Хронология московско-казанских войн 1467–1530 гг. и церковный календарь

Полный текст

Исследование московско-казанских отношений XV–XVI вв. осложняется спецификой источниковедческого анализа русских летописей, основного источника информации о внешней политике этих государств. В первую очередь, сложность вызывает определение текстологических связей между сводами, сохранившими свидетельства о военных столкновениях Руси и Казанского ханства. Кроме того, показания отдельных летописных памятников о противостоянии Москвы и Казани в указанный период отрывочны, а встречающиеся в ряде летописей обильные известия противоречивы. В обширной историографии уточнены многие летописные данные о завоевании Казанского ханства¹. Однако ценностью обладает не только фактическая сторона, но и идеологическая составляющая летописных свидетельств о военно-политических контактах Московского княжества и Казанского ханства в XV–XVI вв. Восприятие и оценка политики великих московских князей по отношению к казанским ханам с позиции книжника-христианина основательно анализируются А.В. Аксановым. Исследователь приходит к выводу о том, что летописцы осмысливали взаимоотношения Москвы и Казани при помощи библейских образов войны праведников с язычниками. Выявление этих образов и их интерпретация служит ведущим методологическим подходом А.В. Аксанова. Официальные летописные своды XV–XVI вв. отражали позицию московского правительства, поэтому закономерным является вопрос о степени восприятия московскими великими князьями и их воеводами противостояния с Казанью в религиозном контексте. Для ответа на поставленный вопрос первоначально следует обратиться к анализу хронологии казанско-московских войн, а именно – соотношению дат военно-политических акций с памятными днями церковного календаря.

По мнению А.Я. Гуревича для средневекового мировоззрения свойственно дуалистическое восприятие времени как сакрального и земного. Время собственной жизни человек средневековья переживал вместе со временем священной истории, в котором протекали события общеисторического масштаба [10, с. 127]. Д.С. Лихачёв выражал ту же мысль: «В событиях … Ветхого и Нового Заветов обнаруживаются непреходящие явления, как бы живущие вечно, повторяющиеся в ежегодном круговороте не только праздников, но и всех дней недели, связанных с той или иной памятью о священных событиях» [20, с. 272]. Религиозное сознание средневекового человека включало в себя также представления о времени войны.

В средневековой Европе церковь последовательно выстраивала собственную концепцию войны как борьбы за установление мира и порядка. Составной частью религиозных представлений о войнах была регламентация времени ведения боевых действий. В XI в. во Франции появляется «божье перемирие» – запрет на военную деятельность во время главных христианских праздников, памятных дней святых и по воскресениям [47, с. 222]. Позднее западноевропейская средневековая церковь вырабатывала понятие «справедливой войны», т.е. войны против язычников и еретиков. Такие войны допускались даже в дни важнейших церковных праздников [17, с. 291]. Так, например, хронисты Четвертого крестового похода датировали ключевые этапы боевых действий церковными праздниками [44, с. 40].

На материале русских летописей и содержащихся в них известий XIV–XV вв. Н.С. Борисов приходит к выводу, что церковные иерархи и князья стремились укрепить «идею небесного покровительства своей власти» [6, с. 131] через выбор памятного дня для проведения важнейших мероприятий, в том числе военно-политических акций. И.Н. Данилевский отметил, что выбор дня недели или конкретной даты для начала боевых действий обладал религиозным смыслом, связанным с представлениями о благоприятности тех или иных дней церковного календаря для определенного вида деятельности [11, с. 233–234]. Закономерности сакрализации «времени войны» в Древней Руси прослеживал А.Е. Мусин. Применительно к XV в. исследователь обращал внимание на привязку военных действий войск Ивана III против Новгорода и Твери к памятным календарным датам [23, с. 283–284]. По мнению А.Е. Мусина, составители летописей воспринимали «совпадение церковного празднования с воинским успехом… как помощь свыше», а победу – как результат вмешательства почитаемого в этот день святого [23, с. 285]. Ю.В. Селезнёв отмечал, что выбор дня для отъездов русских князей в Орду также мог иметь сакральный смысл [43, с. 257]. Летописная датировка памятными днями княжеских выездов в степь несла функции проведения параллелей между чтимым святым и князем, подчеркивания смирения князя, его готовности, с одной стороны, принять мученическую смерть, с другой – верить в божественное заступничество [43, с. 261]. А.В. Лаушкин обратил внимание на религиозный смысл выбора дат для княжеских выездов в Орду в связи с совершаемыми накануне отправки богослужениями. Отправляясь в степь чаще всего в двунадесятые праздники или памятные дни особо чтимых святых князья совершали молебны, направленные на религиозное воодушевление и призванные укрепить надежду на покровительство прославляемых в празднуемый день Бога, Богородицы и святых [18, с. 121–122]. Также, А.В. Лаушкин проанализировав датированные летописные известия об отправке княжеских дружин на войну в домонгольской Руси, определил, что такие «праздничные выходы» были «элементом воинской культуры христианской Руси», целью которых был духовный подъем воинов и надежда на помощь высших сил [19, с. 56]. В рамках настоящего исследования предпринимается попытка апробации исследований летописных датировок в контексте церковного календаря на материале известий русских летописей о московско-казанских войнах второй половины XV в. – первой трети XVI в.

