The Chechens and the Ingush in the Ottoman empire in the second half of the 19th century: the processes of emigration and re-emigration

Full Text

Введение За последние годы, в частности, в период «арабской весны» стал насущным вопрос о репатриации северокавказских народов, проживающих на территории Сирии, Турции, которые являются потомками переселившихся в середине XIX в. народов Северного Кавказа. Известно, что на последнем этапе Кавказской войны по взаимной догово-ренности между Российской и Османской империями было организовано массо-вое переселение северокавказских народов. В исследуемой теме ключевыми являются понятия «мухаджирство», «ре-патриация», «реэмиграция». В историографии события, связанные с переселени-ем горцев в Османскую империю в последний период и после окончания Кав-казской войны известны как мухаджирство. Термин ведет свое происхождение от арабского слова «мухаджарат», которое означает переселение. Данный тер-мин принято употреблять по отношению к добровольной эмиграции. Пересе-ленцев-горцев также называли мухаджирами. Что касается выселения горских народов в середине XIX в., то оно имело добровольно-вынужденный характер. Термины «репатриация» и «реэмиграция» используются применительно к возвращению тех или иных этнических групп. Под репатриацией понимается поддерживаемое государством возращение на историческую родину лиц, ока-завшихся в силу различных обстоятельств на территории других государств с восстановлением всех прав. В свою очередь, реэмиграция характеризуется как обратное возвращение в регион исхода. Целью данного исследования является рассмотрение проблем, связанных с процессами эмиграции чеченцев и ингушей из Российской империи в Осман-скую и реэмиграции во второй половине XIX в., на основе анализа опублико-ванных и неопубликованных источников. Со второй половины XIX в. в свет вышло множество научных исследова-ний на тему переселения горских народов в Османскую империю. Однако тру-дов, рассматривающих вопросы социокультурной адаптации и интеграции им-мигрантов на новом месте, возвращения переселенцев на родину и связанных с ним проблем, немного. Среди последних стоит выделить публикации Г.В. Чочи-ева, А.В. Кушхабиева, А.Д. Осмаева, П.А. Осмаевой. Подробный историогра-фический анализ научных публикаций, посвященных истории переселения севе-рокавказских народов в Османскую империю в 1860-е гг., приведен в работе Угура Бозкурта [Бозкурт 2019]. В настоящей статье в научный оборот вводятся неопубликованные источ-ники, хранящиеся в фондах российских федеральных архивах: РГВИА – мате-риалы высших органов российского управления на Кавказе; РГАЛИ – личного происхождения, в том числе, современников и участников переселения. В их воспоминаниях – размышления о способах государственной организации эми-грации, взаимодействиях между военным аппаратом и мусульманским духовен-ством по ходу переселения. Проблематика переселения горских народов Северного Кавказа в Осман-скую империю во второй половине XIX в. является одним из ключевых и акту-альных направлений научных исследований в современном кавказоведении. В основном, публикации по данной теме опираются на комплекс материалов из фондов, хранящихся в архивах России. Привлечение новых документов из за-рубежных архивов, в частности, Турции и Грузии, позволит создать целостную картину изучаемого события истории России. Причины и этапы эмиграции чеченцев и ингушей Несмотря на то, что государственная точка зрения заключалась в том, что ни один горец не был принужден к переселению, активная агитационная работа со стороны представителей власти, проповеди религиозных деятелей и различ-ные другие факторы способствовали ускорению и привели к массовости данного процесса. Изначально властями планировалось переселить именно ту часть населе-ния, которая представляла угрозу общественному порядку и спокойствию и, наоборот, других удержать от стремления к