On Spatial Relationships in the Finnish Language

Full Text

Введение

Давно не подвергается сомнению факт, что язык, отражая картину видения мира, является своего рода ключом к познанию менталитета конкретного народа. Уже в XIX в. немецкий философ и филолог В. фон Гумбольдт утверждал: «Язык народа есть его дух, и дух народа есть его язык, и трудно представить себе что-либо более тождественное» [цит. по: Зыкин 2015]. Эта мысль в дальнейшем развита в работах Л. Вайсгербера в Германии, Ф. Боаса, Э. Сепира и Б. Уорфа в США [цит. по: Шарапова 2015].

До настоящего времени не утихают споры вокруг гипотезы лингвистической относительности, известной как гипотеза Сепира – Уорфа. Сформулированы два ее варианта: сильный и слабый, различающиеся глаголом. В сильном варианте утверждение гласит, что язык определяет мышление, а в слабом – что язык влияет на мышление [Шарапова 2015]. Языковая картина мира – система, фиксирующая результаты работы сознания, но не самостоятельное пространство [Любимова, Бузальская 2011].

Попытки подтвердить или опровергнуть эту гипотезу породили большое количество лингвистических исследований, касающихся различных областей осознания объективной реальности. Одна из таких областей – определение системы пространственных отношений в языке. В зависимости от языка выделено три типа таких систем: эгоцентричная, географическая и ландшафтная [Бурас, Кронгауз 2011]. Два типа систем – географическая и ландшафтная – представлены намного реже, в экзотических языках. При географической ориентации говорящий располагает все предметы по сторонам света: север, юг, восток и запад, а при ландшафтной ориентирами выступают наиболее заметные элементы ландшафта: гора, море или же вершина/подножие холма. Крупные ориентиры (к морю от носа) используются и для маленьких объектов и малых расстояний [там же: 1].

Большинство языков, как и финский, имеют эгоцентричную (по отношению к говорящему) систему ориентации в пространстве. Другими словами, в «эгоцентричных» языках используют слова типа «право», «лево», «спереди», «сзади», «сверху», «снизу». Если человек говорит «справа от памятника», то имеется в виду то, как человек смотрит на памятник.

Происхождение и семантика многих грамматических конструкций и падежных образований, выражающих пространственные отношения современного финского языка, до сих пор остаются предметом оживленной дискуссии. У. Никанне анализирует систему осей, лексикализированную в семантике финских послелогов [Nikanne 2003], М. Л. Хеласвуо и Л. Кэмпбелл исследуют, как грамматика отражает истолкование говорящим ситуации пространственных отношений и местоположения [Helasvuo, Campbell 2006]. Э. Туури описывает вариации в использовании систем отсчета (объектно-ориентированные, ориентированные на точку зрения и геоцентрические) в финских описаниях движения и связывает вопросы вариаций с типологическими рамками [Tuuri 2023]. Исследовательская группа М. Рейле приводит результаты лингвистического эксперимента, выявляя различия в употреблении относительных предложений в эстонском, финском и русском языках в системе описания пространства. В финском языке количество придаточных предложений было минимально за счет использования падежных форм и послеложных конструкций [Reile et al. 2019]. Интересным также является анализ метафоры движения времени в сравнении с системой временных рамок отсчета, на материале которого Т. Хуумо исследует пространственные и временные функции финских проективных прилагательных [Huumo 2015].

Мы предполагаем, что к числу особенностей выражения пространственных отношений в финском языке могут быть отнесены: 1) отражение пространственного значения в том числе конструкциями с глаголами чувственного восприятия; 2) изменение семантики глагольно-именных групп, связанное с особенностями грамматического выражения пространственной системы в финском языке.