Важная проблема настоящего исследования заключается в крайне сложном характере летописной хронологии. По наблюдениям А.Ю. Виноградова во владимирском летописании второй половины XII в. подавляющее большинство событий имели точную датировку, соотнесенную с месяцесловом [7, с. 273–274]. Применительно к летописям XIV–XV вв. А.Ю. Виноградов пришел к выводу о тенденции к сокращению количества как точно датированных событий, так и отсылок к церковным праздникам [7, с. 274]. Еще одну трудность вызывает понимание подходов составителей летописей к фиксации событий. Так, например, К.Ю. Ерусалимский обозначил проблему избирательности внимания составителей летописей к датировке событий из жизни Ивана IV, в которой летописцы исходили более из представлений о деятельности царя и его окружения в контексте пасхального годичного цикла, чем из реальной придворной жизни [12, с. 305–306]. Ю.В. Селезнёв предположил, что запись точных чисел и месяцев княжеских выездов в Орду происходила после завершения поездки, когда появлялась возможность оценить её значение с провиденциальной точки зрения [43, с. 262]. В то же время, Ю.Г. Алексеев высказыл суждение о том, что события похода русских войск на Казань в 1487 г. могли быть датированы составителями летописей по официальным источникам, содержащим донесения воевод [3, с. 280]. Так или иначе, при анализе календарного символизма летописных дат следует учитывать специфику работы составителей летописей, преследовавших задачу оценивания событий, а не точную протокольную их запись. К сожалению, разрядные книги не вносят ценной информации в хронологию конфронтации Москвы и Казани в 1467–1530 гг.: за этот период в них содержится лишь 3 известия с указанием числа и месяца.

Вопрос о религиозном значении хронологических указаний в летописных повествованиях о походах русских войск при Иване III на Казанское ханства поднимался нами в рамках конференции «Европа в Средние века и раннее Новое время: Общество. Власть. Культура» (Ижевск, 12–13 ноября 2024 г.). Результаты проведенного исследования представлены в таблице 1.

 

Таблица 1

Соотношение церковных праздников и хронологии московско-казанских войн 1467–1487 гг. русских летописей²

 

№	Военная операция	Дата	Памятный день
Московско-казанская война 1467–1469 гг.
1.	Поход Касима	14 сентября 1467	Воздвижение
2.	Поход князя Семена Романовича Ярославского	6 декабря 1467 г.	День памяти Николая Чудотворца
3.	Начало «Владимирского стояния»	7 февраля 1468 г.	«за 3 недели до Великого заговенья» [35, с. 280]
4.	Поход весны 1468 г.	после 17 апреля 1468 г.	после Пасхи
5.	Поход Ивана Руно	9 мая 1468 г.	День памяти Николая Чудотворца
6.	Поход Федора Хрупина	4 июня 1468 г.	День Святой Троицы (5 июня)
7.	Поход весны 1469 г.	9 апреля 1469 г.	Антипасха
8.	Поход Ивана Руно	18–21 мая 1469 г.	День Святой Троицы (21 мая)
9.	Поход воеводы Константина Александровича Беззубцева (не состоялся)	24 июня3 1469 г.	Рождество Иоанна Предтечи
10.	Поход осени 1469 г.	15–20 августа4 1469 г.	Успение Богородицы (15 августа); сбор войск перед Куликовской битвой (15–20 августа)
Московско-казанская война 1477–1478 гг.
11.	Поход весны 1478 г.	26 мая 1478 г.	-
Московско-казанский конфликт 1482 г.
12.	Поход лета 1482 г.	после 16 июля5 1482 г.	-
Московско-казанская война 1487 г.
13.	Поход весны 1487 г.	12 апреля 1487 г.	Великий Четверг
14.	Отправка Мухаммад-Амина	24 апреля 1487 г.	Радоница
15.	Прибытие московских войск под Казань	17 мая 1487 г.	Четверг пятой недели после Пасхи
16.	Взятие Казани	9 июля 1487 г.	Память священномученика Панкратия
17.	Восшествие на престол Мухаммед-Амина	14 июля 1487 г.	память святого апостола Акилы / победа на Шелони в 1471 г. /
18.	Получение вести о взятии Казани в Москве	20 июля 1487 г.	Ильин день
19.	Прибытие пленённого казанского хана Ильхама в Москву	31 августа 1487 г.	«за неделю до Рождества Пресвятой Богородицы» [26, с. 323]; перенесение мощей митрополита Петра (24 августа)

 

Целью данной статьи является продолжение предпринятого ранее анализа хронологии московско-казанских войн и обобщение результатов исследования календарного символизма датировок военных кампаний Москвы против Казани в русских летописях за 1467–1530 гг. Основным предметом анализа является летописная репрезентация хронологии как элемент идеологического нарратива.

