенную, легенды о звездах и созвездиях.

Караван-сараи – одинокие станции в пустыне, обычно располагались вдоль старых караванных дорог на расстоянии 30–40 км, то есть одного дневного перехода верблюжьего каравана. Они обеспечивали путешественникам и торговцам отдых и безопасное пребывание. В ряде случаев они использовались в качестве временных военных укрытий, представляли возможность отбить нападение и выдержать недолгую осаду [9; 14, с.199].

Типичный караван-сарай представлял из себя несколько двух-трехэтажных зданий, окруженных толстой каменной или кирпичной стеной, на углах которой могли располагаться наблюдательные башни. Караван-сараи имеют квадратное или прямоугольное построение, по внутреннему периметру шла открытая галерея, из которой можно было попасть во внутренние помещения. В стенах были сделаны несколько входных ворот. В центре четырехугольника, образованного стенами, располагался открытый двор [14, с.200–201].

В 1836 г. военный губернатор Оренбургской губернии В.А. Перовский выступил с инициативой постройки в городе единого комплекса для находящихся на службе башкир, «чтобы они имели более удобное помещение для себя и своих лошадей», а также «чтобы башкиры имели полную возможность исполнять по своему закону требы и молитвы»¹ [1, с.67–76].

В данном случае необходимо отметить, что под башкирами стоит понимать представителей полиэтнического военно-служилого сословия, входившего в состав Башкиро-мещерякского войска. Как известно, все мусульманское население башкирских кантонов именовалось в документах 1798–1865 гг. башкирами, вне зависимости от их этнической принадлежности по аналогии с казаками Оренбургского казачьего войска (в ревизских сказках и других документах) [4, с.5; 16, с.9–14].

Для создания проекта Дома войсковой канцелярии Башкиро-мещерякского войска был приглашен известный архитектор Михаил Петрович Коринфский. Но его проект военным губернатором был отвергнут: «Строениям не дано характера соответствующего его назначения, даже мечеть походит на христианский храм»², – писал он. Позже был приглашен выдающийся русский архитектор Александр Павлович Брюллов. Разработанный Брюлловым проект комплекса был утвержден 19 января 1837 г. и получил название «Караван-Сарай». Его строительство под руководством подполковника Шарона длилось с 1837 по 1846 г. [4, с.8–11].

Административное здание было сооружено в 1838–1844 гг. Его постройка обошлась в 295034 руб. ассигнациями. Строительство основного корпуса финансировалось за счет находившихся в распоряжении губернатора «экстраординарных» войсковых сумм, вырученных за общественный шадрик и поташ, за лесные изделия и от продажи общественного леса. На строительство был использован так называемый «башкирский капитал», собранный путем обложения башкир сбором в 80 коп. А также значительное количество строительных материалов, таких как лес, кирпич, гребенской и маячный камень, известь и уголь, использовались из хозяйственных заготовлений Башкиро-мещерякского войска³ [4, с.6].

Для возведения и украшения Караван-Сарайской мечети было решено дополнительно привлечь пожертвования мусульман. В связи с этим военный губернатор В.А. Перовский издал циркулярное предписание №1658 от 20 апреля 1836 г. о приглашении мусульман к добровольным приношениям на возведение Войсковой соборной каменной мечети.  По его поручению мулла деревни Нижние Чебеньки Абдулла Давлетшин объехал почти все башкирские и мишарские кантоны и собрал «добровольные взносы единоверцев своих, записывая каждое приношение в шнуровую книгу, за рукоприкладством подаятеля»⁴. Вне поля его деятельности осталось только три юрта 11-го башкирского кантона, так как они находились на значительном расстоянии. Эти взносы были на добровольной основе, губернатором предписывалось не делать «никаких понуждений со стороны старшин и начальников» [4, с.7]. С весны 1836 г. до осени 1838 г. было собрано 15895 руб. 95 коп. в перерасчете на ассигнации⁵. В 1838 г. хан казахской Букеевской Орды Джангер передал на постройку мечети 8703 руб. золотой и серебряной монетой, собранных в 12 казахских родах, в том числе 1500 руб. пожертвовал сам Джангер. В июне следующего года прислал еще 808 руб. 90 коп., которые собрали приезжие мусульмане во время весенних ярмарок при Ханской ставке [4, с.12]. А мулле Давлетшину Абдулле «в вознаграждение усердия и трудов его, понесенных при разъездах по башкирским и мещерякским кантонам», В.А. Перовский 24 апреля 1838 г. предписал своей канцелярии выдать 300 руб., а 20 октября – еще 500 руб.⁶