Описание материала исследования

В современном финском языке существует 14, а по некоторым данным – 15 падежных форм, имеющих как свое базовое значение, так и замещающие значения основных индоевропейских предлогов, в том числе определяя место в пространстве. Разногласия по поводу количества падежных форм в финском языке вызваны разным подходом к падежу аккузативу, который в некоторых аутентичных грамматиках не является самостоятельным. Падежи делятся на структурные и семантические, которые, в свою очередь, подразделяются на местные (внутренние и внешние) и неместные [Holmberg, Nikanne 1993]. Падежное разделение подчинено достаточно четким принципам, однако при детальном анализе и разложении на составные элементы некоторых грамматических конструкций очень часто можно встретить слова, для понимания которых необходимо обратиться к исторической морфологии, к примеру, к историческому падежу локативу, имеющему окончание -na/nä и отвечающему на первичные вопросы где? и когда?, а также вторичные вопросы с кем / с чем?. Локатив нашел свое отражение в таких современных падежах, как эссив, комитатив, инструктив и генитив. Например, tänä vuonna ‘в этом году’ и torstaina ‘в четверг’, musliimi vaimoineen ‘мусульманин со своими женами’, omin silmin ‘своими глазами’ и пр.

Еще одним древним падежом, выражающим в том числе пространственное значение и имеющим непосредственное отношение к современном партитиву, является падежная форма делатива, с окончанием -ta/tä. Изначально падеж имел очень широкий диапазон употребления: обозначение места (isän luota ‘от отца’), использование в сравнительных конструкциях типа minä olen häntä vanhempi (дословно: ‘я от него старше’), с неисчисляемыми существительными (tämä on lihaa ‘это – мясо’ (не все, а только некоторое количество)).

Древняя падежная форма латива, оканчивающаяся на -ka/kä или -k, в свою очередь, нашла свое отражение в падежных окончаниях местных падежей, отвечающих на вопрос куда?, однако также его можно встретить в примерах с послелогами: äidin luo (из luok – ‘к матери’) [Бубрих 1955: 11–15].

Условно все 15 падежей в финском языке также можно разделить на грамматические и семантические [Братчикова 2011: 30], и если падеж партитив является в большей степени падежом грамматическим, то большинство других падежей носят семантический характер и указывают прежде всего на положение тела в пространстве или направление его движения относительно других предметов, а также отношения и взаимосвязь между предметами.

Однако, несмотря на такое падежное разнообразие, в финском языке очень востребована система предлогов и послелогов, требующих исключительно падежных форм генитива или партитива в позиции до или после себя. Напомним, что послелоги, как и предлоги, являются служебной частью речи, выражающей синтаксические отношения между существительным, местоимением, числительным и другими словами, и различаются по позиции относительно слова, к которому относится [Karlsson 2013: 265] При этом генитивные послелоги употребляются во всех видах речевой деятельности чаще всего.

Примечательно, что некоторые генитивные послелоги могут одинаково успешно одновременно выступать в качестве генитивных предлогов, например: muistot säilyvät läpi vuosien ‘воспоминания сохраняются через года’, aurinko paistaa ikkunan läpi ‘солнце светит через окно’.

Многие предлоги и послелоги сами могут иметь падежные окончания преимущественно внутриместных и внешнеместных падежей, а также присоединять притяжательные суффиксы, если они выступают с личным местоимением, например:

Pöydän keskellä on lasi vettä. – Посреди стола стоит стакан с водой.

Panin lasin vettä pöydän keskelle. – Я поставил стакан с водой на середину стола.

Подводя итог, необходимо отметить, что многие предлоги и послелоги, как и падежи, несут в себе отпечаток древних локатива, делатива и латива, что определенно затрудняет их изучение во всей вариативности оттенков значений, и, конечно, запоминание в процессе обучения. Однако большинство конструкций при анализе и разложении на составные элементы все же отражает определенную логику финского языка.

Тем не менее фрагменты одного и того же языка могут противоречить друг другу. Например, в русском языке предполагается, что небо в значении ‘небосвод’ имеет плоскую природу. Мы говорим, что облака плывут по небу, а солнце на небе. С другой стороны, интерпретация неба как пространства тоже возможна. Так, можно сказать высоко в небе или самолет взмыл в небо.