Василий III продолжил политику отца в освоении земель к востоку от Москвы, что неизбежно влекло за собой сложные взаимоотношения с Казанским ханством. Четыре раза за 1505–1533 гг. казанско-московские противоречия перерастали в военные конфликты: 1505–1507, 1523–1524, 1529, 1530 гг.

1. Война Московского великого княжества и Казанского ханства 1505–1507 гг.

24 июня 1505 г. в Казани был пленен московский посол Иван Клепик. Точная дата этого события с указанием церковного праздника Рождества Иоана Предтечи содержится в целом ряде летописных сводов [26, стб. 372–375; 27, с. 244–246; 28, с. 259; 29, с. 2–4; 31, с. 375–376; 34, с. 215–216; 37, с. 339; 38, с. 140; 41, с. 213]. Очевидно, что датировка этого события 20 июня «на рожество святаго Ивана Предтечи» в Вологодско-Пермской летописи ошибочна [36, с. 297]. В Степенной книге указана дата («месяца июня 24») без упоминания праздника, а в Устюжской летописи наоборот – праздник («в рожество Иванна Предтечи») без даты [32, с. 566; 40, с. 52]. Также летописи сообщают, что оппозиционные по отношению к Москве казанские элиты неслучайно выбрали 24 июня для пленения посла и избиения русских: в день памяти Иоана Предтечи проходила ежегодная ярмарка, на которую «мнозии гости… приезжают» [4, с. 300–301].

В сентябре 1505 г. разорению подвергся Нижний Новгород – «татарове от Нижняго ездясче до Мурома, волости пленяху…» [26, стб. 372–375; 27, с. 244–246; 28, с. 259; 29, с. 2–4; 31, с. 375–376; 34, с. 215–216; 37, с. 339; 38, с. 140; 41, с. 213]. Точная дата этого похода Мухаммед-Амина на Русь в летописях отсутствует.

В апреле 1506 г. в ответ на казанскую агрессию Василий III начал военный поход. Выход войск из Москвы в летописях датирован только указанием месяца апреля [26, стб. 372–375; 27, с. 244–246; 28, с. 259; 29, с. 2–4; 31, с. 375–376; 34, с. 215–216; 37, с. 339; 38, с. 140; 41, с. 213]. Б.А. Илюшин предполагает, что воеводы выдвинулись из Москвы ранее 10 апреля, потому что «ни один из... воевод не упомянут в связи с прошедшей в этот день свадьбой князя В.С. Стародубского» [14, с. 127, прим. 69]. Пасха в 1506 г. приходилась на 12 апреля, поэтому, вероятно, что основные войска вышли накануне или вскоре после Пасхи, как это было в московско-казанских войнах в 1468 г. и 1487 гг.

22 мая 1506 г. под Казань прибила судовая рать великого князя и состоялся бой с казанцами. В летописях не содержится какого-либо указания на церковный праздник, отмечается только день недели – «в пяток» [26, стб. 372–375; 27, с. 244–246; 28, с. 259; 29, с. 2–4; 31, с. 375–376; 34, с. 215–216; 37, с. 339; 38, с. 140; 41, с. 213]. Между тем, 22 мая – день памяти Второго Вселенского Собора, а вся Седьмая неделя после Пасхи посвящена воспоминанию святых отцов Первого Вселенского Собора.

9 июня 1506 г. Василий III получил известие о поражении под Казанью и в этот же день направил подкрепление во главе с В.Д. Холмским. Столь быстрая организация подкрепления могла быть приурочена к памяти Кирилла Белозерского и упованию на его заступничество за русское войско. Великий князь весьма почитал обитель преподобного, о чем свидетельствуют ежегодные вклады, совершаемые семь дней в году, в том числе 9 июня. Каждый «корм» сопровождался молебном монахов за благоверного великого князя Василия Ивановича здравие, и «за благоверныя великиа княгини, и за его благородныя чяда, и за христолюбивое воинство, и за все православное христианьство…» [2, с. 25].

22 июня 1506 г. к Казани прибыла конная рать, а 25 июня 1506 г. состоялся штурм города [26, стб. 372–375; 27, с. 244–246; 28, с. 259; 29, с. 2–4; 31, с. 375–376; 34, с. 215–216; 37, с. 339; 38, с. 140; 41, с. 213]. Обе даты в летописях не содержат указаний на памятные церковные дни. Следует отметить, что приступ 25 июня был совершён против воли великого князя [14, с. 144].

2. Московско-казанская война 1523–1524 гг.