эмиграции. Согласно докладу Главного управления Генерального штаба от 23 сентября 1865 г. «О переселении чеченцев и сокращение Терской постоянной милиции», для упрочения имперской власти и утверждения спокойствия на Северном Кав-казе, в 1860-е гг. было принято решение о переселении части горцев на Терек, другую часть – выселить в Османскую империю, не прибегая к насильственным мерам [РГВИА. Ф. 38. Оп. 7. Д. 493. Л. 40, 48]. Кроме того, в качестве основно-го фактора отмечается освобождение земель для «благонадежных людей» – по-селение на эти территории российских военных и казаков. Доклад основан на записке начальника бывшего Главного штаба Кавказской армии генерал-адъютанта П.А. Карцова, предложившего приложить все усилия для усмирения народов Восточного Кавказа через переселение в Турцию, на Терек и другие местности, менее благоприятные «для хищнических наклонностей». В переселении горцев и в предотвращении их реэмиграции были заинтере-сованы как власти Российской империи, так и Османской. Нет сомнений, что по-следняя преследовала свои интересы в данном направлении, в частности, для улучшения демографического положения. Порта получала воинственных гор-цев, тем самым повышая численность и боеспособность своей армии; увеличи-вала долю мусульман в местах проживания христианского населения в Малой Азии и на мятежных Балканах. Дополнительно человеческий ресурс использо-вался как благоприятный приток свежей рабочей силы в экономике и для освое-ния малозаселенных земель. С 1858 г. вопрос переселения стал предметом ди-пломатической переписки правительств двух империй [АКАК. Т. XII. Ч. 2. С. 1011, № 890]. В научной литературе выделяется целый ряд причин переселения горцев в Османскую империю в XIX в. Чаще всего, в качестве основных социально-экономических причин массового переселения горцев Кавказа исследователи выделяют: угнетение местных землевладельцев имперскими чиновниками рос-сийской администрации, заинтересованность горских феодалов в избавлении от «непокорных горцев» и в получении их земель, религиозная общность значи-тельной части горцев с Османской империей, стремление ограничить распро-странение мюридизма и национально-освободительной борьбы [Дзидзария 1982: 200]. В РГАЛИ в фонде 46 «Бартенев Петр Иванович (1829-1912) – основатель и редактор журнала «Русский архив», историк литературы, археограф, библио-граф» хранится автограф и рукописная копия военачальника, участника Кавказ-ской войны Г.И. Филипсона «Начало переселения горцев с Кавказа», где рас-крываются причины и первоначальный этап выселения горцев в Османскую им-перию. Сам Филипсон принимал весьма деятельное участие в переселении. В работе опровергается виновность имперской администрации и подчеркивается, что совокупность двух факторов, попытка избавиться от непокорных горцев и добровольное желание некоторых переселиться в мусульманскую страну, полу-чили достаточно мощный толчок, что придало инерцию данному процессу. Чеченцы и ингуши стали одними из самых активных участников миграци-онных потоков второй половины XIX в. Данное событие произошло позже, чем в случае черкесов и ногайцев, наиболее интенсивная фаза переселения которых была в начале 1860-х гг. В некоторых исследованиях [Волкова 1982: 219] отме-чается, что ингуши практически не участвовали в миграционных процессах того времени, однако статистические сведения, приведенные в научных публикациях показывают обратное [Дзагуров 1925: 93: Бабич 2021: 498]. Безусловно, в коли-чественном отношении численность переселенных ингушей уступает численно-сти других народов, в частности черкесов, ногайцев, чеченцев [Волкова 1982: 221-222]. Среди горцев ходили слухи, что под предлогом поездки в Мекку можно переселиться в мусульманскую Турцию, для чего придумывались различные ис-тории. Большинство эмигрантов надеялись обрести там землю и свободу. Для бедняков-горцев Османская империя представлялась землей обетованной, где «реки