В.А. Перовский докладывал Владимиру Афанасьевичу Обручеву, назначенному в 1842 г. командиром отдельного Оренбургского корпуса, оренбургским военным губернатором и управляющим гражданской частью, что собранных денег на строительство и украшение мечети будет «весьма достаточно». Караван-Сарайская мечеть возводилась на открытом месте вне города не только на пожертвования, но и в основном руками самих башкир и мещеряков. Ее торжественное открытие состоялось 30 августа 1846 г.⁷

Комплекс «Караван-Сарай» включает П-образный трехэтажный корпус с внутренним двором; мечеть, которая образует центр композиции; отдельно стоящий минарет, закрепляющий ось ансамбля со стороны въезда во двор (ныне Парковый пр., 6). Корпус имеет значительную протяженность. Если вытянуть его периметр в одну линию, то общая длина составила бы более четверти километра [5, с.9; 13, с.14].

В основном корпусе расположены различные по назначению помещения. Первоначально в здании было предусмотрено училище для башкирских детей с образцовыми мастерскими при нем – слесарной, кузнечной, столярной, малярной, шорно-седельной и др. Здесь же должны были находиться квартиры для командующего Башкирско-мещерякским войском, комнаты для временного проживания приезжих башкир и мещеряков и для обслуживающего персонала [12, с.309–313].

Планировка помещений проста, рациональна и соответствует их назначению. В связи с тем, что в здании размещались разнохарактерные по назначению учреждения, был предусмотрен изолированный вход в каждое из них. Таких входов было тринадцать. Они расположены со стороны внутреннего парадного двора: по три на восточной и западной сторонах, пять – на северной и по одному на торцах, ориентированных в сторону въездов. Связь между этажами в корпусе осуществлялась пятью лестницами, заключенными в капитальные стены [7, с.14–15].

Для содержания верховых лошадей и других хозяйственных нужд (каретник, ледник и т.п.) имелись особые дворы, которые примыкали к главному корпусу с восточной и западной сторон. К ним можно было пройти через арочные проемы, устроенные в первых этажах обеих сторон, для связи с внешним миром был предусмотрен непосредственный въезд в каждый хозяйственный двор [12, с.313].

Мечеть высотой 18,9 м и шириной 12,6 м в плане имеет форму правильного 8-угольника, ориентирована на Мекку, вход с северной стороны, покрыта куполом. Стены молитвенного зала внутри отштукатурены под мрамор, в углах оформлены пилястрами, между которыми позолоченными буквами выполнены изречения из Корана. Характерной особенностью интерьера является отсутствие михраба, который заменяет кафедра с шатровой крышей, увенчанная шпилем и позолоченным полумесяцем и возвышающаяся на 12 ступеней от пола. Овальный купол мечети внутри разделен на 3 части: в верхней изображено голубое небо, а вокруг солнца по центру нарисованы 8 полумесяцев и 6-конечные звезды; средняя разделена на 8 равных полей, украшенных лепниной и 8-конечными звездами по центру; в нижней устроены арочные окна с ажурными металлическими переплетами и витражами, поля между которыми оформлены арабесками и восточным орнаментом. Зал украшала богатая, эффектная позолоченная люстра на 72 свечи с 6-гранными хрустальными призмами, купленная в английском магазине Санкт-Петербурга «Николс и Плинке» с запасным хрусталем за 1549 руб. серебром. По стенам укреплены восемь хрустальных в бронзе подсвечников. Солнечные лучи, расцвечивая разноцветные стекла окон, преломляясь и отражаясь в хрустальных подвесках, обогащали интерьер мечети днем. Необычайно красиво выглядел интерьер и вечером, когда зажигали люстру. Яркие золотые узоры, сияние подвесок, светящееся звездное небо производили сильное впечатление⁸ [4, с.14, 26; 14, с.39].