28 июля 1523 г. Василий III выдвинулся из Москвы к Нижнему Новгороду, в который пришел 23 августа. Точное указание числа и месяца выхода великого князя из Москвы (28 июля) сохранилось только в Типографской летописи [34, с. 222], а дата прибытия в Нижний Новгород (23 августа) присутствует в целом ряде летописных сводов [25, с. 264; 27, с. 270–271; 29, с. 43–44; 31, с. 402–403], но не упоминается в Типографское летописи. Путь великого князя «з братиею» проходил через Переславль, Юрьев, Суздаль и Владимир, в котором была совершена двухнедельная остановка [25, с. 264; 27, с. 270–271; 29, с. 43–44; 31, с. 402–403]. Б.А. Илюшин оценивает этот поход Василия III как подготовку к войне с Казанью, отмечая при этом, что «попутно он наверняка совершал многие моления по известным монастырям» [14, с. 204]. Действительно, на время шествия великого князя из Москвы в Нижний Новгород приходятся два двунадесятых праздника: Преображение Господне (6 августа) и Успение Богородицы (15 августа). Далее, Б.А. Илюшин реконструирует ход событий следующим образом: 27 августа полки Василия III выдвинулись из Нижнего Новгорода по Волге к Казани, а 1 сентября в устье реки Суры была заложена Васильсурская крепость [14, с. 205]. При определении первой даты 27 августа Б.А. Илюшин опирается на единичное сообщение летописи по Воскресенскому Новоиерусалимскому списку [25, с. 281], а об основании Васильсурска сведения подчерпнуты из группы близких по тексту летописей [25, с. 264; 27, с. 270–271; 29, с. 43–44; 31, с. 402–403].

15 сентября 1524 г. Василий III вернулся в Москву из Нижнего Новгорода [25, с. 264; 27, с. 270–271; 29, с. 43–44; 31, с. 402–403]. В Типографской летописи читается датировка этого события указанием праздника «после Покрова», т.е. после 1 октября [34, с. 222]. А.А. Зимин, опираясь на ряд источников уточнил, что 15 сентября Василий III вернулся в Москву, а 1 октября великий князь ненадолго ездил в Александрову слободу [13, с. 254]. Б.А. Илюшин по летописным данным реконструирует иную картину: 1 октября Василий III прибыл в Александрову слободу, а в Москву вернулся после Покрова. Хронологические расхождения в летописях Б.А. Илюшин объясняет отсутствием данных о длительности пребывания великого князя в Нижнем Новгороде, где он мог задержаться для контроля постройки Васильсурска [14, с. 208–209]. Таким образом, то, что 1 октября Василий III был в Александровой слободе не подлежит сомнению, спорным остается вопрос, посещал ли слободу великий князь из Москвы, или же он заехал туда по дороге из Нижнего Новгорода в Москву. Безусловно, что поездка в Александрову слободу, в которой была резиденция Василия III и с 1513 г. находился Покровский собор, была приурочена к празднику Покрова (1 октября).

О летнем казанском походе 1524 г. сохранились противоречивые сведения Типографской летописи, разрядных книг, Хронографа редакции 1512 г., Волоколамской летописи, «Казанской истории» и «Записок о Московии» Сигизмунда Герберштейна.

В мае 1524 г. судовая и конная рати вышли из Москвы в поход против Казанского ханства. В большинстве летописей содержится лишь указание месяца, в который началась эта военная акция [25, с. 264; 27, с. 270–271; 29, с. 43–44; 31, с. 402–403]. В Типографский летописи уточняется дата – «месяца мая 12» [34, с. 222]. Однако Б.А. Илюшин обратил внимание на расхождение этой датировки похода 1524 г. с данным разрядных книг. В разрядных книгах имеется запись о выходе судовой рати за неделю (8 мая) или за день (14 мая) до Троицы, празднование которой в 1524 г. приходилось на 15 мая. Конные отряды, согласно записи разрядных книг, выступили на Троицу (15 мая). Б.А. Илюшин справедливо отмечает, что исходя из анализа предшествующих казанских походов, ввиду значительно большей скорости передвижения судовая рать должна была отплыть за день до выхода конной, т.е. 14 мая [14, с. 235]. 24 июня 1524 г. произошла битва русской конной рати с татарами на Свияге. Точная дата этого события, случившегося в Рождество Иоана Предтечи, читается только в Типографской летописи [34, с. 222] и отсутствует в других летописных текстах [25, с. 264; 27, с. 270–271; 29, с. 43–44; 31, с. 402–403; 36, с. 312].

Известия Хронографа редакции 1512 г. в целом совпадают с показаниями Типографской летописи, но ключевым различием является датировка 28 июля битвы русской конницы с татарами на «Отяковом поле» у Свияги [33, с. 520].

Совершено иная датировка летнего казанского похода 1524 г. отразилась в Волоколамской летописи, сведения которой приводил А.А. Зимин. 29 мая – выход морских и сухопутных войск великого князя из Москвы; 3 июля судовая рать приплыла под Казань, укрепившись около нее «острогом» на «Царевом лугу», на который 19 июля безуспешно напали татары; в конце июля у Свияги произошла битва русской конницы с татарами; 8 августа («за неделю до Оспожина дня») – соединение пешей рати с подошедшей конницей, сражение русских войск с казанцами, в результате которого защитники Казани запросили мир [13, с. 262–263].

В рассказе «Казанской истории» о походе лета 1524 г. хронологических указаний нет [15]. Но последовательность изложения событий отличается от предыдущих версий тем, что конница подошла к Казани раньше, чем морские силы, задержанные по пути атакой черемисов.

