№ 3 (2024)

Продолжено обсуждение как содержания авторского концепта «семиотический оптимум», так и его применения для моделирования образовательных процессов и диагностики эффективности инноваций, вносимых в организацию этих процессов. В рамках мысленного эксперимента представлена «точка», которую предложено трактовать в качестве локуса потенциального «семиотического оптимума». «Точка» обнаружена на основе модели генерации информации. В этой точке происходит пересечение фазовых траекторий, но пересекающиеся траектории относятся к альтернативным сценариям. Данная точка оптимума создает иллюзию совпадения позиций, однако именно преодоление этой иллюзии обеспечивает основания для понимания и освоения разных позиций. Сделан вывод: условием (1), при котором эффективно изменение конфигурации в учебной аудитории, является необходимость обсуждения таких вопросов, на которые были даны альтернативные, но одинаково правильные ответы. Такая необходимость возникает при обсуждении вопросов морали и освоении студентами сути этических дилемм. Модель демонстрирует чувствительность к смене позиций (переходу из одного ареала в другой), что обнаруживает условие (2): необходимость тренинга для проактивной социализации. Эта же чувствительность обнаруживает аналогии между изменением конфигурации в аудитории и синтаксисом этических позиций, между организационным контекстом и дискурсивными стратегиями в дискуссиях. Обоснованность данной аналогии нашла подтверждение при сопоставлении авторских результатов и результатов, полученных в исследованиях в областях «язык и обучение», «язык и образование». Выяснено, что поставленная нами задача и предложенные решения актуальны для выполнения еще одного условия (3): необходимости получения опыта осознания этических различий между образовательными стратегиями и обретения навыков работы в их рамках. В качестве иллюстрации приведены примеры конфигураций. Сделан вывод о том, что применение модели генерации информации служит основой для мысленных экспериментов при проектировании занятий, в учебные цели которых входит соблюдение условий 1–3. Предложенная модель способна сыграть роль конструктора для «воспроизведения» в реальном учебном времени фрагментов интеллектуальной истории, в которых происходила смена парадигм, были созданы конкретные учения в качестве продолжения этих парадигм, а также ретроспективно проследить смену значений идей морали на устойчивых и неустойчивых траекториях социальной истории.

Создание и развитие студентом – будущим педагогом собственного «Я учителя» невозможно без формирования целостного образа педагога (внутреннего и внешнего). Образ учителя – это не просто изображение, постепенно вырисовывающееся в сознании студента с момента начала обучения в педагогическом учреждении. Это – глубинные субъектные связи, прорастающие в ценности, мысли и поступки, проявляющиеся во внешнем облике, стиле мышления и деятельности, регулятором которой и становится визуализируемое «Я – педагог». Однако недостаточно широкое исследование образа инициативного педагога связано с отсутствием единого определения, а значит, и видения сути профессиональной инициативности педагога.Целью исследования стало изучение глубинных и поверхностных трактовок образа на основе комплексного анализа философских и педагогических источников, направленных на теоретические обоснования знаковых моделей, характеристик понятий «образ», «имидж», «идеал» применительно к образовательной деятельности, к педагогу и обобщение собирательного образа инициативного учителя глазами самих учителей (опытных и будущих). Его задачи включают: уточнение понятия «образ» и смежных по отношению к нему понятий; cистематизацию и обобщение представлений о современном инициативном учителе; конкретизацию примеров проявления инициатив, инициативности в учебной и внеучебной профессиональной педагогической деятельности; выявление представлений будущих учителей (студентов педагогического вуза) и опытных учителей об образе инициативного учителя; определение положительных характеристик инициативного учителя, связи профессиональной педагогической инициативы и качества обучения и воспитания, специфики восприятия такого учителя студентами педагогического университета.Устный опрос опытных преподавателей, учителей позволил выявить ряд положительных характеристик образа инициативного учителя. Однако при этом большая часть опрошенных относится к проявлению инициативности со сдержанным оптимизмом, что может быть свойственно начинающим педагогам.Установлено, что образ инициативного учителя для студентов, как правило, не имеет четких гендерных и возрастных границ, хотя, скорее, это – молодая женщина. Такой учитель компетентен, умен, высококвалифицирован, обладает чувством юмора. Не так важны его внешняя красота, увлеченность и видимая для всех активность. Его уважает и поддерживает администрация школы, но не исключается и «использование» в тех или иных целях. Каждый четвертый студент придерживается мнения, что в коллективе инициативного учителя могут недолюбливать его коллеги, обучающиеся же, наоборот, уважают и поддерживают. Прослеживается прямая взаимозависимость между инициативностью учителя и его способностями хорошо преподавать и быть хорошим классным руководителем, наставником.Ценность исследования состоит в расширении теоретических знаний, представлений об образе учителя в сознании студентов (будущих учителей) и детализирующих его характеристиках, в фиксации видения молодыми специалистами сути профессиональной инициативности педагога.

