Amulets and charms of the peoples of the Northwestern Caucasus in the Russian Museum of Eth-nography collection

Full Text

Народы Северо-Западного Кавказа в своем историческом развитии прошли путь от язычества к мировым религиям. Благодаря своему географическому по-ложению данная территория стала местом, по которому проходили торговые пути известные еще со времен Великого шелкового пути. На разных историче-ских этапах народы, проживающие в регионе, познакомились как с христиан-ством, так и с исламом. Распространение христианства, а затем ислама привело к формированию эклектики верований, так как они с одной стороны наложились на существовавшие народные представления, а с другой – привнесли новые ре-лигиозные практики. Это отразилось на видах различных амулетов и оберегов, бытовавших здесь. Для того чтобы защитить себя, семью и свой дом от нечистой силы, народы Северо-Западного Кавказа прибегали к различным магическим средствам. В большинстве случаев это были амулеты и обереги. По определению В.Н. Баси-лова и И. Винкельмана приведенному «Своде этнографических понятий и тер-минов»: «апотропей (оберег) определяется как «предмет, знак, действие или состояние, слово, фраза, звук, запах, которые охраняют человека, животных, растения, предметы и постройки от вредоносного действия злых сил (духов, божеств, сглаза, колдовских чар)» [Басилов, Винкельман 1993: 135]. Представление о порче, сглазе приводило к развитой системе различных оберегов и амулетов, защищавших и от злых людей. Для обережения применя-лись либо пассивные, либо активные меры. К пассивным можно отнести ношение различного рода амулетов, к актив-ным – систему действий, направленных к тому, чтобы сберечь себя или свое имущество от возможного нанесения вреда. Амулеты народов Северо-Западного Кавказа представляют большой науч-ный интерес. Первая работа, в которой было сделано обобщающее исследование амулетов, – это небольшая монография Г.Ф. Чурсина «Амулеты и талисманы кавказских народов», изданная в 1929 г. в Махачкале [Чурсин 1929]. Несмотря на ее фундаментальность, в данной монографии отсутствует описание самих предметов. Еще одной важной работой для исследователей является статья Е.М. Шиллинга, «Амулеты восточного Кавказа (с предисловием Е. Терюковой)», в которой «приводимый материал автор располагает по многочисленным рубри-кам («части человеческого тела», «животные», «растения», «раковины», «кам-ни», «огниво», «железо», «подковы», «кольцо», «сеть», слова и молитвы) с включением в каждую из них более или менее случайного подбора фактов, от-носящихся к самым разнообразным районам Кавказа», переизданная в 2018 г. [Шиллинг 2018: 217]. Несомненный научный интерес представляет коллектив-ная монография «Религиозные пережитки черкесов-шапсугов» под редакцией С.А. Токарева и Е.М. Шиллинга основанная на материалах шапсугской экспеди-ции 1939 г., в которой авторами была предпринята попытка рассмотреть все стороны духовной жизни черкесов [Религиозные пережитки 1940]. Целью данного исследования является введение в научный оборот амуле-тов и оберегов народов Северо-Западного Кавказа из собрания Российского эт-нографического музея (далее РЭМ). Важной исследовательской задачей является выявление доисламских и ис-ламских компонентов, входящих в состав амулетов. Это позволит проследить культурную связь народов, проживающих в дан-ном регионе, и раскрыть тему сосуществования различных религиозных пред-ставлений и практик в рамках культур народов региона. В собрании РЭМ со-держатся десятки амулетов народов Кавказа – бараний череп от сглаза, камни с естественным отверстием, амулет-буса, амулет-тряпочка, а также бусы, ракови-ны каури, кусочек янтаря, дуа с молитвой и т.