Подобные примеры можно найти и в финском языке. Вариативность, по мнению ряда ученых [Арутюнова 1976; Кураков, Дементьева 2003 и др.], связана с когнитивными и онтологическими истоками возникновения явления глагольного управления. Сторонники данной точки зрения утверждают, что человек вне зависимости от культуры, к которой он принадлежит, воспринимает мир через некоторый набор универсальных концептуальных структур, что объясняется, с одной стороны, тем, что окружающий мир является одинаковым для всех людей, а с другой – спецификой устройства мозга человека, предполагающей наличие определенных способностей [Кураков, Дементьева 2003: 101]. Однако дальнейший когнитивный процесс различается: происходит классификация полученной информации в виде концептов и сцен, а затем распределение данных сцен по фреймам, то есть по способам видения их реализации. Поскольку в фреймах заложены роли участников события и их семантические роли, возникает основа для формирования валентности глагола, которая чаще всего выражается на морфолого-синтаксическом уровне в виде глагольного управления [там же: 102].

Различия в концептосферах разных лингвокультур объясняют специфику реализации валентности в разных языках, что отражается в «необычности» постановки того или иного падежа для носителя другой языковой картины мира. Это касается и применения местных падежей, казалось бы, в не свойственных им пространственных значениях в финском языке.

Одной из групп глаголов, управление которых традиционно вызывает недоумение у носителей русского языка, являются глаголы восприятия, так называемые vaikutelmaverbit, которые, в свою очередь, подразделяются на глаголы чувственного восприятия (например, haista ‘пахнуть’, tuoksua ‘благоухать’, maistua ‘быть на вкус’, löyhkätä ‘вонять’) и общего восприятия (например, kuulua ‘слышаться’, näyttää ‘казаться’, näkyä ‘виднеться’, tuntua ‘чувствоваться’, vaikuttaa ‘производить впечатление’). Зачастую такие глаголы используются вместе с предикативным обстоятельством (например, для глагола vaikuttaa в данном значении оно является обязательным), которое по правилам ставится в форму аблатива (-lta/ltä) или аллатива (-lle) и отражает то, каким что-то кажется или является на вкус, запах, слух и пр. В русском языке аналогичное значение передается при помощи творительного падежа, которому в функции «инструмента действия» в финском языке соответствует адессив (-lla/llä). Указанная вариативность отмечена в том числе в словарях [Jönsson-Korhola, White 2006], в частности для глаголов maistua, tuoksua, haista, то есть именно для глаголов чувственного восприятия.

Результаты анализа материала

Для того чтобы оценить реальную картину употребления определенных падежных форм, а также упоминаемую вариативность, целесообразно обратиться к корпусу, представляющему современный финский язык. Источником подобного материала стал корпус финноязычных новостей YLE 2011–2020 гг. (YLE). Интересным показалось провести сопоставительный анализ глаголов, представляющих две подгруппы в рамках общей группы глаголов восприятия, с целью определения сходств и различий в их функционировании.

Из группы глаголов чувственного восприятия для анализа был выбран глагол tuoksua ‘пахнуть, благоухать, издавать запах’ [Вахрос, Щербаков 1975: 660], вариативность управления которого для последующего предикативного обстоятельства отмечается как в специальных словарях глагольного управления, так и в контекстах употребления, представленных в рамках словарной статьи обычного словаря [Kielitoimistonsanakirja; Nykysuomensanakirja 1966: 56]. Методом сплошной выборки были отобраны первые 500 контекстов употребления глагола tuoksua (в том числе в составе причастных конструкций) как в сопровождении предикативного обстоятельства, так и без. Наиболее частотным оказалось употребление без предикативного обстоятельства – 272 контекста (54,4 %), например:

Turun Aurajoen rannassa tuoksuvat orvokit. – На берегу Ауройоки в Турку благоухают фиалки (YLE).

Следующим по частотности стало употребление предикативного обстоятельства в аблативе (-lta/ltä), представленное в 170 контекстах (34 %). Приведем несколько примеров для наглядности:

Ne paperit tuoksuvat itkulta ja hieltä. – Эти бумаги пахнут слезами и потом (YLE).