текли млеком и медом» [РГАЛИ. Ф. 46. Оп. 2. Д. 369. Л. 65]. Активно распространялись вести, что султан обещал землю и щедрое пособие. Необходимо было регулировать движение переселенцев через Гори, Бор-жом и Ахалцах. Одной из главных задач была охрана местного населения от проезжавших. Другой важной задачей, которая стояла перед комиссией по пере-селению, было обеспечение средствами пропитания на всем протяжении пути. В целом, выселение носило мирный характер. Большие пространства плодородных земель, становившиеся собственно-стью казны, освобождались в результате эмиграции десятков тысяч горцев. Как известно, власти переселяли в освобожденные места в принудительном порядке военных поселенцев и казаков. Из Турции на Северный Кавказ была организова-на встречная волна переселенцев – балканских славян, греков и армян. Еще с 1840-1850-х гг. по линии реки Сунжа начали образовываться казачьи станицы (Ново-Сунженская, Вознесенская, Троицкая, Карабулакская, Фельд-маршальская, Алханюртовская, Заканюртовская, Самашкинская и другие). К 1866 г. на равнинной части нынешней Чечни и Ингушетии проживало почти 61 тыс. казаков с семьями [Кабузан 2005: 208-209]. Взаимоотношения между каза-ками и коренными жителями складывались непростые, что создавало трудности для местного населения, например, цепь станиц не только разделила Ингуше-тию, но и отсекла равнинную ее часть от горной. Вплоть до конца XX в. данная проблема постоянно откликалась в стычках между ингушами и казаками, когда после известных событий в апреле 1991 г. казаки в большинстве своем покинули Ингушетию. Те из северокавказских горцев, которые готовились к получению разреше-ния на переселение, оставались спокойными на месте жительства, пока не дой-дет до них очередь. Чиновники из Главного управления Генерального штаба Русской императорской армии (с 1866 г. Главный штаб), одного из ведомств Военного министерства Российской империи и Главного штаба Кавказской ар-мии, осуществляли организацию передвижения. Учитывая, что движение проис-ходило мелкими группами, то легче было контролировать на всем пути. Активное переселение чеченцев и ингушей пришлось на 1865 г. Это было инициировано начальником Терской области, военным и государственным дея-телем М.Т. Лорис-Меликовым. Он ранее договорился с властями Порты о при-еме 5 тыс. семей. Еще в 1859 г. Лорис-Меликов был командирован в Константи-нополь для переговоров о принятии в пределы азиатской Турции горцев-переселенцев из Терской области. Главным организатором на месте и непосред-ственным участником стал генерал-майор Муса Кундухов, который в 1864 г. ез-дил в Константинополь, чтобы договориться о переселении народов Восточного Кавказа. Он, чтобы показать личный пример, переселился со своей семьей, по-лучив несколько десятков тысяч рублей за дом и жалованное угодье [РГАЛИ. Ф. 1431. Оп. 1, Д. 24. Л. 64-65]. Для успешного выполнения своего плана Кун-духов имел пособников среди чеченцев и ингушей в лице Саадулы Османова, Саада Уллаха, Алигуко Цугова. За 1865 г. переселилось ок. 5 тыс. семейств, среди которых ок. 3500 се-мейств чеченцев, ок. 1500 семейств карабулаков и назрановцев, всего 22895 душ мужского и женского пола [РГВИА. Ф. 38. Оп. 7. Д. 493. Л. 72]. По разным сведениям, численность переселившихся составляла 22491 [Берже 1882: 337] и 23057 человек [Дзагуров 1925: 137]. Общая численность чеченского и ингуш-ского народов к 1865 г. составляла 143 тыс. и 26 тыс., в течение года покинуло ок. 15 % от всего населения [Кабузан 2005: 208-209], соответственно. Пересе-ленцы перебирались в Турцию с домашним скотом и другим имуществом через Закавказский край. Согласно официальным данным, в общей сложности из Тер-ской области вывезено 6919 арб, 11681 голов рогатого скота, 4497 лошадей [Дзагуров 1925: 137]. Российские чиновники настаивали на том, чтобы прибыв-ших поселяли вглубь империи, подальше от границ. Известны случаи, когда по дороге