Business production of parts of the Caucasian line directorates in the 30-50s. XIX century.

Full Text

Введение Вторая треть XIX в. была отмечена глубокими изменениями во всех сферах жизни кавказских народов, проводниками которых были российские учрежде-ния, функционировавшие в рамках разветвленной военно-административной си-стемы со сложной иерархией – Кавказской линии. Деятельность этих учрежде-ний на Кавказе в 30–50-е гг. XIX в. была направлена на интеграцию народов Кавказа в политическое, социально-экономическое и культурное пространство Российской империи. По мере развития российского военно-административного аппарата и усиления интеграционных связей, расширялся объем документации, сопровождавшей деятельность учреждений Кавказской линии на всех уровнях. Следовательно, изучение делопроизводственной документации Кавказской линии открывает широкие возможности для исследования особенностей инте-грации кавказских народов в пространство Российской империи в научно-теоретическом и практическом плане. На научно-теоретическом уровне разра-ботка этой темы поможет глубже изучить принципы функционирования военно-административных учреждений в переходные исторические периоды. В практи-ческом плане изучение делопроизводственных документов управлений частями Кавказской линии поможет составить представление об объеме полномочий учреждений, входивших в систему управления Кавказской линией, исследовать порядок их взаимодействия, а также наметить дальнейшие перспективы в работе с выявленными группами делопроизводственных документов. Предметом статьи являются делопроизводственные документы управлений частями Кавказской линии. Цель статьи – изучение и характеристика делопроизводственных докумен-тов, использовавшихся на Кавказской линии, и анализ их информативной отдачи для исследования социально-политических и интеграционных процессов в реги-оне в обозначенный период. Изучение делопроизводственных материалов по всей Кавказской линии до сих пор не являлось предметом специального исследования у отечественных ис-ториков. Однако элементы характеристики делопроизводственных документов Кавказской линии приводятся в диссертациях ряда специалистов, специализи-рующихся на изучении судебных и административных преобразований на Цен-тральном Кавказе в 30–50-е гг. XIX в. К их числу относятся работы А.Х. Карова [Каров 2000], Г.Н. Малаховой [Малахова 2001], З.М. Блиевой [Блиева 2004], Ю.Ю. Клычникова [Клычников 2004], Е.Г. Муратовой (Битовой) [Источникове-дение… 2005], Р.Р. Нагоевой [Нагоева 2009], Е.И. Кобахидзе [Кобахидзе 2010], А.Х. Абазова [Абазов 2007; Абазов 2013; Абазов 2015; Абазов 2017]. Кроме то-го, анализ делопроизводственных документов на уровне локальных судебно-административных и военно-административных учреждений, интегрированных в Кавказскую линию, приведен в новейших работах А.Х. Абазова [Абазов 2023a: Абазов 2023b] и некоторых наших статьях. Делопроизводственные документы Кавказской линии исследуются на осно-ве анализа широкой базы источников. Большой объем материалов, введен в научный оборот в опубликованных сборниках документов под редакцией В.К. Гарданова [Гарданов 1956], Е.И. Кобахидзе [Административная… 2012], З.М. Кешевой [Документы 2011], П.А. Кузьминова [Народы 2005]. Значительное количество материалов было извлечено нами из фондов Цен-трального Государственного архива КБР. В процессе их изучения нам удалось выявить следующие группы документов: рапорты, предписания, приказы, цир-куляры, именные, кондуитные списки, прошения, отношения, аттестаты, квитан-ции, ведомости и шнуровые документы, содержащие элементы статистики. Документы, проанализированные в ходе исследования, были дифференци-рованы по видовой принадлежности на ряд условных групп: 1) Материалы меж-ведомственного делопроизводства вышестоящих учреждений и структурных подразделений Кавказской линии; 2) Делопроизводственные документы, связан-ные с подведомственным населением; 3) Делопроизводственные материалы, со-державшие элементы таможенного контроля; 4) Материалы финансовой отчет-ности по Кавказской линии. К материалам межведомственного делопроизводства вышестоящих учре-ждений и структурных подразделений Кавказской линии были отнесены цирку-ляры, приказы, рапорты, предписания, именные и кондуитные списки, отноше-ния, шнуровые книги, ведомости. В числе делопроизводственных документов, связанных с подведомственным населением, были рассмотрены публичные об-ращения кавказской военной администрации и прошения