Выдвигается гипотеза о существовании в проектировании города разных форм новизны, которые поддаются обобщению и концептуализации посредством ретровизуального метода. Метод позволяет проследить, как могут в определенной точке пространства и времени воспроизводиться образы будущего, созданные в прошлом.Используя данный метод, автор выделяет несколько форм «построения нового» в дискурсе городского проектирования: квазиновацию, реконструкцию, инновацию и апсайкл.Понятием квазиновации объединяются градостроительные проекты, заявленные как новые, но в действительности устаревшие в контексте архитектурного творчества. Так, высотные и технологизированные урбанистические нагромождения теряют актуальность даже по сравнению с архитектурно-модернистскими фантазиями супрематистов – Малевича и Эль Лисицкого.Реконструкция как восстановление городских объектов, утраченных в ходе войн, революций, природных катастроф, с одной стороны, являет собой созидательную деятельность, с другой – стирает визуально-историческую память об этих экстремальных событиях и создает в общественном сознании подобие альтернативной истории.Анализируя феномен проклятия инновации («умный» Сонгдо в Южной Корее, экологичный Аркозанти в США, Нейпьидо в Мьянме, Шарм-эль-Шейх в современном и Ахетатон в Древнем Египте), автор приходит к выводу, что неудачи подобных проектов кроются в неразвитости и рассогласованности четырех переменных: креативной (меркой творчества становится исключительно степень «инновационности», а накопленные ранее компетенции обесцениваются); субъектной (инициатор инноваций поглощен амбициями, а не вопросами жизнеспособности проекта); когнитивной (в инновационном городе-проекте не успевает сложиться интеллектуальное сообщество, генерирующее новые идеи и рефлексирующее прошлый опыт); коммуникативной (неразвитой, недостаточно аутопойэтичной остается система социальных коммуникаций, центром которой должно было бы быть научно-интеллектуальное сообщество). Креативный апсайкл как система структурных градостроительных заимствований, напротив, нередко становится продуктивным градостроительным континуумом. Так, ретровизуальный анализ последовательности «Антверпен–Амстердам–Санкт-Петербург, Хельсинки (а также Махачкала, Полтава и др.)» показывает, что заимствования представляют собой не подражательство, но, скорее, импульс для новых идей, заряженных историческим градостроительным опытом. Апсайкл в данном случае является более творческим и субъектно заряженным по сравнению с реконструкцией и квазиновацией и в то же время менее рискованным по сравнению с «чистой» инновацией. Поэтому апсайклинговые проекты часто демонстрируют устойчивость и долговечность, что, в свою очередь, способствует формированию особого интеллектуально-коммуникативного дискурса.Применение ретровизуального метода концепуализации новизны в дискурсе города помогло создать четырехмерную методологическую модель эффективности городского проектирования. 4D-модель (не путать с моделью Г. Минковского) являет собой конструкцию в духе (пост)евклидовой геометрии и интегрирует две системы координат: когнитивно-коммуникативную и креативно-субъектностную. «Идеальный» градостроительный проект фиксируется в точке, где пересекутся наиболее высокоактуализированные векторы познания, социальной коммуникации, субъектной активности и креативности.