Другим оригинальным решением является отдельное расположение минарета, характерное для раннего мусульманского периода. Он представляет собой трехъярусную колонну высотой 38,76 м: нижний ярус имеет в плане квадратную форму (3,5х3,5 м), на высоте 5,2 м переходит в 8-гранник; средний – в виде полой колонны, оформленной каннелюрами (внешний диаметр – 3,66 м, внутренний – 2,1 м), на высоте 19 м украшен сталактитовым карнизом; верхний – цилиндрической формы, завершен вторым карнизом. Минарет имеет остроконечное завершение в виде конуса со шпилем, покрытого покрашенным в зеленый цвет железом. Над ним поднимается высокий шпиль с вызолоченным полумесяцем. Наружная стена минарета выложена белыми изразцами на гранитном пьедестале. По обеим сторонам минарета расположены ворота [6, с.16].

Сила архитектуры нарастает от основного корпуса к мечети, а от нее – к минарету. Архитектура зданий от одного помещения к другому становится все богаче и выразительнее, формы – определеннее, детали – рельефнее.

11 сентября (30 августа по старому стилю) 1846 г. в Оренбурге состоялось торжественное открытие мечети при Караван-Сарае⁹. В торжественном открытии мечети приняли участие командующий Башкиро-мещерякским войском Григорий Васильевич Жуковский, Оренбургский муфтий Габдулвахид Сулейманов, начальники башкирских и мещерякских кантонов и другие чины, почетные ордынцы, представители купечества, «кроме того было множество любопытных, прибывших без всякого приглашения» [3, с.7–11]. Приглашение никем не было отвергнуто, несмотря на дождливую и холодную погоду, продолжавшуюся несколько дней подряд, и на то, что в этом месяце мусульмане держали уразу (пост)¹⁰.

А 11 сентября с самого утра погода совершенно изменилась: на небе не осталось ни одной тучи, выглянуло солнце. В 9 часов утра перед разводом на плац-парадном месте были представлены корпусному командиру все прибывшие в Оренбург приглашенные. В числе ординарцев (военнослужащих) были конные башкиры-офицеры, урядники и казаки. Они были в национальных костюмах из красного сукна, поверх которых надевались медные кольчуги. У офицеров и урядников костюмы были обшиты золотым позументом. На голове медные каски, у офицеров – медные каски с красным пером¹¹.

После развода корпусный командир и парад отправились в церковь на литургию. Муфтий с представителями мусульманского духовенства, кантонными начальниками и чиновниками возвратился в Караван-Сарай, где собрались мусульмане в ожидании молитвы¹².

После молебна в церкви к 12 часам корпусный командир в сопровождении многочисленной свиты штабных генералов и офицеров прибыл в Караван-Сарай и приветствовал мусульманское духовенство и народ. Муэдзин провозгласил с минарета азан. С благовейным видом в строгом порядке сотни мужчин-мусульман выстроились для молитвы перед дверью мечети, пока муфтий, ахуны, имамы и азанчеи на крыльце читали молитву. Дверь отворилась, и вслед за муфтием вошли в мечеть духовные лица, чиновники, почетные купцы из татар и бухарцев. На молебне присутствовало около 3,5 тыс. человек.  Молебствие происходило в присутствии корпусного командира и других особ, продолжалось около часа. После молебна муфтий произнес приветственное слово. Первым муллой мечети был назначен Гатаулла Алтынгузин¹³ [3, с.7–11].

После церемонии открытия мечети состоялись конные скачки. В скачках принимало участие около 200 лошадей.  Они начались в 16.00 часов и прошли по почтовой дороге к Сакмарской станице за 25 верст от Оренбурга. В том месте, где был определен финиш скачек, приготовили угощения народу. Посмотреть на зрелищное представление собралось большое число людей, в том числе военный губернатор, генералы, много других особ с семействами. В ожидании появления скакунов состоялось общее гуляние под звуки батальонной музыки. Расставлены были призы для победителей: три суконных кафтана разных цветов (два – обшитых золотым, один – серебряным галуном), два бухарских халата – от военного губернатора; серебряный кубок, золотой перстень с эмалью, серебряный рожок, тюбетейка из алого бархата с серебряным галуном, кусок шелковой ткани – от председателя пограничной комиссии генерал-майора Ладыжинского; верблюд – от купца 1-й гильдии Деева. После скачек прошли соревнования по национальной борьбе. Отличившиеся особой ловкостью получили приличные награды. Всем присутствующим было предложено обильное угощение, свойственное мусульманскому населению¹⁴.