представителей корен-ного населения Кавказа (коллективные и частные). К делопроизводственным ма-териалам, содержавшим элементы таможенного контроля, были отнесены ра-порты карантинных контор и карантинные свидетельства. В четвертую группу были включены расписки, квитанции и аттестаты. Материалы межведомственного делопроизводства вышестоящих учреждений и структурных подразделений Кавказской линии Кавказская линия представляла собой систему военно-административных учреждений, имевшую сложную структуру. Принципы организации Линии, охватывавшей обширную территорию, а также взаимоудаленность администра-тивных узлов, расположенных на ней, диктовали вышестоящим и подведом-ственным учреждениям Линии необходимость поддерживать регулярное сооб-щение, а также обусловливали наличие обширной и многообразной документа-ции. Циркуляры Циркуляры представляли собой распоряжения высшего кавказского линей-ного командования (Штаба войск на Кавказской линии и Черномории и Штаба Отдельного Кавказского корпуса), обязательные для исполнения всеми началь-никами на Линии и подведомственными им учреждениями. Они касались широ-кого круга вопросов: изменений о порядке взыскания с военнослужащих за про-сроченные отпуска [УЦГА АС КБР. Ф. И-16. Оп. 2. Д. 48. Л. 5а], оформления командировочных ведомостей [УЦГА АС КБР. Ф. И-16. Оп. 2. Д. 48. Л. 3], представления корпусному командиру списков награжденных офицеров и чи-новников военного ведомства [УЦГА АС КБР. Ф. И-16. Оп. 2. Д. 48. Л. 3], дета-лей обмундирования, изменений в размерах гербовых пошлин [УЦГА АС КБР. Ф. И-16. Оп. 2. Д. 48. Л. 8.], размеров жалованья [УЦГА АС КБР. Ф. И-16. Оп. 2. Д. 39. Л. 7], порядка получения жалования [УЦГА АС КБР. Ф. И-16. Оп. 2. Д. 39. Л. 46] и т.п. Некоторые циркуляры Штаба войск на Кавказской линии и Черномории, адресованные линейным начальникам, содержали отсылки к циркулярным рас-поряжениям командующего Отдельным Кавказским корпусом. Также, циркуля-ры могли содержать элементы нормативного регулирования. Так, циркуляр о правилах относительно взысканий за просроченные отпуска от 25 сентября 1843 г. доносил до линейных начальников, с опорой на 1327 статью 5 тома Свода Во-енных постановлений, приказ императора освобождать от взысканий за просро-ченные отпуска военных, предоставивших соответствующие удостоверения [УЦГА АС КБР. Ф. И-16. Оп. 2. Д. 48. Л. 5.]. Содержательно циркуляры могли быть отнесены к предписаниям, однако в ходе исследования были выявлены циркуляры, составленные в форме рапорта [УЦГА АС КБР. Ф. И-16. Оп. 2. Д. 39. Л. 5 об.]. Как правило, циркуляры представляли собой напечатанные документы, со-ставленные по определенной форме. Чернилами от руки вносилась информация об адресате, дате распространения циркуляра, присвоенном номере, в специаль-но отведенные лакуны в циркуляры вписывались принятые формы обращения к адресатам («ваше сиятельство» и т.п.). Циркуляры визировались начальниками Штабов войск от Кавказской линии и Черномории и дежурными штаб-офицерами. Приказы Приказы представляли собой делопроизводственные документы, отражаю-щие распоряжения вышестоящих учреждений подведомственным структурам, которые содержательно могут быть условно отнесены к предписаниям, более подробно охарактеризованным в другой нашей работе. Анализ этой группы до-кументов показал, что содержательно они воспроизводили приказы вышестоя-щих учреждений и ретранслировали их подведомственным структурам: от во-енного министерства Штабу Отдельного Кавказского корпуса, от высшей кав-казской военной администрации линейным управлениям и т.п. В первом случае, примером может послужить приказ Отдельного Кавказского корпуса от 25 фев-раля 1857 г. Он был адресован всем войскам, состоявшим в подведомственно-сти главнокомандующего Отдельным Кавказским корпусом, и извещал их об изменениях в порядке подчинения некоторых военных частей [УЦГА АС КБР. Ф. И-16. Оп. 1. Д. 1859. Л. 2.]. А приказ по 20-й пехотной дивизии и войскам Левого крыла Кавказской линии от 14 марта 1857 г. воспроизводил содержание приказа главнокомандующего Отдельным Кавказским корпусом [УЦГА АС КБР. Ф. И-16. Оп. 1. Д. 1854. Л. 4.]. На основе приказов может быть уточнены детали функционирования бю-рократического механизма на Кавказской линии. Кроме того, анализ приказов может помочь составить представление об еще одной категории делопроизвод-ственных документов – отзывах, которые представляли собой ответ вышестоя-щего учреждения на ходатайство или запрос подведомственных структур. Рапорты Основной формой межведомственной коммуникации на Линии были ра-порты. Как правило, они отсылались снизу вверх, от подведомственных учре-ждений вышестоящим, однако в некоторых случаях ими обменивались учре-ждения, находившиеся на одном уровне военно-административной иерархии [УЦГА АС КБР. Ф. И-16. Оп. 1. Д. 1859. Л. 11.]