нередко родители умирали, и дети оставались без попечения. К 1877 г. в живых осталось ок. 10 тыс. чел. от всех переселенцев [Берже 1882: 30]. Благодаря вере в «религиозную миссию», дипломатическим качествам и ораторскому таланту, Кундухову удалось даже «немногочисленное племя кара-булаков смануть в Турцию» [РГАЛИ. Ф. 1431. Оп. 1, Д. 24. Л. 65]. Карабулаки считались наиболее непокорным и воинственным населением. Они активно под-держивали местное сопротивление в ходе Кавказской войны. Соответственно, для властных институтов переселение особо беспокойной части населения, ко-торые представлялись как «разбойники» явилось важнейшей задачей [РГВИА. 38. Оп. 7. Д. 493. Л. 72 об.]. Практически все население восточной Ингушетии, в большинстве своем, изъявило желание переселиться в Османскую империю. Вопрос этногенеза карабулаков, получивших наименование – «орстхойцы», представляет особый интерес для исследователей, т.к. некоторая часть совре-менных тайпов чеченцев и ингушей считают себя по происхождению их потом-ками. Исследователь И.Л. Бабич отмечает, что карабулаки являлись отдельным народом, а переселение стало результатом исчезновения всего народа [Бабич 2021: 495-500]. Тезис о карабулаках как об отдельном народе является доста-точно спорным, учитывая то, что он не был народом, имевшим свою уникаль-ную специфическую культуру. Кроме того, язык и быт существенно не отлича-лись от чеченского и ингушского. До середины XIX в. орстхойцы занимали зем-ли Терско-Сунженской равнины. После окончания Кавказской войны большая их часть эмигрировала в Османскую империю. Оставшаяся же часть выселилась в аул Ах-Барзой и была ассимилирована ингушами и чеченцами. В настоящее время данный вопрос не получил должного освещения в кавказоведческой ли-тературе. Первая группа чеченских переселенцев в составе 300 семейств выехала в конце мая 1865 г. [РГВИА. Ф. 38. Оп. 7. Д. 470. Л. 39]. Непокорных подкупали, давая взятки влиятельным горцам, часто покупали за утроенную цену их дома. Чеченцы и ингуши передвигались через Закавказье сухопутным путем. Без осо-бых сложностей и препятствий до турецкой границы были доставлены все 28 партий переселенцев [Базоркин 2002: 156; Дзагуров 1925: 137]. Российская цен-тральная администрация, осуществив большие финансовые расходы, смогла до-статочно четко организовать переселение в сторону Османской империи. Расхо-ды на данную операцию составили примерно 85 тыс. руб. (по другим данным 118 тыс.), включая деньги, уплаченные М. Кундухову за дом и землю [РГВИА. Ф. 38. Оп. 7. Д. 493. Л. 72 об.]. Переселение было достаточно мирным и носило добровольно-вынужденный характер. Чеченцы и ингуши редко уезжали по отдельности, чаще всего целым се-мейством, со всеми родственниками, распродав все имущество, или взяв неко-торые вещи с собой. Среди уезжавших были, в основном, бедняки и представи-тели духовенства, и в меньшем количестве лица, имевшие высшие воинские чи-ны [РГАЛИ. Ф. 46. Оп. 2. Д. 369. Л. 66]. Последним не разрешалось брать ору-жие с собой, исключения делалось только для дворян по отношению к холод-ному оружию. Северокавказцам казалось, что, выселившись в подобные районы Османской империи, они приобретут привычные для них экономические нормы и восстановят традиционный уклад жизни, разрушенный в ходе Кавказской вой-ны. Из рапорта военного министра Д.А. Милютина главнокомандующему Кав-казской армией Великому князю Михаилу Николаевичу от 28 сентября 1865 г. следует, что с выселением предлагалось упразднить управление Карабулакского участка Ингушевского округа, прекратить выдавать жалованье уехавшим в Тур-цию офицерам и упразднить две из четырнадцати сотен Терской постоянной ми-лиции [РГВИА. Ф. 38. Оп. 7. Д. 493. Л. 73]. Следовательно, переселение было выгодно российской имперской администрации и с финансовой точки зрения. Переселение имело и политико-религиозный характер. Так, определенную роль сыграла и массовая агитация