Командующий Башкиро-мещерякским войском генерал-майор Г.В. Жуковский в рапорте оренбургскому военному губернатору В.А. Обручеву обращает внимание на следующую деталь в описании события: «Празднество это, данное собственно магометанам, по отличительному характеру своему от обыкновенных праздников в России заслуживает внимание тем более, что целью его было не одно всенародное увеселение, но, во-первых, чтобы показать магометанам, что правительство, пекущееся о благосостоянии народа всех вер, исповедуемых в империи, заботится и о благосостоянии храмов их, желая, чтобы каждый подвизался в правилах своей религии, как источнике добрых дел, а, во-вторых, чтобы, доставя магометанам приятное для них зрелище конной скачки, произвести вместе с тем соревнование между кочующими инородцами, обладающими огромными табунами, могущее иметь полезное следствие – умножение скаковых лошадей»¹⁵.

Поскольку Караван-Сарайская мечеть не имела постоянного прихода, способного обеспечить содержание духовных лиц, по штатному расписанию управления Башкиро-мещерякского войска им было назначено госжалованье: мулле – 100, а муэдзину – 50 руб. серебром ежегодно, а также выделены казенные квартиры непосредственно в основном корпусе Караван-Сарая. В 1863 г. их годовые оклады были повышены до 150 и 100 руб. соответственно [3, с.8].

По распоряжению губернских властей от 1-й соборной мечети Оренбурга были отчислены мусульмане, проживавшие в городских предместьях, Старой и Новой слободках, которые образовали постоянный Караван-Сарайский приход. Это были преимущественно чернорабочие, мастеровые, мелкие торговцы, ремесленники, извозчики. В 1890 г. приход насчитывал 650 прихожан (350 мужчин и 300 женщин), а в 1908 г. – уже около 2 тыс. человек. К началу XX в. прихожанами соборной мечети были мусульмане, проживавшие в западной части Новой слободки и в северной части исторического центра города. Это район, ограниченный улицами: с востока – Воскресенской (ныне Пролетарской), Суринской (ныне Постникова) и Преображенской (ныне 8 Марта), с юга – Инженерной ул. (ныне Володарского) и Хлебно-Соляной пл., с запада – Гришковской ул. (ныне Чичерина), Косым пер. (ныне ул. Казаковская) и Кадетским проездом (ныне Коммунаров), с севера – Полицмейстерской ул. (ныне Кичигина) [5, с.10].

Караван-Сарай был окружен обширным, некогда роскошным садом, обнесенным частью каменной стеной, частью каменной оградой с железной решеткой. Создание сада было задумано одновременно с проектированием и строительством комплекса. Сад был заложен в 1852–1855 гг. и занимал площадь больше 5 га. Для его насаждения из девственных в то время лесов Уфимской губернии привозились разные растения, которые тщательно и любовно подбирались, продуманно и с большим вкусом размещались на территории сада. Так был создан интересный пейзажный сад, где были высажены разные деревья (сосна, ель, уральская лиственница, дуб, вяз, остролистный клен, карагач, липа) и кустарники (сирень, крушина, акация, жимолость и др.). При суровом оренбургском климате зимой и знойном лете деревья требовали заботливого ухода: летом требовался усиленный полив. Воду для полива брали из Банного озера, находящегося около Архиерейской усадьбы. Позже озеро высохло. В 1870-е гг. в сад был проведен водопровод¹⁶.

Парк был особенно великолепен весной, в период цветения кустарников, и в начале лета, когда зацветала липа. Губернаторы не препятствовали публике пользоваться садом.