. Анализ рапортов линейных начальников показал, что они отсылались в Штаб войск на Кавказской линии и Черномории и в Штаб Отдельного Кавказского корпуса, а также могли быть ад-ресованы напрямую командующему войсками на Кавказской линии или коман-дующему Отдельным Кавказским корпусом. При помощи рапортов линейным начальникам отчитывались учреждения локального судебно-административного контроля. Также, рапорты могли быть средством коммуникации линейных учрежде-ний со сторонними учреждениями или должностными лицами, не состоявшими в подведомственности кавказского военного командования. Примером может послужить рапорт Ставропольского уездного казначейства начальнику Центра Кавказской линии [УЦГА АС КБР. Ф. И-16. Оп. 1. Д. 1842. Л. 7] и ответ начальника Центра, также составленный в виде рапорта [УЦГА АС КБР. Ф. И-16. Оп. 1. Д. 1842. Л. 6]. Структура рапортов, в целом, была единообразной. Они могли быть напи-саны как на специальных штабных формах (формы Штаба войск Правого крыла Кавказской линии, Штаба войск на Кавказской линии и Черномории, Штаба От-дельного Кавказского корпуса), так и написаны от руки (рапорты локальных су-дебно-административных учреждений). Как правило, они составлялись секрета-рями или писарями при учреждениях-адресантах, содержали отметку о дате, месте и о том, кем был написан документ. В целях упорядочения делопроизвод-ства каждый рапорт снабжался номером, который мог в дальнейшем использо-ваться в случае, если возникнет необходимость на него сослаться. Рапорты ви-зировались начальниками учреждений-адресантов или, в случае их временного отсутствия – исполняющими их обязанности. В зависимости от характера информации, затребованной вышестоящими учреждениями, структура рапорта могла включать в себя различные дополни-тельные документы. К их числу могут быть отнесены именные, формулярные и кондуитные списки. Именные списки Именные списки представляли собой одну их форм отчетности линейных начальников или локальных приставов вышестоящим учреждениям. Как прави-ло, они сопровождались рапортами, исполнявшими функции сопроводительных писем. Анализ выявленных материалов позволил определить, что именными спис-ками могли называться документы, разные по принципу составления и оформ-ления, которые обладали одним общим признаком – представляли собой переч-ни людей с указанием имен и фамилий. Они составлялись в виде разграфленных таблиц, с надписанным названием, и были заверены подписью должностного лица-адресанта. Лицами, перечисленными в списке, могли быть военнослужащие и долж-ностные лица, исполнявшие определенные функции в учреждениях локального судебно-административного контроля, а также представители гражданского населения региона. Объем информативной отдачи именных списков напрямую зависел от характера запрошенных командованием сведений. Так, именной спи-сок приставов и кадиев, затребованный Штабом войск на Кавказской линии и Черномории, содержал сведения об имени, фамилии и отчестве должностных лиц, источниках, из которых поступали средства на выплату жалований и обсто-ятельствах назначения на должности [УЦГА АС КБР. Ф. И-16. Оп. 2. Д. 20. Л. 9–9 об.]. Именной список лиц, ходатайствовавших о выдаче карантинных свиде-тельств, представленный в управление Центра Кавказской линии дигорским приставом, представлял собой простую таблицу с именами и фамилиями [УЦГА АС КБР. Ф. И-16. Оп. 1. Д. 577. Л. 2 об.]. Кроме того, большой объем сведений могли содержать именные списки, сопровождавшие переход должностных лиц в подведомственность других учреждений. Так, например, в ходе упразднения управления Центра Кавказской линии был составлен именной список офицеров – представителей этноэлит народов Центрального Кавказа, который содержал подробные сведения о происхождении офицеров, их родственниках, заслугах, а также ремарки о степени лояльности российскому правительству [УЦГА АС КБР. Ф. И-16. Оп. 1. Д. 1859. Л. 9–10 об.]