п. В настоящей статье в качестве исследуемого материала были отобраны амулеты народов Северо-Западного Кавказа и близких к ним по культуре абха-зов. Собрание культовых предметов довольно полно отражает сложную систе-му религиозного многообразия, которая включает в себя как «пережиточные явления древних языческих культов, так и отдельные трансформированные эле-менты мировых религий – ислама и христианства» [Лойко 2013: 247-248]. Собирание религиозных предметов входило в программу сбора экспонатов, созданную основателями Этнографического отдела Русского музея им. Алек-сандра III. Учитывая особую сакральную значимость данных артефактов, следу-ет отметить, что не все собиратели получали доступ к ним, а уж тем более воз-можность приобретения. Тем не менее, некоторое количество амулетов удалось привезти. В числе собирателей можно назвать сотрудников музея и корреспон-дентов А.А. Миллера, А.К. Сержпутовского, Е.Н. Студенецкую, В.Н. Воробье-ва, З.П. Валаева. После закрытия Музея народов СССР в Москве в 1946 г. фон-ды Государственного музея этнографии народов СССР (ГМЭ) пополнились но-выми экспонатами, в числе которых были амулеты, собранные Е.М. Шиллин-гом. Амулеты из собрания РЭМ, привезенные из Северо-Западного Кавказа да-тируются периодом конца XIX – первой четверти XX в. и представляют собой ценный источник для изучения духовной культуры региона. Этнографическая литература содержит данные о распространении и использовании у народов Се-веро-Западного Кавказа амулетов и оберегов разного типа, но по поводу быто-вания исследуемых предметов необходимо отметить, что нам не известна их гендерная и половозрастная принадлежность. Также следует отметить, что в ка-честве амулета могла использоваться любая вещь, которой придавалось магиче-ское значение, и, соответственно, охранительные функции. Кроме того, здесь бытовали амулеты из камня с естественным отверстием, которые использова-лись в целительных целях [Лавров 1955: 32]. Рис. 1. РЭМ. Колл. № 2008-56. Несомненный интерес представляли такие амулеты. По сообщениям иссле-дователей и наших информантов такие камни с естественными отверстиями подвешивались к сосудам, в которых изготовлялись или хранили кисломолоч-ные продукты, «чтобы они не прокисли» [АРЭМ. Ф. 2. Оп. 2. Д. 361. Л. 107]. Несмотря на ограниченность количества предметов в статье будет сделана попытка классифицировать их по признаку принадлежности к объектам приро-ды или культуры (материальной и духовной). Преимущества территориальной принадлежности заключаются в том, что приводимые предметы можно рассматривать комплексно, без отрыва от среды их бытования. Амулеты и обереги использовались в самых разных случаях от рождения до смерти. Так, определенные предметы в качестве амулетов вешали на колы-бель с младенцем, чтобы защитить его от «дурного» глаза. Например, «среди амулетов, которые кабардинцы привешивали к детским люлькам, встречались кусочки дерева» [Шиллинг 1931: 46]. Интересен тот факт, что по местным пове-рьям все болезни и сила нечестии от ребенка переходила в дерево. А человек в свою очередь получал различные блага от него. Абхазы, в свою очередь, также считая новорожденного особенно подвер-женным сглазу, не оставляли ребенка одного в колыбели. В том случае, когда это было необходимо «под люльку клали веник, сыпали кусочек золы или угля, либо клали какой-либо же-лезный предмет. Кроме того, они у изголовья ставили палку из дикой яблони, алычи или грецкого ореха» [Дбар 2000: 71]. Таким образом, они старались оградить от сглаза пространство вокруг мла-денца. На перекладине колыбели вешали амулеты похожие на те, что использо-вались у соседних народов Северо-Западного Кавказа, а также в красную ткань зашивали щепотку соли, чеснок, шерсть черной собаки и даже магнит. Эти аму-леты должны были располагаться таким образом, чтобы взгляд того, кто входил в комнату, где находился младенец, попадал на них. Таким образом, эти пред-меты принимали на себя «основной удар злого глаза» [ПМА 2020]. Основным материалом при изготовлении деревянных амулетов являлись боярышник, шиповник и орешник. Использование орешника в качестве амулета на территории Северо-западного Кавказа восходит к раннему средневековью. При раскопках могильника Мощевой Балки были найдены остатки ореховых па-лочек и плоды ореха, зашитые в шелковый мешочек [Иерусалимская 2012: 378]. Найденные в этом памятнике предметы свидетельствуют о применении в каче-стве амулетов или оберегов костей различных животных, которые пришивались к одежде. «В специальных мешочках-ладанках (обычно шёлковых, очень напоминающих