Башкирское управление сравнительно недолго пробыло в Караван-Сарае. Наступила эпоха Александровских реформ, а вместе с нею и новый этап в развитии Башкиро-мещерякского войска. Согласно высочайше утвержденному мнению Госсовета от 2 июля 1865 г., была отменена кантонная система управления. Таким образом, управление башкирами окончательно было передано из военного в гражданское ведомство, а Башкиро-мещерякское войско расформировано. Здание Караван-Сарая перешло в распоряжение МВД и было отведено под размещение оренбургского губернатора, губернских присутственных мест и комиссии по размежеванию башкирских земель [4, с.30]. А также поднимался вопрос о передаче Караван-Сарая под Неплюевский кадетный корпус [8, с.19; 15, с.17].

В 1867, 1887, 1910 гг. оренбургские губернаторы возбуждали ходатайства о переносе Караван-Сарайской мечети и о прекращении выплаты духовенству госжалованья и предоставления казенных квартир. 26 января 1867 г. генерал-губернатор Н.А. Крыжановский обратился в Министерство внутренних дел с ходатайством о переносе мечети и минарета в другое место. Он обосновывал необходимость переноса тем, что якобы мечеть вызывает значительные неудобства для служащих, особенно для начальствующих лиц, и что во дворе здания, занятого русскими губернскими присутственными местами, неблаговидно иметь мусульманскую мечеть. Возбуждал вопрос перед правительством о переносе мечети в другое место и губернатор Владимир Федорович Ожаровский. А губернатор Владимир Александрович Сухомлинов особенно восставал против Караван-Сарайской мечети, заявляя в министерстве, «или меня убирайте, или мечеть»¹⁷ [4, с.35; 7, с.29–30; 18, с.19].

Известен и такой факт, как Баджан Джангильдин – казахский бий Чиклинского рода, Чуренева отделения, живо воспринял мысль Н.А. Крыжановского и писал ему: «Находя, что мечеть, построенная при Караван-сарае, слишком отдалена от прихожан ее, проживающих в новой и старой слободках, и что она в то же время не может благоприятствовать здоровью прихожан в зимнее время – по неимению в ней печей, я, если угодно будет Вашему Превосходительству, мог бы взяться перенести ее на более центральное место в новой слободке и устроить ее в более обширных размерах, с употреблением недостающего на то количества денег и собственности» [15, с.17–22].

Министр внутренних дел П.А. Валуев прекрасно понимая, что перенос мечети с минаретом может вызвать недовольство среди мусульманского населения, отвечал так: «С давних пор существующую, изящно построенную мечеть с минаретом оставить на месте, ныне ею занимаемом». Прихожанам удалось отстоять мечеть, а ее имамы оставались на гособеспечении вплоть до падения монархии. В 1881 г. прихожане устроили вакуфные амбары¹⁸ [7, с.12].

Со времени открытия мечети при ней действовало мектебе, а с 1879 г. – Караван-Сарайское медресе. Старшими имамами в приходе были: Гатаулла Алтынгузин (1846–1865), Сулейман Даутов (фактически с 1865 г., официально – в 1871–1886 гг.), Ф.С. Даутов (1887–1893), Мухаммедфатых Гайнетдинов (1893–1906), Н.Ф. Тимошев (с 1906 г.). Караван-Сарайская мечеть была закрыта в 1930 г. [5, с.10].

Съезд башкир, который прошел в июле 1917 г., объявил Караван-Сарай национальной собственностью башкир и требовал вернуть комплекс башкирскому народу¹⁹ [7, с.41].

26 октября 1917 г. состоялось заседание Оренбургской ученой архивной комиссии, на котором Н.М. Чернавский сделал доклад по данному вопросу.  О работе комиссии сообщается в 130-м номере газеты «Оренбургский край» за 1917 г.²⁰ Докладчик делает глубокий анализ и отвечает на вопрос: «Караван-Сарай – это государственная собственность или собственность башкир?» В докладе господин Чернавский отмечает, что постоялый двор Караван-Сарай построен для бесплатного проживания прибывших по делам управления башкир и мещеряков и прибывших купцов по торговым делам. В начале XIX столетия, говорится в статье, Оренбург являлся центром военно-административного управления башкир, заселявших Оренбургскую, Уфимскую, Пермскую, Вятскую и Самарскую губернии. Он рассказывает, на какие деньги был построен комплекс (см. выше), отмечает, что собранные денежные средства ни в коем случае нельзя считать собственностью башкир: девять башкирских кантонов несли военную службу, а восемнадцать кантонов были освобождены от этой службы, взамен службы несли государственную натуральную повинность²¹ [4, с.38].