мусульманского духовенства (мулл, имамов и др.) с призывом к переселению, имевшего большое влияние в среде горского населения. Муллы почти явно проповедовали историю о якобы предсказанном в Коране приближении времени, когда правоверные со всех сторон света должны собраться вокруг халифа для решительной борьбы с неверными и торжества ислама [РГАЛИ. Ф. 46. Оп. 2. Д. 331 Л. 18-19]. Важно отметить, что людей, с хорошим знанием арабского языка, на тот период было немного. Несмотря на то, что некоторые муллы были неграмотными с позиции языковых и религиозных знаний, многие поверили им. В целях усиления переселенческих тенденций власти также распространяли молву, что горцев будут насильно обращать в христианскую веру. Пропаганда религиозного духовенства только усилила эмиграционные настроения в северо-восточной части Кавказа и послужила одним из факторов, формирующих мотивацию у горцев-мусульман к перемене места жительства. И российские власти, и Кундухов отмечали религиозное желание горцев жить среди своих братьев-мусульман, под покровительством османского султа-на. Помимо духовных лидеров, часто агитацию среди местного населения про-водили российские агенты. Они докладывали информацию о настроениях в гор-ской среде. Имперская администрация всеми силами добивалась настроить на отъезд и сбить массовые стремления вернуться обратно. На реэмиграцию были установлены ограничения. Стихийность самого процесса, отсутствие точных сведений о пересекавших границу не дает возможности установить число воз-вратившихся на родину в 60-70-х гг. ХIХ в. Многие пересекали границу тайно. В самой Порте ничего не было подготовлено для принятия значительного числа переселенцев. Социально-политическая обстановка в Османской империи оказалось достаточно сложной из-за огромного наплыва мухаджиров. Эпиде-мии, голод, непривычный климат способствовали увеличению смертности, усу-губляли тяжёлое положение прибывших. Несмотря на то, что мухаджиров рас-сеяли по всей империи, они получали самую плохую землю. Спасением отчасти было служение в турецкой армии, но в рекруты брали только неженатых и по-тому некоторые горцы продавали своих жен и детей и поступали на службу [Берже 1882: 355]. Особенно трагична была судьба чеченцев и ингушей, кото-рых поселили на юго-востоке империи, за Диярбакыром и Эрзинганом, в без-водной пустыне. Турецкие власти специально поселяли горцев в земли, заселен-ными немусульманскими народами, курдами и армянами, чтобы ассимилиро-вать последних. Климат и неблагоприятная среда пагубно влияли на переселен-цев. Поэтому они старались консолидироваться друг с другом и с живущими рядом черкесами, дагестанцами и другими кавказскими народами. В свою очередь, английское и французское посольства использовали дан-ный вопрос для интриг против России. На страницах европейской прессы выхо-дили статьи о сложной ситуации с эмигрантами и о гибели горцев, тем самым обостряя положение, подчеркивая военно-силовые методы российской админи-страции к переселению. В зарубежной печати обозначенные события отражались как насильственное выселение народов Кавказа. Проблемы реэмиграции переселенцев Большая часть мухаджиров оказались обманутой в своих надеждах насчет всех удобств жизни под покровительством Порты. Многие были обречены на скитания, некоторые из них пытались вернуться на родину. Чеченцы и ингуши, поняв ошибочность совершенного переселения и почувствовав бесперспектив-ность жизни в Турции, искали различные пути вернуться назад. Вопрос о воз-вращении на родину стал практически сразу. Движение за возвращение назад только заметно усилилось через некоторое время после переселения. Многие, делая попытки вернуться на Кавказ, обращались с прошениями к российским властям, у которых была четкая позиция по этому вопросу. Ранее, на одно из таких прошений от черкесов Александр II наложил резолюцию: «О возвраще-нии и речи быть не может» [Кумыков 1994: 18-19]. Так, на все