евро-пейские, использовавшиеся в средние века для христианских реликвий) – кат. 43–45, 72, 81, подвешенных к нагрудной петле платья или к поясу, носили палочку лещины, иногда кору, корешки или ягоды, – свидетельство распространённейшего на Западном Кавказе с древно-сти и почти до современности культа деревьев» [Иерусалимская 1992: 54]. В более позднее время на свадьбе во время приготовления специального места для невесты его «украшали множеством амулетов, игравших роль обере-гов от «сглаза» и «вредоносной» силы. Народы Северо-Западного Кавказа, веря в магическую силу амулетов, оберегов, различных духов и пр. с целью охране-ния себя и своего дома использовали предметы, которые их окружали. Такими предметами могли быть камни, фрагменты дерева, куски тканей, железные предметы, скелеты животных. Кроме того, «амулетами считались различные бу-сины – красные, белые, глазчатые, янтарные, а также раковины. Чаще всего это были раковины – каури, а иногда и простые раковины двустворчатого моллюс-ка» [АРЭМ. Ф.2. Оп.2. Д. 361. Л 10l]. Помимо вышеперечисленных предметов амулетами могли быть кусочки воска, особенно если она горела у изголовья по-койника. Такие кусочки использовали осетины, прикрепляя их к волосам мла-денца [АИЭА РАН. Ф. 53. Оп. 5. Д. 1381. Л. 96]. Еще в 30-е гг. XX в. Е.Н. Студенецкая обратила внимание на весьма рас-пространенный в регионе способ защиты. «Тряпочкой красного цвета обвязывали предмет или живое существо, которое надо было уберечь. Такие тряпочки мы видели на шее или рогах скота, на ткацком стане, масло-бойке, деревьях сада в Карачае, Балкарии, Кабарде и Осетии» [АРЭМ. Ф. 2. Оп. 2. Д. 361. Л. 108]. Использование камня в качестве оберега в исследуемом регионе имеет ши-рокое распространение. Камни с естественными отверстиями, либо осколки священных камней зачатую становились предметами оберега, как дома, так и конкретного человека. Известны отдельные предания, в которых говорится о том, что, отправляясь в путь, мужчины-горцы брали с собой вышеназванные осколки. Здесь можно привести два примера. Первый связан с адыгскими пле-менами. В верховьях рр. Большой и Малый Зеленчук возле аула Инжич-Чукун находится башня Адиюх . «Адыги, проживавшие в этом районе, также приезжавшие из других краев считали своим долгом оставить здесь пули, монетку или лоскуток одежды. Покидая это святилище, они обязательно брали с собой осколок как талисман» [Шортанов 1992: 16–17]. Похожее предание сохранилось в памяти карачаевцев. В так называемом Большом Карачае находится къадауташ – камень, который оберегал карачаев-ские аулы. Этот камень и место, где он находится, до сих пор считаются свя-щенным и здесь жители Большого Карачая проводили жертвоприношения. По рассказам информантов, «в прошлом, когда карачаевцы уезжали далеко от до-ма, они отламывали кусочек священного камня, клали в газырь или кисеты и брали с собой. Карачаевцы считали, что къадауташ будет оберегать в пути» [ПМА: 2016] Кроме того, народы Северо-Западного Кавказа, в качестве оберега исполь-зовали могильные камни. Например, бесплодные карачаевские женщины прихо-дили на могилу, брали оттуда землю и камень и хранили их как обереги [Шама-нов 2014: 392]. Как правило, охранительные камни брали с могил местных му-сульманских святых. В качестве примера можно указать на то, что для адыгов важное значение имели могилы представителей высшего сословия, которые при жизни пользовались особым уважением в обществе. Так известно, что «осколки могильного столба известного в народе как предводителя зависимых сословий Дамалея Широкоплечего использовались в качестве оберегов в Кабарде, а в Адыгее Кимчерия Ханахока» [Шортанов 1992: 17] Каменные амулеты, по поверьям народов Северо-Западного Кавказа, кроме способности к охранительной магии обладали еще и целительными свойствами. Известно, что «абазинские знахарки мочили в воде каменный амулет и прикла-дывали к больной части тела» [Лавров 2009: 146]. Такие же камни-амулеты жи-тели исследуемого региона вешали на ветвях садовых деревьев для того, чтобы они охраняли сад от насекомых, и чтобы деревья хорошо росли [РЭМ. Колл. 6539-6]. Рис. 2. РЭМ. Колл. 6539-6. Отдельный научный интерес представляет амулет, представленный в кол-лекции РЭМ под номером 6539-3, в котором на одной нитке нанизаны две рако-вины, бусина и дуа треугольной формы. В этом предмете видно сосуществова-ние у народов Кавказа исламских и окончательно не искорененных доисламских верований. «У всех народов Северного Кавказа представления и обряды об официальной религии сочетались с пережитками первобытных верований», – пишет Е.