. Таким образом, именные списки представляли собой группу делопроизвод-ственных документов, при формировании которых линейные учреждения не придерживались принципа единообразия. Напротив, четкой структуре было подчинено содержание кондуитных списков – делопроизводственных материалов, введенных в состав отчетов о со-стоянии управления тех или иных участков Кавказской линии с 1847 г. предпи-санием Штаба войск на Кавказской линии и Черномории [УЦГА АС КБР. Ф. И-16. Оп. 1. Д. 662. Л. 3]. Кондуитные списки содержали сведения об офицерах, состоявших в подведомственности кавказских линейных начальников: звание военных, дату их поступления на службу, информацию о чинах, которые успел сменить, и том, в каком чине служил на момент составления списка; был ли в отставке и сколько времени в ней провел; о степени его благонадежности и нравственности [УЦГА АС КБР. Ф. И-16. Оп. 1. Д. 662. Л. 6–6 об.]. Кондуитные списки отсылались линейными начальниками в Штаб Отдельного Кавказского корпуса ежемесячно, что дает основание относить их к группе документов, со-державших элементы статистического обобщения. Отношения Объем полномочий структурных компонентов Кавказской линии способ-ствовал выстраиванию в рамках кавказской военно-административной системы не только вертикальных, но и горизонтальных связей. В документальном изме-рении эти связи отражались в особой категории делопроизводственных матери-алов – отношений. Отношения представляли собой делопроизводственные документы, при помощи которых обеспечивалась коммуникация линейных учреждений, нахо-дившихся на одном уровне военно-административной иерархии. Так, например, отношениями обменивались начальники Центра, Правого и Левого крыльев Кавказской линии [УЦГА АС КБР. Ф. И-16. Оп. 1. Д. 1859. Л. 7]. Причиной от-правки отношений могли быть вопросы, связанные с подведомственным населе-нием или вопросы, касающиеся перехода военных структур и должностных лиц в подведомственность других учреждений на Линии. В первом случае примером могут послужить отношения начальника Правого фланга Кавказской линии ге-нерала Безобразова от 6 февраля, 3 и 27 апреля 1843 г., адресованные начальни-ку Центра [УЦГА АС КБР. Ф. И-16. Оп. 1. Д. 258. Л. 2–3; 6–6 об.; 7]. Поводом для обращения послужило разбирательство между представителями Тохтамы-шевских Аулов и карачаевцами. Представители обоих народов обратились че-рез приставов, в прямой подведомственности которых состояли, к начальникам участков на Линии. Так как Тохтамышевские Аулы состояли в подведомствен-ности начальника Правого фланга, а карачаевцы с 1841 г. – начальника Центра Кавказской линии [УЦГА АС КБР. Ф. И-16. Оп. 1. Д. 5], урегулирование пре-тензий тохтамышевцев и карачаевцев могло быть достигнуто в результате со-гласованных действий этих линейных начальников. Во втором случае, когда от-ношения отсылались по вопросам, связанным с переходом должностных лиц в подведомственность других учреждений, в качестве примера можно привести отношения начальника Правого и Левого крыльев Кавказской линии, адресо-ванные начальнику Центра [УЦГА АС КБР. Ф. И-16. Оп. 1. Д. 1859. Л. 18]. Как правило, отношения оформлялись на специально отпечатанных формах линейных управлений, структурно повторявших формы Штабов войск на Кав-казской линии и Черномории и Отдельного Кавказского корпуса, и визирова-лись подписью начальника линейного управления. Кроме того, материалами межведомственного делопроизводства учрежде-ний, состоявших на одном уровне военно-административной иерархии, были шнуровые книги, журналы. Делопроизводственные документы, обеспечивавшие коммуникацию частей Кавказской линии с подведомственным населением Важную группу делопроизводственных документов Кавказской линии со-ставляют материалы, связанные с коренными жителями региона. Существование этого обширного массива делопроизводственных материалов обусловлено тем обстоятельством, что в ходе развития российских военизированных и судебно-административных учреждений на Кавказе, российская военная администрация тесно взаимодействовала с представителями автохтонных народов региона. Та-ким образом, в этой категории делопроизводственных материалов можно условно выделить две группы: публичные обращения представителей кавказ-ской военной администрации, билеты, а также прошения (частные и коллектив-ные) от представителей кавказских народов. Публичные обращения кавказской военной администрации Публичные обращения представляли собой форму односторонней комму-никации кавказской военной администрации с большой группой местных жите-лей. Они, как правило, были адресованы либо отдельным народам, либо пред-ставителям определенных (в основном, привилегированных) сословий местных народов и практически всегда являлись предписаниями, обязательными к ис-полнению. Анализ делопроизводственных материалов показал, что публичные обра-щения могли иметь как прямой, так и опосредованный характер. В первом слу-чае представитель высшей кавказской военной администрации обращался к ад-ресантам напрямую. Примером может послужить обращение к карачаевскому народу от 1832 г. командующего войсками на Кавказской линии и Черномории генерала А.