просьбы различ-ных представителей населенных пунктов назрановского общества, о разрешении возвратиться переселенцам с семьями, начальником Терской области Лорис-Меликовым было отказано. Уже осенью 1865 г. чеченцами и ингушами были предприняты активные усилия по возвращению на родину. В одном рапорте отмечено, что численность вайнахов, прибывших на границу в октябре, достигла до 2680 душ. Большин-ство их вернулось из Арзерума – 991 человек, 914 человек из Аниса, а 672 че-ловек из Мугла [Осмаев, Осмаева 2021: 41]. Однако, лишь незначительная часть самовольно вернулась на родину, не-смотря на препятствия, чинимые властями. В основном, возвращались мелкими группами, численность реэмигрирующих составляло 5-20 человек в одной группе. 3 апреля 1865 г. русским консулам в Османской империи было направ-лено распоряжение, категорически запрещавшее реэмиграцию северокавказских горцев [Тишков, Перхавко 2014: 36]. В данном вопросе позиции двух империй совпадали. В 1865 г. для контроля над правильным передвижением горцев был назначен капитан Кишмишев, который вскоре по приказу Великого князя Миха-ила Николаевича с войсковым отрядом был отправлен для защиты пограничной линии в районе Арпачай от пересечений переселёнными в Османскую империю горцами. В Турции среди иммигрантов распространялись слухи, что всем, кто вер-нется, российское правительство обещало деньги, ордена и медали [РГВИА. Ф. 38. Оп. 7. Д. 382. Л. 23 об.]. Горцы пытались получить разрешение на возвращение в Россию, в том числе через консульства и различные представительства, но получали отказ. Ис-ключения делались только в отношении бывших офицеров и представителей знати, по возвращении понижая их в должности. Поток переселенцев из Турции на Кавказ все рос. На первом этапе, несмотря на указы российского правитель-ства, запрещающие обратное переселение, отдельные лица, пешком, без доку-ментов, пытались пробраться на Родину через пограничные посты. Попытки бы-ли хаотичными, соответственно, многих возвращали обратно. Примерный маршрут возвращавшихся выглядит так: Карс – Тифлис – Мцхета –– Цылкан-ский пост – Ананури – Пасанаури – Квешети – Коби – Казбеги (Степанцминда) – Ларс – Владикавказ – далее расселяли на Кавказе или отправляли в различные регионы империи [РГВИА. Ф. 38. Оп. 7. Д. 382. Л. 179]. Учитывая тот факт, что возвращавшиеся не изъявляли желания перейти в подданство Порты и не был просрочен срок паспортов, законным образом отка-зать было невозможно. Реэмигранты имели право требовать пропуска на родину как подданные Российской империи. В результате переезда в Турцию, северокавказские горцы лишились всего, в том числе имущества, кроме родственных связей. Было объявлено, что они не смогут поселиться в прежних местах, а будет необходимо отправиться в другие регионы России. Тех, кто возвращался на родину через Черное море, принято было отправлять для поселения на Дон или в отдаленные от Кавказа места, не завозить в Тамань или в другие близкие порты. Прибывавших сухопутной гра-ницей отсылали в Баку, оттуда в Астрахань, что не всегда было возможным. Ча-сто транспортировку осуществляли иностранные суда, имеющие определенные рейсы. Иногда появление новых людей воспринималось местными жителями, как нарушение их прав. Самым лучшим решением считалось отправлять при-бывших во внутренние губернии для поселения среди русского населения, в разные районы Российской империи, например, в Уральскую и Оренбургскую казачьи станицы. Возвращение на родину они должны были чем-либо аргумен-тировать. Одни возвращались морским путём, другие – сухопутным. За определен-ную сумму их перевозили из одного порта в другой. Они прятались в горах, так как не все пункты охранялись войсками. Российские власти боялись, что при-бывшие могут образовывать различные группировки и снова воевать против них. Кроме того, многие распродали свое имущество, что могло привести к раз-боям и воровству, на усмирение которых было потрачено много сил и денег. Данный вопрос оставался наиболее важным. В апреле 1865 г. Кавказская береговая линия (черноморское побережье Кавказа) была усилена двумя казачьими сотнями. Официальные сведения пока-зывают, что число возвратившихся было 200-300 чел. только за один месяц [РГВИА. Ф. 38. Оп. 7. Д. 382. Л. 23]. В выписке из письма генерал-адъютанта Н.