Н. Студенецкая [Студенецкая 1974: 82]. На Северном Кавказе бытовая религиозность еще в XX в. была переплетена с дохристианскими и домусуль-манскими религиозными представлениями и обрядами, хотя в современный пе-риод в связи с новой волной исламизации, особенно среди молодежи, эти пред-ставления отходят в прошлое. Экспонат 6539-3 говорит об использовании в качестве оберега как камней и бусин разных цветов, так и раковин моллюсков. Чаще всего это были раковины-каури, а иногда и простые двустворчатые раковины. Еще в первой половине XX в. Г.Ф. Чурсин писал о том, что «раковины чаще употребляются в соединении с камнями или бусами, нанизав на нитку в виде ожерелья или нашиваются на ма-терию» [Чурсин 1929: 22]. Такие амулеты встречались у большинства народов Кавказа. Рис. 3. РЭМ. Колл. № 6539-3. Распространение таких оберегов отмечали исследователи различных пери-одов. В первой половине XX в. Л.И. Лавров в своих наблюдениях о духовной жизни адыгейцев писал: «Большинство адыгейцев пребывало во власти суеверий. Многие, особенно дети, носи-ли на шее амулеты, состоявшие из раковин каури и кожаных мешочков, в которых помеща-лись бумажки с написанными на них арабскими молитвами» [Лавров 2009: 482]. Дуа, подвешенная рядом с немусульманскими оберегами, является хоро-шей иллюстрацией сосуществования у кабардинцев ислама с домусульманскими магическими представлениями. Возможно, помещение дуа на одну нитку с ра-ковиной и бусиной должно было «усилить» магические свойства амулета. Следует сказать, что среди народов Северо-Западного Кавказа ислам полу-чил широкое распространение уже к началу XIX в. и к этому времени восходит восприятие Корана как священного писания. В связи с этим «Отдельные суры и айаты, слова и буквы, являясь частью сакральной системы, приобретают соб-ственную сакральность, и в этом качестве становится объектом магических дей-ствий различного рода» [Резван 2007: 42]. Интересен тот факт, что для осетин-мусульман в качестве оберега для новорожденного ребенка использовали не только отдельные суры и айаты, но и собственно Коран [Кесаева 1998: 13-14]. То, что мусульманская традиция на протяжении всего своего существова-ния знала практику изготовления талисманов и оберегов, стало дополнительным подспорьем для того, чтобы в сознании народов Северо-Западного Кавказа до-исламские и привнесенные новой религией практики соединились. Само по себе использование дуа в качестве охранительного амулета начи-нается тогда, когда в кавказской среде появилось местное духовенство. Здесь их называли эфенди, или мулла. Имея мусульманское образование, и знания в чте-нии Корана, местные эфенди руководили обрядами жизненного цикла в той ча-сти, которая с их точки зрения не противоречила нормам ислама . Мулла-эфенди писал молитву для конкретного человека. Чаще всего это были дети. По адыгским преданиям: «терять дуа было опасно, так как он мог попасть в руки недоброжелателя. При потере дуа адыги снова обращались к мулле чтобы он написал соответствующую молитву, которая обезопасила бы владельца от негативного воздействия» [Ботяков 2006: 83]. Осетины также считали, что терять или даже ронять амулеты нельзя, так как упавший на землю амулет терял свои магические свойства [Кесаева 1998: 16]. На рубеже XIX-XX вв. дуа зашитые в треугольные мешочки имели широ-кое распространение. По сообщениям исследователей здесь, на Северо-Западном Кавказе можно было увидеть на шее, как у детей, так и у взрослых, ладанку с зашитой предохраняющей молитвой. По народному поверью эти ла-данки оберегали владельцев от несчастий и болезней. «Как это часто бывает в среде мусульман неарабского происхождения, важны уже не сами арабские слова, которые теряют свой