Караван-Сарай принадлежит к числу таких памятников, которые связаны с революционной борьбой местных рабочих и крестьян за установление советской власти. Так, в 1917 г. в Караван-Сарае помещались комиссар Временного правительства и Оренбургский совет рабочих и солдатских депутатов. В этом же здании была провозглашена советская власть в Оренбургской губернии. С ноября 1917 г. здесь размещалось Башкирское областное шуро, затем войсковые учреждения Башкирского правительства и казармы [6, с.15; 17, с.32–41].

Под жалобой о возвращении «башкирскому народу» незаконно отнятого Караван-Сарая в 1865 г. подписалось около десяти тысяч «башкир». Председатель бывшего Башкирского областного бюро и член Комиссариата по делам мусульман при Наркомнаце Ш.Манатов в январе 1918 г. беседовал по этому вопросу с В.И. Лениным. В результате в 1918 г. был принят декрет о возвращении Караван-Сарая башкирам. Народный Комиссариат по делам национальностей 6 февраля 1918 г. послал в адрес исполнительного комитета Оренбургского Совета рабочих и солдатских депутатов телеграмму: «Просим опубликовать во всеобщее сведение, что по решению Народного Комиссариата по делам национальностей Башкирский народный дом и мечеть под названием «Караван-Сарай» в Оренбурге передается в полное распоряжение башкирского трудового народа в лице областного Совета башкир» [19, с.15].

В советский период здание не использовалось по прямому назначению. В 1920 г. в основном корпусе Караван-Сарая был открыт Башкирский институт народного образования (с 1921 по 1936 г. – Башкирский педагогический техникум). Через два года, после закрытия мечети, ее здание было передано Башкирскому педтехникуму под общежитие, а затем приспособлено под клуб Башкирского педагогического института. В годы Великой Отечественной войны здесь была расквартирована воинская часть, а с 1954 г. открыт городской планетарий²².

Здание мечети было возвращено верующим в 1991 г. Караван-Сарайская мечеть имела удручающе плачевный вид, уж слишком нещадно эксплуатировали  это драгоценное наследие прошлого. В 1928 г. разобран фонтан, в 1932 г. имущество изъяли в Госфонд, в том числе и знаменитую люстру, которую позже, по непроверенным данным, увезли в г. Куйбышев (ныне – г. Самара). В 1950 г. мечеть соединили с минаретом чуждым комплексу одноэтажным объемом [17, с.39]. В молитвенном зале, представляющем собой огромный круг, по всей окружности были приколочены полки на высоте 2,5–3 м. Они крепились к стене толстенными железными тросами. Окончательно погублены позолоченные надписи сур из Корана, выполненные арабской вязью на внутренних стенах и куполе мечети. Белоснежная облицовка наружной стены минарета, в прошлом поражавшего воображение своей красотой и изяществом, повсюду была обнажена до самых красных кирпичей.

Был разрушен и Караван-Сарайский сад, вместе с ним была уничтожена и могила красным партизанам – татарам и башкирам, погибшим в 1918 г. при первом освобождении Оренбурга от Дутова [17, с.37–38].

Был сделан капитальный ремонт мечети. В настоящее время там располагается Мусульманское религиозное объединение «Караван-Сарай».

Бывшим Президентом Республики Башкортостан Муртазой Рахимовым «для той самой мечети, которая пострадала больше всего», был преподнесен дорогой подарок – люстра стоимостью 160 тыс. руб. [2, с.160].