А. Вельяминова [УЦГА АС КБР. Ф. И-16. Оп. 1. Д. 5. Л. 4–4 об.]. Это обращение было выстроено в форме прямой речи, адресованной «карачаев-скому обществу». В качестве сопроводительного письма оно было обеспечено предписанием командующему Кабардинской линией полковнику Пирятинско-му, оформленным и структурированным в соответствии с нормами делопроиз-водства. Во втором случае высшее должностное лицо делегировало подведом-ственному оповещение подведомственных народов о содержании обращения. Так, например, предписанием от 28 сентября 1840 г. командующий Отдельным Кавказским корпусом генерал Головин делегировал начальнику Центра Кавказ-ской линии задачу поставить подведомственные ему народы в известность о принесении жителями Вольной Сванетии присяги Российской империи, и санк-циях, грозящих в случае причинения сванам «какой-либо обиды» [УЦГА АС КБР. Ф. И-16. Оп. 1. Д. 84. Л. 2–2 об.]. Примечательно, что дальнейшее распро-странение публичного обращения высшей кавказской военной администрации делегировалось линейными начальниками по нисходящей вертикали и, таким образом, становилось задачей подведомственных им локальных судебно-административных учреждений. Об этом свидетельствует надпись на предписа-нии Штаба Отдельного Кавказского корпуса, согласно которой публичное об-ращение было ретранслировано Временному Кабардинскому суду, а также ма-локабардинскому, карачаевскому и дигорскому приставам [УЦГА АС КБР. Ф. И-16. Оп. 1. Д. 84. Л. 2]. Таким образом, видно, что публичные обращения могли носить превентив-ный, поощрительный, а также запретительный характер. Прошения (частные и коллективные) от представителей кавказских народов Развитие российского административного аппарата в регионе и расширяю-щийся контроль кавказской военной администрации над сферами жизнедеятель-ности кавказских народов обуславливали со стороны представителей коренного населения региона необходимость обращаться к представителям линейного ко-мандования и в локальные судебно-административные учреждения для урегу-лирования широкого круга вопросов. Следовательно, между кавказскими адми-нистративными учреждениями и народами региона выстраивались каналы ком-муникации, которые со стороны административных учреждений были оформле-ны в виде предписаний, а со стороны представителей кавказских народов – в ви-де прошений. Прошения представляли собой обращения представителей кавказских народов, адресованные линейному командованию или учреждениям локального судебно-административного контроля. В делопроизводственном измерении они представляют собой обширный массив документов, который может быть диф-ференцирован на многочисленные группы по разным признакам. Условно мож-но выделить коллективные и частные прошения. Коллективные прошения, как правило, выражали интересы больших групп местного населения: представителей определенных социальных слоев, жителей селений или аулов [Народы… 2005: 126–127]. Они касались признания россий-ской администрацией сословного статуса адресантов [Народы… 2005: 124], зе-мельного вопроса [Народы… 2005: 127–128]. Большой информативной отдачей обладают так называемые «народные прошения». Они составлялись от имени отдельных кавказских субэтносов и со-держали некоторые общие пункты: просьбу восполнить недостаток в земле [Народы… 2005: 60], вернуть аманатов, определить детей в петербургские во-енные учебные заведения, включить в состав депутации для встречи с импера-тором [Народы… 2005: 52], вернуть сосланных за правонарушения [Народы… 2005: 60] и т.