смысл ввиду незнания (или недостаточного зна-ния) языка, а лишь их присутствие. В большом количестве случаев бумага с сурой не видна не только посторонним, но и самому обладателю амулета. Она, свернутая и заклеенная, скрыта в амулетнице, которая является составной частью амулета» [Иванова 2009: 55]. Такие же обереги прибивались над дверным косяком или хранили в недо-ступном от детей месте. Народы Северо-Западного Кавказа считали: «для того, чтобы жить в нем благополучно, нужно оградить его амулетами, произнести необходимые молитвы и соблюдать правила взаимодействия с нечистой силой, чтобы слу-чайно не перейти ей дорогу» [Каспина 2018: 72]. Зашитые в мешочки дуа отличались от народных талисманов и оберегов тем, что обязательным составляющим элементом являлись письменные тексты. В данном случае здесь именно текст выполнял защитную функцию. Примени-тельно к исламским молитвам среди большинства имело место их магическая интерпретация, когда молитва начинает рассматриваться как действующая сама по себе подобно заклинанию. Сакральное отношение к письму вообще у народов Северо-Западного Кав-каза также зафиксировано в исследовательской литературе. Например, Л.И. Лавров, ссылаясь на сообщение XVIII в., пишет: «Сохранилось известие от XVIII в., что у баракаевцев употреблялся какой-то талисман с греческой надписью; в 1776 г. один храбрец согласился извлечь при помощи этого талис-мана из скалы “заколдованный клад” предварительно выговорив себе от баркаевского обще-ства плату – 250 овец. Доставленный на поверхность “клад”» оказался археологическим предметом – две доски со вбитыми в них гвоздями. Баракаевцы не найдя клада, тем не ме-нее, отнеслись к деревяшке, как к фетишу» [Лавров 1955: 32] Так как молитвы были написаны на арабском языке, а знающих его было мало, многие не могли сказать какие именно суры и айаты Корана были там за-писаны. Клочки бумаги, как правило, зашивались в уже упомянутый кожаный или тканевый мешочек и вешали на шнур как подвеску. Либо вшивали в длин-ную ткань и как цепочку носили на шее [РЭМ, колл. 1187-29]. Рис. 4. РЭМ. Колл. № 1187-29. Похожие амулеты имели широкое распространение и у черноморских шап-сугов в первой половине XX в. Бывали случаи, когда такие молитвы складывали в серебряный футляр, который таким образом превращался сакральный пред-мет. Относительно ювелирных изделий Кавказа, по мнению исследователя В.А. Дмитриева, «можно вести речь о сакральном значении не только серебра, но и других материалов – бирюзы, (ее имитация), кораллов, сердолика и других по-лудрагоценных камней» [Дмитриев 2011: 267]. Кроме специфически мусульманских, по сообщениям исследователей-кавказоведов XX в., в качестве амулета могли использоваться любые предметы как традиционно бытовые, так и современные. После совершения над ними не-которых действий эти вещи входили в «некоторую семиотическую систему, по-сле чего они приобретали тот или иной семиотический статус, то есть занимали определенное место на шкале семиотических явлений, искусственно созданных человеком» [Байбурин 1981: 215–216]. В качестве примера можно назвать про-битую крышку от противогаза, входящую в коллекцию РЭМ, наряду с другими культовыми предметами [РЭМ, колл. 6539-5]. Рис. 5. РЭМ. Колл. № 6539-5. Этот предмет, наряду с другими, также представленными в коллекции, навешивался на деревья для того, чтобы они хорошо росли и в них не заводи-лись черви. Причину выбора данного предмета в качестве превращения его в амулет сказать сложно. Можно предположить, что причиной было то, что наро-ды Северо-Западного Кавказа придавали сакральное значение железу и желез-ным предметам. Превращение бытового предмета в культовый было зафиксировано и у осе-тин. Осетины «ребенка сразу же после рождения трижды протягивали через отверстие че-салки для шерсти. Делали это так. Роженица просовывала ребенка в чесалку вперед головой, а другая женщина вытягивала его за плечи, а потом вновь передавала его матери. Затем че-салка оставалась в качестве оберега у изголовья матери» [Кесаева 1998: 14]. В использовании чесалки в родильном обряде можно предположить, что женщины таким образом старались уподобить