П. Игнатьева к директору Азиатского департамента МИД П.Н. Стремоухову отмечается, что несмотря на сдерживающие меры турецких властей по обрат-ному переселению и на запрет возвращаться в Россию, тысячи мухаджиров бе-жали в пределы империи. Толпы совершали попытки прорваться через сухопут-ную границу в Чурук-Су (Кобулети) [Чочиев 2021: 69], которые периодически возобновлялись. Российские власти изначально опасались, что возвращение примет массо-вый характер, достигнув весьма значительных размеров, но за 1861 г. вернулось 4300 чел. С каждым последующим годом количество прибывающих значитель-но сокращалась [РГВИА. Ф. 38. Оп. 7. Д. 382. Л. 175]. Следовательно, не было необходимости селить прибывавших в отдаленные территории, беспрепятствен-но селили в Кавказском крае. По прибытии, на одно семейство выдавалось в среднем примерно 100 руб., дополнительно хлеб и продовольствие. Также предполагалось не пропускать возвращавшихся через границу позже августа, поскольку тяжело было транспортировать их в центральную Россию, что оказалось невозможным. Реэмиграция происходила на протяжении всего года. Бывали ситуации, когда на иностранных пароходах прибывала значитель-ная партия горцев, при этом паспорта не соответствовали тем, кто приехал. По словам самих эмигрантов, паспорта были перемешаны в консульстве в Констан-тинополе. Комитет приходил к выводу, что необходимо остановить возвращение. В соответствии с этим, дипломатическим ведомствам и консулам в Турции пола-галось: – всем, кто вступил в турецкое подданство, или которые просрочили пас-порта отказывать в возвращении; – тех, кто имеет непросроченные паспорта, если у них есть в России осед-лость, имущество, то выдавать разрешение на проезд в империи, но уведомив, что, если они дали неточные показания будут выдворены на прежние места [РГВИА. Ф. 38. Оп. 7. Д. 382. Л. 182-185]. Отметим, что мухаджирство не ограничилось только 1860-ми гг. Оно про-должалось и на протяжении второй половины XIX в. Отдельные волны пересе-ления имели место и в начале XX в., однако оно обрело паломнический харак-тер. Правительство было не против таких «богомольческих» переселений, так как социальная напряженность в регионе спадала и освобождалась земля. Реэмиграция также продолжалась и в 1870-1880-е гг. В одном из прошений 15-ти ингушских аулов Назрановского общества от 30 марта 1870 г. содержится просьба о возвращении переселенцев – ингушей из Турции на родину. Письмо подписали 15 почетных ингушских представителей [Дзагуров 1925: 163-164], которые обещали принять на себя все расходы по возвращению, отвечать за по-ведение репатриантов и выделить землю. С 1872 г. мухаджирам уже разрешалось возвращаться на родину. Однако вскоре, в 1876 г. было отменено массовое возвращение в Россию паломников, среди которых встречались некоторые верующие, ориентированные на Турцию. Были приняты меры строгого политического надзора за подозрительными гор-цами Северного Кавказа, с отпусков были отозваны все военнослужащие рос-сийской армии, проходившие службу на Северном Кавказе. В 1873 г. на имя главнокомандующего Кавказской армией было подано прошение от вышедших из Турции карабулаков. На родину вернулись и Ганда-лоевы, пробывшие за пределами Российской империи 7 лет. Они поселились в Насыр-Корт, оттуда через некоторое время перебрались в Сагопши [Волкова 1974: 223-224]. Из числа переселившихся в 1860–1870-х гг. на родину возвратилось 5857 чеченцев, часть чеченцев вернулась позже – после русско-турецкой войны 1877–1878 гг. Данная историческая травма отражена в культуре народов Северного Кав-каза. Эмиграцию 1865 г. рассматривают многие чеченские и ингушские авторы, среди которых выделим историко-документальные произведения А. Айдамиро-ва, И. Базоркина, А. Бокова . Так, в романе ингушского писателя А. Бокова «Судьба» ярко показаны события из трудной жизни переселенцев на чужбине. Автор достоверно описывает трагические попытки ингушей вернуться на роди-ну. Тема переселения поднимается в романе турецкого писателя ингушского происхождения Садеттина Джанполата «Серебряный кинжал» и в драме Н.