Наконец, третий вариант хронологии событий лета 1524 г. содержится в «Записках» Герберштейна. 7 июля судовая рать под командованием Михаила Юрьевича Захарьина расположилась у Гостиного острова недалеко от Казани, ожидая прибытия конницы. 28 июля войска М.Ю. Захарьина переправились через Волгу и встали лагерем непосредственно у самой крепости, постоянно отражая вылазки казанских отрядов. В это время им на помощь Василий III направил флот под командованием И. Палецкого и 500 всадников сушей, которые подверглись атаке черемисов. К основным силам русских под Казанью добрались лишь остатки судов И. Палецкого и конницы. Здесь вновь на корабли напали черемисы. Основная конная сила великого князя переправилась через Свиягу и к 15 августа прибыла к Казани. В этот же день произошел штурм города объединенными русскими войсками [9, с. 176–179].

А.А. Зимин считал версию Герберштейна о прибытии под Казань сначала судовой рати, а затем конной более правдоподобной [13, с. 265]. А.И. Филюшкин при реконструкции похода 1524 г. опирается как на летописные показания, так и на «Записки» Гербершетйна, сведения которого у историка вызывают больше неясности [46, с. 268–269]. И.Б. Михайлова констатировала, что «Волоколамский летописец подтверждает сведения С. Герберштейна» и воспроизводила хронологию событий 1524 г. по этим источникам [22, с. 41–42]. Кроме того, И.Б. Михайлова обратила внимание на дату сражения русской конницы с татарами на «Отяковом поле» возле Свияги по Хронографу редакции 1512 г. – 28 июля [22, с. 41–42], которая противоречит датировке 24 июня этой битвы в Типографской летописи. В «Истории татар с древнейших времен» выход русской конницы к «Отякову полю» возле Свияги датирован 24 июля [4, с. 307]. Вероятно, что так авторы стремились коррелировать летописные хронологические данные, сняв противоречия между Типографской летописью и Хронографом редакции 1512 г. По мнению Б.А. Илюшина, если принять 28 июля верной датой, то противоречия разных источников становятся менее кардинальными, в случае допущения задержки конницы до 15 августа для разорения черемисских сёл [14, с. 244–245]. А.В. Аксанов обращает внимание на то, что в общей летописной версии московско-казанской войны 1523–1524 гг., читаемой в Воскресенской, Никоновской и Львовскую летописях, «создатели сводов… придали конфликту религиозный характер» [1, с. 159].

Итак, первое ключевое событие казанского похода 1524 г. – выход судовой и конной ратей состоялся в канун Троицы (15 мая). Об это свидетельствует Типографская летопись и разрядные книги. Во всех известных источниках упоминается о битве русских войск с татарами на Свияге 24 июня, в Рождество Иоанна Предтечи (Типографская летопись), 28 июля (Хронограф редакции 1512 г.). Наконец, с памятным днем, Успением Богородицы (15 августа), связан штурм Казани: в Волоколамской летописи это событие датируется «за неделю до Оспожина дня», что отчасти подтверждается Герберштейном, относившим нападение на город к 15 августа.

3. Рейд московской конницы на казанские земли.

В 1529 г., согласно разрядным книгам, «ходили воеводы полем под Казань» [42]. Месяц и число в этой записи не указаны, а в летописных источниках известий о походе конной рати на Казань в 1529 г. не содержится. Б.А. Илюшин отмечает, что эта военная акция была малозначимой, либо она представляла собой набег малыми силами на Горную сторону [14, с. 273].

4. Поход войск Василий III направил на Казань 1530 г.

В мае 1530 г. Василий III направил на Казань войско. Указание месяца мая содержится в разрядных книгах [40] и отсутствует в летописных памятниках [27, с. 273; 29, с. 47; 31, с. 407], а в Постниковском летописце, Хронографе 1512 г., Софийской второй летописи выход полков датируется апрелем [39, с. 16]. К Казани русские рати подошли «месяца июля въ 10, въ неделю» [27, с. 273; 29, с. 47; 31, с. 407]. В 1530 г. 10 июля приходилось на воскресенье, поэтому это летописное известие верно. Б.А. Илюшин, опираясь на летописные показания и ряд других сведений из источников, считает, что воеводы Василия III отправились в поход после 12 апреля [14, с. 298]. Пасха в 1530 г. праздновалась 17 апреля, поэтому следует предположить, что выход войск состоялся в канун Пасхи, как это было в московско-казанских войнах в 1468 г. и 1487. Неверным Б.А. Илюшин считает известие разрядных книг о соединении судовой и конной ратей 12 июня, противоречащее другим хронологическим указаниям летописей и не укладывающееся в обычные сроки передвижения военных сил [14, с. 299]. Согласно Никоновской летописи, штурм Казани начался 10 июля (по разрядам – 12 июля) после того, как на Казанской стороне конная и судовая русские рати объединились [29, с. 47]. В эту дату церковь вспоминает преподобного Антония Печерского. В «Казанской истории» рассказывается о захвате острога в результате ночной атаки полком князя И.Ф. Овчины Оболенского. Но разные списки «Казанской истории» приписывают это событие к ночи либо с 14 на 15 июля [16, с. 70; 28, с. 34;], либо с 15 на 16 июля [15]. После взятия острога воеводы великого князя «всташа около града и повелеша по граду ис пушекъ и ис пищалей бити» [29, с. 47]. В результате обстрелов защитники Казани инициировали мирные переговоры. События после приведения казанский князей к присяге московскому государю подробно зафиксированы в Постниковском летописец. Постниковский летописец содержит запись о том, что «великого князя воеводы… стояли под городом 20 ден» [39, с. 16]. Далее, сообщается, что 30 июля русские войска отошли от Казани, 31 июля переправились через Волгу, «пошли на украинные муромские и на темниковские на успение пречистые» [39, с. 16], т.е. 15 августа, «а пришли на Семенъ день воеводы к Москве» [32, с. 224](память Симеона Столпника, 1 сентября).