ребенка шерсти, то есть чтобы он был гладким и прямым. Чесалку преподносили в качестве свадебного обряда преподносили невесте, считая ее предметом, обладающим апотропеическими функциями. На плетнях и заборах карачаевского жилья увидите насаженные на шесты лошадиные, коровьи или бараньи черепа; этим карачаевец пытается защитить свое имущество от худого глаза, от действия злых духов и даже от воров [Сы-соев 1913: 76] Еще одной группой предметов, использовавшихся народами Северо-Западного Кавказа, были черепа животных: как правило это были конские, реже коровьи и овечьи. В первой четверти XX в, во время этнографических экспеди-ций в отдельных областях исследуемого региона исследователями были зафик-сированы заборы, на которых были навешаны конские черепа. «Все черкесские народы чтобы предохранить двор от дурного глаза вешали на заборе конский череп» [Лавров 1978: 82]. Похожую картину наблюдали исследователи и среди карачаевцев. «Пережитком культа лошади являлось использование в магии конского черепа (am баш сюек), который с целью оберега дома, усадьбы, огорода вывешивался на ограде, на цен-тральном столбе жилищ. И теперь, очень часто можно встретить около сакли надетый на шест лошадиный череп, предохраняющий, по мнению карачаевца, от несчастья и дурного глаза, от злых духов [Шаманов 2014: 398]. Изучая эту проблематику, Л.И. Лавров приходит к следующему выводу: «Древность религиозно-магического использования конских черепов на Кавказе дати-руется находкой золотого ритона в Мерджанском могильнике (IV-III в. до н.э.). На ритоне, рядом с восседающей богиней, изображен воткнутый в землю кол, на который насажен кон-ский череп» [Лавров 2009: 202]. В фондах РЭМ хранятся два конских черепа, привезенных из Осетии [Рэм, колл. 8761-15746]. Рис. 6. РЭМ. Колл. № 8761-15746. Среди кавказских женщин амулетами-оберегами также служили различные украшения: перстни, кольца, браслеты и т.д. Ювелирные предметы, носившиеся женщинами, были не столько украшениями, сколько оберегами. Они обеспечи-вали магическую защиту от «злых» сил природы, опасных в различные периоды жизни. Эти украшения защищали также мужчин от сил, бывших для них «опас-ными», но покровительствовавших женщинам. Можно предположить, что такая традиция восходит к раннему средневековью, о чем свидетельствуют найденные в могильнике Мощевая Балка. «С левой стороны в шов притачивания раскашивающего клина на линии плечевого пе-региба втачивался ритуальный мешочек-амулетница, из шелка или холста. Этот мешочек владелица платья могла наполнить по своему усмотрению важными предметами, которые наделялись функциями оберега. Такими как: раковины каури, плод грецкого ореха и раз-личными бусинами. Для алан характерна асимметрия декора парных элементов костюма (рукавов, обуви и др.). Так у женщин на левой («женской») стороне часто нашивалось боль-ше украшений» [Шевченко 2013: 39]. Даже после смерти, с целью защиты, в могилу женщины клали украшения. Об этом свидетельствует серебряное кольцо, которое находилось на руке му-мии, найденной в наземном склепе [РЭМ, колл. 6689-1]. Рис. 7. РЭМ. Колл. № 6689-1. Подводя итог можно отметить, что, если в письменных культурах, как например в Китае, «составление амулетов подверглось определенной популяри-зации перейдя из области литургии в народную традицию» [Волчкова 2003: 36] на Северо-Западном Кавказе этот процесс происходил параллельно. Мировые религии ислам и христианство не смогли окончательно вытеснить сложившиеся здесь традиции. У народов исследуемого региона, как в прошлом, так и настоя-щем благополучно сосуществуют мировые религии и народные верования. Об этом свидетельствуют не только использование отдельных сур Корана в каче-стве оберегов как самостоятельные предметы, но и их сочетание с другими са-кральными предметами, которые по представлениям кавказских народов непре-менно защитят от всякой нечестии. Этот вывод подтверждается высказыванием, которое можно часто услышать в регионе: «Если это не поможет, то другое точно поможет».

About the authors

Ritsa Sh. Zelnitskaya

Russian Museum of Ethnography

Email: riza81@yandex.ru

References

Supplementary files