В. Бегичевой-Голубовой «Изгнание ингушей из плоскости в горы», неопублико-ванная рукопись которой хранится в РГАЛИ в ее личном фонде № 60. Переселение чеченцев и ингушей в Османскую империю повлекло за собой целый ряд социальных проблем, став культурной травмой и оставив неизглади-мый след в памяти и групповом сознании народов Северного Кавказа. Как и де-портации 1944 г., переселение вайнахов во второй половине XIX в. является ча-стью коллективной и исторической памяти. Однако если сравнивать с депорта-цией, то последствия, не так остро рефлексируются в их массовом сознании. Заключение В целом, эмиграционная политика второй половины XIX в. на Северном Кавказе привела к переселению части чеченцев и ингушей и оказалась неплодо-творной с точки зрения цели и практических последствий. Переселение стало крупнейшей этнодемографической катастрофой. От высшей администрации было дано негласное указание провести среди населения работу по возбуждению интереса к переселению, «морально» подго-товить людей к эмиграции. Так, религиозные деятели проводили агитацию среди местного населения, внушая им, что в мусульманской стране их ждет лучшая жизнь. Многие, воодушевившись, поверили им, но в итоге оказались обмануты в своих надеждах. Кроме того, в Российской империи были риски насильствен-ной христианизации. Мухаджиры, разочаровавшись в «миссии» и столкнувшись с трудностями в Османской империи, пытались вернуться на родину, но это удалось лишь не-значительной части. Представители власти, боясь распространения роста соци-ального недовольства, всеми способами сдерживали эти потоки. Оказалось, что по возвращении их также никто не ждал. Обманчивые обещания помощи Тур-ции и надежда увидеть родные горы растворились в один миг. Земли были заня-ты казаками, местной администрацией и военными. Вопреки, некоторым горцам удалось репатриировать, а часть была выслана в другие районы Российский им-перии, где они обосновались на новом месте. Переселенческая политика пагубно отразилась на социально-экономическом и духовно-культурном самочувствии северокавказских горцев, затормозив их развитие. Большая часть вайнахского субэтноса карабулаков эмигрировала в Турцию. История происхождения кара-булаков до сих пор остается малоизученной и нуждается в проведении допол-нительных комплексных исследований. Те, кто остался в Османской империи, достаточно быстро интегрировались в новое сообщество, и в последующем, стали подданными империи. Позже, че-ченцы и ингуши активно принимали участие в войнах, защищая османскую ар-мию, в том числе и в русско-турецкой войне 1877-1878 гг. По окончании войны, с некоторых территорий, вошедших в состав Российской империи, например, Батуми и Карса продолжилась репатриация горцев, которые ранее переселились туда с Кавказа. Отчаянные попытки вернуться на родину, за редким исключением, закан-чивались безуспешно. Во второй половине XIX – начале XX в. чеченцы и ингу-ши расселились в Сирии, Иордании, Ираке. Сегодня на территории данных стран проживают потомки тех переселенцев, которые полностью интегрирова-лись в другую социокультурную среду. Оставшиеся в Турции горцы впослед-ствии образовали новый мир, став частью северокавказского, и, шире, россий-ского зарубежья.

About the authors

Akhmed K. Chapanov

Russian State University for the Humanities

ORCID iD: 0000-0002-4234-4288

References

Supplementary files