В январе-феврале 1532 г. казанский хан Сафа-Гирей возобновил походы на русские земли, но к новому нападению московских войск на Казань это не привело: весной 1532 г. Сафа-Гирей был свергнут, и Василий III «царя на царьство въ Казани посадили июня 29 въ суботу» [29, с. 56]. 29 июня – день памяти апостолов Петра и Павла. Большой интерес представляют наблюдения А.В. Аксанова, касающиеся идейной направленности летописных рассказов о московско-казанских отношениях. Идеал взаимодействия Москвы и Казани, согласно официальным летописям, заключался в «необходимости покровительства православного государя над ханством» [1, с. 169].

Для обобщения полученных результатов все свидетельства о военных действиях 1467–1530 гг. разделяются на тематические группы:

1. подготовительные действия великокняжеских войск к войне с Казанским ханством;
2. частные военные операции русских воевод и союзников великого князя;
3. выход основных сил великого князя (конной и судовой ратей);
4. передвижения русского войска (прибытие к Казани, соединение конной и судовой рати, отступление);
5. штурм, взятие Казани русскими войсками;
6. отдельные боевые столкновения русских и казанских вооруженных сил;
7. военно-политические мероприятия.

К первой группе, подготовительные действия великокняжеских войск к войне с Казанским ханством, относятся «Владимирское стояние» Ивана III (февраль 1468 г.) и закладка Васильсурской крепости Василием III (1 сентября 1524 г.). Оба события обладают календарным символизмом. Сосредоточение русских войск во Владимире в феврале 1468 г. для предстоящего похода на Казань проходило в преддверии Великого поста, который, по мнению А.Е. Мусина, «воспринимался как время аскетического подвига и победы над собой, что могло распространяться и на воинский подвиг, на воинскую победу» [23, с. 278]. Примечательно соотношение религиозного менталитета и воинской культуры в основании Василием III крепости на Волге в Новолетие. По мнению А.А. Зимина, Васильсурск рассматривался Василием III как плацдарм для наступления на Казанское ханство и полного его покорения [13, с. 254]. Кроме того, по сообщению Нижегородского летописца, во-первых, крепость на Суре была названа в честь самого Василия III, а, во-вторых, в Васильсурске была построена церковь во имя покрова Пресвятой Богородицы с пределами в честь Михаила Архангела и Николая Чудотворца [8, с. 32].

Вторая группа, частные военные операции русских воевод и союзников великого князя, представлена известиями о боевых действиях против Казани войск Касима и С.Р. Ярославского в 1467 г., И. Руно и Ф. Хрупина в 1468 г.; И. Руно и К.А. Беззубцева в 1469 г.; Мухаммад-Амина в 1487 г.; подкрепления во главе с В.Д. Холмским в 1506 г. В хронологии этих событий дважды фигурируют день памяти Николая Чудотворца, Троица, по одному разу – Воздвижение, Рождество Иоанна Предтечи, Радоница, память преподобного Кирилла Белозерского. Почитание Николая Чудотворца к концу XV в. приобрело функции покровительства русского воинства [21, с. 62], поэтому ведение боевых действий в памятный день соответствовало религиозным представлениям о военных функциях его культа. Кирилл Белозерский на рубеже XV–XVI вв. почитался в качестве покровителя московских великих князей [21, с. 62], что также обуславливало неслучайность выбора его памятного дня для военных акций московских воевод. Культ Иоанна Предтечи начал возникать в правление Ивана III и Василия III, а в последствии распространялся в качестве инструмента сакрализации царской власти Иване IV [45, с. 151]. Трудно оценить значение Иоанна Предтечи в русской воинской среде, однако его культ для московских великих князей рубежа XV–XVI вв. мог обладать политическим смыслом: в правление Владимира Мономаха часть десницы (перст) Иоанна Предтечи, служившей знаком власти византийских императоров, была перевезена из Константинополя в Киев [24]. Кроме того, пророк проповедовал язычникам, а одно из его чудес связано с избавлением от змея, которому язычники приносили жертвы в Антиохии. Церковные праздники были для проведения военных операций не только удобными ориентирами во времени, но и символическим воплощением законности притязаний московских правителей и помощи высших сил в их победе над врагом.