п. Адресантами коллективных прошений могли быть так называемые «дове-ренные», «старшины» – наиболее авторитетные представители кавказских наро-дов или уважаемые жители селений. Прошения составлялись как на имя пред-ставителей высшего кавказского линейного командования [Народы… 2005: 74], так и на имя локальных военных начальников. Так, народные прошения ингу-шей Галгаевского [Народы… 2005: 64], Кистинского [Народы… 2005: 74], Дже-раховского [Народы… 2005: 71] и др. обществ, тагаурских старшин [Народы… 2005: 66], от 27 апреля 1845 г., и ряд других прошений были адресованы глав-нокомандующему Отдельным Кавказским корпусом. Прошение доверенных от Кавдасардского общества от 27 апреля 1845 г. было составлено на имя влади-кавказского военно-окружного начальника генерал-майора Нестерова [Наро-ды… 2005: 76–77]. Прошения жителей сел, деревень и аулов в случае, если предметом обра-щения был земельный вопрос, составлялись на имя должностных лиц, наделен-ных соответствующими полномочиями. Так, прошения жителей деревни Ларс – представителей фарсалакского общества – и Иналовой деревни были адресова-ны председателю Комитета, учрежденного для разбора личных и поземельных прав народов Владикавказского округа и дигорцев генерал-майору Вревскому [Народы… 2005: 121–122; 123–124]. Коллективные прошения визировались уважаемыми представителями об-ществ-адресантов, преимущественно, путем приложения «перстных знаков» [Народы… 2005: 77]. Анализ этих прошений, выражавших интересы больших групп населения, может быть полезным для исследования социально-экономической и политической сфер жизни адресантов, а также составить пред-ставление о мерах поощрения лояльных российской власти представителей кав-казских народов. Еще одной разновидностью коллективных прошений, являлись докладные записки. Они представляли собой группу делопроизводственных документов, содержательно лавирующих между рапортами и прошениями. В отличие от ра-портов, которые можно отнести к отчетным материалам, докладные записки разъясняли существующее положение дел и должны были выполнять функции своего рода справки, вводящей адресата в курс обсуждаемого дела. Докладные записки могли быть оформлены в форме прошений, как обращение жителей ау-ла Джемары о землепользовании от 27 февраля 1852 г. [Народы… 2005: 128], могли исходить от доверенных представителей кавказских народов и, в целом, выражали интересы больших групп населения [УЦГА АС КБР. Ф. И-15. Оп. 1. Д. 258. Л. 4–4 об.]. Формой визирования докладных записок, в случае незнания грамоты адресантами, могли быть чернильные оттиски с личных печатей подпи-савшихся (как правило, старшин) [УЦГА АС КБР. Ф. И-15. Оп. 1. Д. 258. Л. 4 об.]. Печати содержали надписи на арабской графической основе, могли иметь разную форму (полумесяц, прямоугольник с усеченными углами, круг, восьми-угольник и др.). Анализ печатей может стать предметом специального исследо-вания. Частные прошения Частные прошения представляли собой обращения отдельных представите-лей кавказских народов к кавказской военной администрации. Анализ выявлен-ных прошений показывает, что прошения могли исходить от представителей как привилегированных, так и зависимых слоев населения. Как правило, движение прошений по бюрократической вертикали осу-ществлялось снизу вверх, в соответствии с иерархией кавказских военно-административных учреждений, и последовательно проходило следующие ин-станции: 1) локальные приставства/приставы и начальники кордонных линий; 2) линейные начальники или линейные управления; 3) Штаб войск на Кавказской линии и Черномории; 4) Штаб Отдельного Кавказского корпуса. Делопроизводственные материалы, содержавшие элементы таможенного контроля Одну из важных групп делопроизводства Кавказской линии составляют ма-териалы, содержавшие элементы таможенного регулирования. В 30-50-х гг. XIX в. в отношении многих кавказских народов действовали ограничения на ввоз, куплю и продажу определенных видов товаров: оружия, селитры, металлов и т.п. Кроме того, кавказская военная администрация придавала большое значение предотвращению деятельности абреков в регионе. Следовательно, таможенный контроль на территории Кавказской линии представлял собой учет лиц и това-ров, пересекавших Линию. Он осуществлялся определенными учреждениями – карантинными конторами и заставами (также, карантинами), которые действова-ли во взаимосвязи с кавказскими военизированными линейными структурами, и был обеспечен специальными документами – рапортами карантинных контор и билетами (карантинными свидетельствами). Рапорты карантинных контор К числу материалов межведомственного делопроизводства могут быть от-несены рапорты инспекторов карантинных контор. Карантинные конторы пред-ставляли собой учреждения, характер полномочий которых позволяет соотне-сти их с медицинскими учреждениями и таможенными службами. Они функци-онировали вблизи крепостей или укреплений, расположенных у границ Кавказ-ской линии. Известно, что первая таможня, впоследствии наделенная