Изучая различные статьи, мы встречали выражения: «Проект архитектора А.П. Брюллова был разработан как стилизация под традиционный башкирский аул: центральная доминанта ансамбля – восьмиугольная мечеть воспроизводила формы башкирской юрты» или «Молитвенное здание стилизовано под облик башкирской войлочной юрты» [6, с.29]. Это красивая легенда. Она для тех, кто желает увидеть башкирские элементы в архитектуре Караван-Сарая. Ни сам Брюллов, ни его соратники ни в одном документе не писали об этом. Генерал-губернатор В.А. Перовский, заказывая проект комплекса, писал: «…архитектура приближалась сколь возможно к азиатскому вкусу» [4, с.8]. Главный редактор «Оренбургского церковно-общественного вестника», известный историк Оренбургской епархии Н.М. Чернавский (1872–1940) в своем докладе отмечал: «Восьмиугольная мечеть, в одинаковом стиле с главным корпусом, окружающим ее, по величественной своей архитектуре могла достойным образом занять место между мечетями Константинопольскими»²³. Выдающийся русский архитектор Александр Павлович Брюллов (1798–1877), автор проекта Караван-Сарая, в оформлении зданий использовал стиль ранней эклектики с использованием стилизованных элементов восточно-мусульманской архитектуры.

История Караван-Сарая подробно изучена. Исследования показывают, что комплекс «Караван-Сарай» построен на разные средства, включая как личные пожертвования людей, так и средства Башкиро-мещерякского войска (БМВ). Если учесть, что слово «башкир» в те времена означало не только национальность, но и сословие; учесть, что Башкиро-мещерякское войско составляли разные народы – башкиры, татары, киргиз-кайсаки (казахи), бухарцы и др.; учесть, что Башкиро-мещерякское войско охватывало части территорий Оренбургской, Уфимской, Пермской, Вятской и Самарской губерний; учесть, что преподношения делали и богатый хан казахской Букеевской Орды, и  казахи из 12 родов, напрашивается только один вывод: комплекс «Караван-Сарай» – это народное достояние мусульман всей России, прежде всего Оренбургского края.

Комплекс «Караван-Сарай» является не только памятником архитектуры федерального значения, не только символом Оренбурга, а является исторической ценностью, достоянием, народной святыней мусульман Оренбургской области. Его строительство и функционирование было направлено на решение властями целого ряда вопросов, связанных с жизнедеятельностью мусульманской общины, защитой религиозных прав мусульман Оренбурга, в условиях поликонфессиональной России.

¹ Объединенный государственный архив Оренбургской области (ОГАОО). Ф.11. Оп.2. Д.3484. Л.11.

² ОГАОО. Ф.11. Оп.2. Д.3484. Л.14.

³ ОГАОО. Ф.11. Оп.2. Д.3484. Л.17 об, 19об., 22.

⁴ ОГАОО. Ф.11. Оп.2. Д.3484. Л.11–11об.

⁵ ОГАОО. Ф.6. Оп.11. Д.517. Л.205–207.

⁶ ОГАОО. Ф.6. Оп.11. Д.517. Л.212.

⁷ ОГАОО. Ф.11. Оп.2. Д.3484. Л.21об.

⁸ ОГАОО. Ф.11. Оп.2. Д.3484. Л.24об.

⁹ ОГАОО. Ф.11. Оп.2. Д.3484. Л.24.

¹⁰ ОГАОО. Ф.11. Оп.2. Д.3484. Л.25.

¹¹ ОГАОО. Ф.11. Оп.2. Д.3484. Л.25.

¹² ОГАОО. Ф.11. Оп.2. Д.3484. Л.25.

¹³ ОГАОО. Ф.11. Оп.2. Д.3484. Л.25.

¹⁴ ОГАОО. Ф.11. Оп.2. Д.3484. Л.25об.

¹⁵ ОГАОО. Ф.11. Оп.2. Д.3484. Л.24; Ф.63. Оп.1. Д.28. Л.69–72.

¹⁶ ОГАОО. Ф.11. Оп.2. Д.3484. Л.22об.–23.

¹⁷ ОГАОО. Ф.11. Оп.2. Д.3484. Л.22об.

¹⁸ ОГАОО. Ф.11. Оп.9. Д.71. Л.5-8, 28-28об., 36.

¹⁹ ОГАОО. Ф.11. Оп.2. Д.3484. Л.1, 7.

²⁰ ОГАОО. Ф.11. Оп.2. Д.3484. Л.21об.

²¹ ОГАОО. Ф.11. Оп.2. Д.3484. Л.23.

²² ОГАОО. Ф.63. Оп.1. Д.652. Л.59.

²³ ОГАОО. Ф.11. Оп.2. Д.3484. Л.24об.