Ключевое значение имеют известия третей группы, о выходе основных сил великого князя (конной и судовой ратей). За время четырех войн Ивана III c Казанью и четырех Василия III летописи содержат 9 свидетельств об отправке великим князем ратей на Казанское ханство. 5 раз русское воинство выдвигалось в поход в апреле, дважды в мае, по одному разу в июле и августе. В день Воскресения Христова войска великих князей отправлялась в поход дважды; четыре раза в памятные дни, связанные с Пасхой: на следующий день после великого праздника, Антипасху, Великий Четверг, Троицу. Любопытно, что в разрядных книгах сохранилась запись об отправке Василием III войск под Казань в 1524 г. с «праздничной» датировкой: «А судовых воевод отпустил за день до троицына дни, а конных на троицын день» [2]. Выход основных сил великих князей на Казань в Пасху и связанными с ней значимыми праздниками может объясняться изменениями в восприятии войны. Если в домонгольской Руси, по наблюдениям А.Е. Мусина, идея войны заключалась в «великопостном подвиге», тяжком испытании и труде, то в XIV–XV вв. акцент сместился в сторону победы как праздника. В эпоху Московской Руси усиливаются провиденциальные воззрения на военное дело: причины, ход и итоги войн предопределены высшими силами [23, с. 285–286].

Частично в летописях отразились данные о передвижениях русского войска в ходе военных кампаний против Казани. Прибытие великокняжеских ратей под Казань зафиксировано пять раз, но определить отчетливо календарный контекст этих событий не удается. Из хронологических сведений примечательно лишь 10 июля 1530 г., память преподобного Антония Печерского, когда конная рать достигла Казани. Культ основоположника русского монашества преподобного Антония Печерского оформился во второй половине XV в., когда в 1460-е гг. была составлена служба святому [24]. Датировка соединения флота и конного войска русских и их совместного выдвижения на казанские земли имеется только в рассказе о московско-казанской войне 1530 г., но указанная дата противоречит разрядным книгам. Наконец, хронология успешных и безуспешных штурмов столицы Казанского ханства насчитывает четыре даты. Календарным символизмом, на наш взгляд, обладают лишь приступы к Казани 9 июля 1487 г. (память священномученика Панкратия) и 15 августа 1524 г. (Успение Богородицы). Панкратий жил в I в. и, согласно житию, был направлен апостолами Петром и Павлом на Сицилию для проповеди. Панкратий изгнал оттуда демонов и язычников, обратил к Богу её правителя, крестил многих жителей [24]. Таким образом, датировка дня взятия Казани 9 апреля вполне укладывается в идеологию московских князей и царей, рассматривавшую победу Московского великого княжества над Казанским ханством как триумф православной веры над язычеством.

К отдельным боевым столкновениям русских и казанских воруженных сил следует отнести Свияжскую битву 24 июня / 28 июля 1524 г.; бой на Царевом лугу 28 июля 1524 г.; сражение на Арском поле 15 июля 1530 г. В церковном календаре 28 июля посвящено Смоленской иконе Божьей Матери, но празднование установлено в 1525 г. Если же принять датировку Свяижской битвы по Типографской летописи (24 июня), то она приходится на Рождество Иоанна Предтечи. Календарным символизмом обладает день сражения на Арском поле – 15 июля, когда церковь вспоминает равноапостольного князя Владимира. Великий князь Владимир Святославович упоминается в «Казанской истории» после рассказа о стоянии на Угре, когда «Русская земля…обрела … снова прежнее свое величие и благочестие и богатство, как и при первом великом князе Владимире преславном», а также Иван IV хотел походить на Владимира [15].

Военно-политические мероприятия включают два известия о получении великим московским князем информации о действиях русских войск под Казанью в Ильин день 1487 г. и на память Кирилла Белозерского в 1506 г. Обе даты символичны. Пророк Илия почитается как ревнитель истинной веры: когда израильтяне отпали от веры в Единого Бога, Илия стал обличать идолопоклонство и умертвил языческих жрецов. Культ Кирилла Белозерский, как уже отмечалось выше, был значим для московских великих князей. Очевидна неслучайность выбора 14 июля (память святого апостола Акыла) для восшествия на казанский престол московского ставленника Мухаммед-Амина в 1487 г. Апостол от семидесяти Акила известен своей активной миссионерской деятельностью в Азии, в которой он активно боролся с идолопоклонством, основывал церкви, а в конечном счете принял мученическую смерть от язычников [24]. За неделю до Рождества Богородицы (31 августа) произошло прибытие пленённого казанского хана Ильхама в Москву. В контексте церковного календаря интерпретировать это событие можно как окончательную победу Московского великого княжества над Казанским ханством, произошедшую 24 августа, в день перенесения мощей митрополита Петра, небесного покровителя и хранителя Москвы.