полномо-чиями по карантинному очищению людей и товаров, была учреждена еще в 1754 г. в крепости Кизляр [Карташев 2021: 456]. В исследуемый период на тер-ритории Кавказской линии функционировало 16 карантинов и карантинных за-став (Таманская, Ольгинская, Усть-Лабинская, Невинномысская, Баталпашин-ская, Каменномостская, Известнобродская, Прохладненская, Моздокская, Наур-ская, Червлененская, Кизлярская, Амир-Аджи-Юртовская, Чеченская карантин-ные заставы, Анапский временный карантин и Екатеринодарский частный каран-тин) [Карташев 2021: 458–459]. Все карантины на Линии состояли в подведомственности центрального Екатериноградского карантина, который, в свою очередь, подчинялся военному губернатору Кавказской области [Карташев 2021: 459]. Однако по ряду вопро-сов Екатериноградская карантинная контора отчитывалась линейным начальни-кам. Так, анализ делопроизводственных материалов управления Центра Кавказ-ской линии показал, что рапорты линейным начальникам отсылались в ходе осуществления карантинами их таможенных функций [УЦГА АС КБР. Ф. И-16. Оп. 1. Д. 577]. Карантинным конторам вменялось в обязанность контролировать легальность ввоза и вывоза товаров на территорию Линии. В период действия запрета на ввоз оружия, металлов и селитры на территорию Линию, контроль над соблюдением этого предписания был возложен на карантины. Рапорты инспекторов карантинных контор составлялись на специальных формах с отметкой министерства внутренних дел, с указанием названия конторы и номера стола, за которым был составлен документ. Они содержали подробные сведения о количестве и видах провезенных товаров, что дает основания отне-сти их, также, к группе отчетных материалов. Как правило, по вопросам тамо-женного регулирования, карантины взаимодействовали с линейными начальни-ками. Анализ карантинных рапортов показывает, что они визировались тремя должностными лицами: инспектором карантинной конторы, секретарем и сто-лоначальником [УЦГА АС КБР. Ф. И-16. Оп. 1. Д. 577. Л. 3 об.]. Кроме того, анализ порядка расположения их подписей на рапорте может помочь составить представление об иерархии служащих конторы. На основе делопроизводственных материалов управления Центра Кавказ-ской линии можно увидеть, что рапорты карантинных инспекторов отсылались ежемесячно [УЦГА АС КБР. Ф. И-16. Оп. 1. Д. 577. Л. 1, 3–3 об., 8, 9–9 об.]. Систематический характер отчетности карантинных контор дает основание рас-сматривать их в рамках группы делопроизводственных документов, содержа-щих элементы статистического учета. Документами, обеспечивавшим представителям коренных кавказских наро-дов возможность беспрепятственно проходить карантинные досмотры, были карантинные свидетельства. Их функционал может быть сопоставлен с совре-менными пропусками. Карантинные свидетельства или билеты представляли собой справки, со-ставленные по определенному шаблону [УЦГА АС КБР. Ф. И-16. Оп. 1. Д. 577. Л. 5 об.]. Они должны были содержать некоторые приметы предъявителя, све-дения о его целях, описание транспорта и его количество (в случае, если Линию собиралось пересечь несколько человек) [УЦГА АС КБР. Ф. И-16. Оп. 1. Д. 577. Л. 5 об.]. Формы для билетов могли отличаться в зависимости от целей предъявите-лей [УЦГА АС КБР. Ф. И-16. Оп. 1. Д. 577. Л. 5 об.]. Так, например, для прово-за леса требовалась специальная форма. Линейное начальство вело строгий учет билетам и обозначало число отпущенных документов в предписаниях руково-дителям подведомственных структур [УЦГА АС КБР. Ф. И-16. Оп. 1. Д. 577. Л. 5 об.]. На основе анализа делопроизводственных материалов управления Центра можно увидеть, что карантинные свидетельства могли быть запрошены у ли-нейных начальников руководителями подведомственных военно-административных учреждений (приставами, начальниками кордонных линий и т.п.). В случае, если карантинное свидетельство требовалось группе лиц, запрос, оформленный в виде рапорта, должен был сопровождаться кратким именным списком с указанием имен и фамилий предъявителей [УЦГА АС КБР. Ф. И-16. Оп. 1. Д. 577. Л. 2 об.]. Так, дигорский пристав Романов рапортом от 27 февра-ля 1846 г. запросил у начальника Центра Кавказской линии свидетельства для группы осетин, торговавших лесом, для обеспечения им беспрепятственного пропуска через Екатериноградский карантин [УЦГА АС КБР. Ф. И-16. Оп. 1. Д. 577. Л. 2]. С опорой на этот документ можно реконструировать вертикаль дви-жения запросов билетов: представители коренных кавказских народов обраща-лись за свидетельствами к приставам; приставы обращались с соответствующи-ми рапортами к линейным начальникам, которые и были правомочны выписы-вать билеты. Материалы финансовой отчетности управлений Кавказской линии Отдельную группу делопроизводственных материалов Кавказской линии могут составить финансовые документы. Их наличие было обусловлено слож-ной, разветвленной структурой Линии, включавшей множество учреждений и должностных лиц, получавшим официальное жалованье. К материалам финан-совой отчетности Кавказской линии могут быть условно отнесены расписки и аттестаты. Расписки представляли собой материалы межведомственной коммуника-ции, при помощи которых структурные подразделения Кавказской линии отчи-тывались финансовым учреждениям региона о расходе выделенных средств. Как правило, взаимодействие по финансовым вопросам носило двусторонний харак-тер: Ставропольское уездное казначейство направляло линейным начальникам отношения, с указанием количества выделенных денег, периода, за который бы-ла осуществлена выплата [УЦГА АС КБР. Ф. И-16. Оп. 1. Д. 1842. Л. 11]. В от-ношении подчеркивалась необходимость линейных начальников уведомить каз-начейство о получении денег [УЦГА АС КБР. Ф. И-16. Оп. 1. Д. 1842. Л. 11]. Следовательно, расписки представляли собой документы, при помощи которых линейные управления отчитывались казначейству о поступлении денежных средств. Содержательный анализ расписок за 1856 г. позволил реконструиро-вать иерархию финансовых учреждений, с которыми взаимодействовали воен-но-административные учреждения на Кавказской линии. Так, выплата денежных средств инициировалась линейными начальниками путем их обращения к ко-мандующему войсками на Кавказской линии и Черномории посредством соот-ветствующего запроса [УЦГА АС КБР. Ф. И-16. Оп. 1. Д. 1842. Л. 10, 12]. Де-нежные средства поступали от министерства финансов Ставропольской казен-ной палате. Распределением средств занималось Ставропольское уездное казна-чейство, состоявшее в подведомственности Ставропольской казенной палаты [УЦГА АС КБР. Ф. И-16. Оп. 1. Д. 1842. Л. 11]. Поступившие от казначейства денежные средства линейные начальники расходовали в соответствии с целями, указанными в изначальном запросе командующему войсками на Линии. В материалах управлениях Центра Кавказской линии содержатся упомина-ния об еще одной разновидности отчетных финансовых документов – «атте-статах» [УЦГА АС КБР. Ф. И-16. Оп. 1. Д. 1859. Л. 21]. Анализ рапорта начальника Кабардинского округа от 29 октября 1857 г. показывает, что атте-статы являлись свидетельствами, подтверждавшими произведенные учреждени-ем финансовые расчеты, что позволяет сопоставить их функционал с современ-ными квитанциями. Судя по всему, выдача аттестатов фиксировалась в журна-лах (вероятно, в журналах исходящей документации). Об этом свидетельствует то обстоятельство, что аттестатам присваивались номера, на которые впослед-ствии могли ссылаться должностные лица. Финансовые документы, предназначенные для решения широкого круга за-дач, получили дальнейшее развитие в последующие этапы развития российских административных учреждений на Кавказе. Заключение Таким образом, делопроизводство на Кавказской линии было представлено широким кругом документов, наглядно иллюстрирующим уровень развития во-енно-административных учреждений в регионе. Многие из рассмотренных видов делопроизводственных документов, с незначительными изменениями, продол-жили свое существование и сохранили актуальность в последовавшие мирные этапы развития российского административного аппарата на Кавказе. На основе анализа рассмотренных документов можно сделать вывод, что их дальнейшее исследование открывает широкие перспективы для уточнения деталей социаль-но-политического развития народов региона и учреждений, взаимодействовав-ших с ними; позволит исследовать иерархию финансовых учреждений в реги-оне, рассмотреть особенности их функционирования и объем полномочий, что, при сопоставлении с современными финансовыми учреждениями, позволит вы-явить закономерности и проследить их преемственность; позволит уточнить де-тали политической практики российских административных учреждений, направленной на интеграцию кавказских народов в политико-правовое поле Российской империи.

About the authors

Dinara Muratovna Alkhasova

Kabardian-Balkarian Scientific Center of the Russian Academy of Sciences

Email: alkhasova.dinara@mail.ru
ORCID iD: 0000-0003-4893-2301

References

Supplementary files