Итак, в летописной хронологии московско-казанских войн 1467–1530 гг. насчитывается 45 событий, из которых 82% датированы. Оценка точности хронологических данных, содержащихся в летописях, затрудняется, с одной стороны, скудостью сведений параллельного источника – разрядных книг, с другой стороны, имеющимися расхождениями. Большая часть противоречивых дат содержится в показаниях источников о провалившемся летнем походе 1524 г. Вероятно, это можно объяснить тем, что воеводы, возглавлявшие отдельные части русского войска, в своих донесениях в Москву пытались скрыть неудачные последствия собственных действий.

Из 37 датированных событий, происходивших в ходе московско-казанских войн 1467–1530 гг., 38% приходится на памятные дни святых; на двунадесятые и иные праздники, отсчитываемые от Пасхи, – 27%; на Покров Богородицы и Новолетие – 5%. Затруднения при определении примечательного праздничного дня церковного календаря вызывают 30% хронлогических указаний. Среди святых, к памятным дням которых приурочивались военно-политические акции Москвы против Казани, упоминаются: 1) Панкратий, Акила и Илия, которые известны как ревнители истинной веры и борцы с язычниками; 2) Иоанн Предтеча, Кирилл Белозерский, Владимир Святославич, культы которых имели особую значимость для московских князей, с одной стороны, и, с другой стороны, небесный покровитель Москвы – митрополит Петр; 3) Николай Чудотворец в качестве покровителя русского воинства. Следовательно, московские великие князья и воеводы при ведении боевых действий учитывали церковный календарь, стремясь проводить запланированные военно-политические акции против Казани в памятные дни святых, известных своей борьбой против язычников, наделённых военными функциями и покровительствовавших московским князьям. Выходы основных сил великого князя, приходившиеся преимущественно на переходящие праздники Пасхального цикла, могут трактоваться в русле провиденциальных воззрений: начало похода против Казани в период главного христианского праздника подчеркивало предопределенность великой победы христианского царства над язычниками.

При анализе датированных известий московско-казанского противостояния в 1467–1530 гг. обращает на себя внимание, что в 46% из них в той или иной форме содержится прямое указание праздника. Это позволяет сделать предположение о том, что московские книжники осознанно могли подчеркивать календарный символизм военно-политических происшествий. Так, большая часть событий войны 1467–1469 гг. датирована в летописях религиозными праздниками. Отчетливым символизмом обладает день начала этой войны, определяемый словосочетанием «съ вздвиженива дни», которым, по мнению А.В. Аксанова, летописец «придает конфликту религиозный характер, так как Крестовоздвижение было символом успеха в борьбе с нечестивыми иноверцами» [1, с. 65–66]. Сознательная сакрализация московскими книжниками хронологии характерна для описания кампании 1487 г., события которой приходятся на памятные дни Панкратия, Акилы, Илии, митрополита Петра. Как было отмечено выше, празднования в честь этих святых обнаруживают тематическую близость, созвучную общей идейной направленности рассказа о войне 1487 г. – победа московского православного воинства над язычниками-казанцами. Летописные известия о походах русских войск на Казань в 1524 г. и 1530 г. не содержат упоминаний о праздничных днях, но ключевые события этих кампании происходят в значимые с религиозной точки зрения праздники: закладка Васильсурской крепости (Новолетие), выход войск великого князя (Троица), Свияжская битва (Рождество Иоанна Предтечи), штурм Казани в 1524 г. (Успение Богородицы) и битва на Арском поле в 1530 г. (память Владимира Святославича). Отсутствие «праздничных» датировок и, как следствие, явной идейной направленности летописных свидетельств о войнах Василия III против Казанского ханства могло быть вызвано неоднозначностью их результатов в сравнении с победами Ивана III.

 

¹ Подробный историографический обзор представлен в монографии А.В. Аксанова [1].

² Таблица составлена на основе хронологических указаний, содержащихся в Московском летописном своде конца XV века, летописных сводах 1497 и 1518 гг., Никоновской, Воскресенской, Софийской второй, Львовской, Тверской, Типографской, Вологодско-Пермской, Никаноровской, Иоасафовской, Новгородской (по списку П.П. Дубровского) летописях. Прочерком обозначены затруднения с определением примечательного дня церковного календаря.

³ Дата гипотетически установлена Н.С. Борисовым [5, с. 378].

⁴ Дату предположил Ю.Г. Алексеев [3, с. 90–91].

⁵ Датировка Ю.Г. Алексеева [3, с. 273].

Об авторах

Александр Леонидович Новосёлов

Казанский федеральный университет

Автор, ответственный за переписку.
Email: alenovo92@yandex.ru
ORCID iD: 0000-0003-4545-9125
Scopus Author ID: 57211501724
ResearcherId: ACI-8729-2022

кандидат исторических наук, старший преподаватель кафедры отечественной истории и архивоведения

Россия, 420008, ул. Кремлевская, 18, Казань

Александр Алтерович Литвин

Казанский федеральный университет

Email: hist33rus@yandex.ru
ORCID iD: 0000-0003-2337-3304
Scopus Author ID: 57201648291
ResearcherId: AAM-9932-2021

доктор исторических наук, заведующий кафедрой отечественной истории и архивоведения

Россия, 420008, ул. Кремлевская, 18, Казань

Список литературы

Дополнительные файлы