Аналогичное лексическое значение передается при помощи форм аллатива (-lle) в 58 контекстах (11,6 %), среди которых:

Myös vaatteet tuoksuvat pesuaineille. – Также одежда пахнет средством для стирки (YLE).

Как показал анализ контекстов употребления, семантика глагола остается одинаковой вне зависимости от грамматической формы предикативного обстоятельства (-lta/ltä или -lle), однако ни тот, ни другой вариант не облегчает запоминание для носителей русского языка, поскольку не соответствует привычному нам фрейму.

Отдельно хотелось бы отметить встретившийся единичный контекст, в котором значение передается при помощи партитива:

Maa tuoksuu vahvaa kosteutta, joka sakenee paikoin tunkkaiseksikin. – Земля пахла сильной сыростью, которая местами сгущалась до затхлости (YLE).

Подобный случай глагольного управления также фиксируется в примерах в рамках словарных статей: Huone tuoksui puhtautta. – Комната пахла чистотой. [Nykysuomensanakirja 1966: 56], однако никаких данных, конкретизирующих особенности семантики, не приводится. Этот вопрос является открытым и требует дальнейшего изучения в том числе в отношении других глаголов данной группы.

Из группы глаголов общего восприятия для анализа был выбран глагол tuntua, у которого фиксируется целый ряд значений: «1) чувствоваться, ощущаться; 2) быть на вкус, на ощупь; 3) (по)казаться; 4) чувствоваться, быть заметным» [Вахрос, Щербаков 1975: 660]. Несмотря на то что традиционные словари глагольного управления предлагают только один нормативный вариант падежной формы, а именно аблатива (-lta/ltä) [Jönsson-Korhola, White 2006: 138], в словарных статьях можно встретить и контекст употребления аллатива (-lle). Например, tuntuu nololta, nololle lähteä ‘кажется неловким уйти’ и jk tuntuu (käteen) karkealta, kostealta t. karkealle, kostealle ‘что-то кажется наощупь жестким, влажным’ [Kielitoimistosanakirja].

Обращение к корпусу показало, что, как и в случае с глаголом tuoksua, наиболее частотным является употребление, не связанное с предикативным обстоятельством, а именно 265 контекстов из 500 (53 %), среди которых достаточно разнородные конструкции:

Se tuntui saavan illan parhaat aplodit. – Казалось, что он получит лучшие аплодисменты вечера (YLE).

Aluksi tuntui, että täällä on helppoa, mutta koko ajan meiltä vaaditaan enemmän. – Сначала казалось, что здесь легко, но все время от нас требуют большего (YLE).

Употребление форм аблатива (-lta/-ltä) встретилось в 225 контекстах (45 %):

Systeemi ei tuntunut kauhean vankalta. – Система не казалась ужасно устойчивой (YLE).

И наконец, форма аллатива (-lle) встретилась лишь в 10 контекстах (2 %), что существенно меньше, чем для глагола tuoksua:

Päätöksen pitää tuntua sataprosenttisesti oikealle. – Решение должно казаться стопроцентно правильным (YLE).

Случаев использования партитива, аналогичных упомянутому выше контексту, для глагола tuoksua не встретилось.

Для наглядности можно представить отмеченную вариативность в виде диаграммы (рис. 1).

 

Рис. 1. Вариативность управления глаголов восприятия

Fig. 1. Variability of verb control for verbs of perception

 

При этом все анализируемые случаи глагольного управления демонстрируют специфику финской языковой картины мира и особенности отражения в ней пространственных отношений.

Еще одним примером является падеж элатив, который обычно имеет значение ‘из чего-то’ и подразумевает движение изнутри наружу. При движении через отверстие будет употребляться как при ориентации внутрь, так и наружу по отношению к говорящему.

Сравним два предложения:

Kissa hyppäsi ikkunasta keittiöön. – Кошка прыгнула из окна в кухню (была во дворе).

Kissa hyppäsi ikkunasta pihalle. – Кошка выпрыгнула из окна во двор (была на кухне).

Направление движения в указанных примерах определяется падежом места назначения.

При выборе внутреннего или внешнего падежа обычно руководствуются сложившимися семантическими связями. Так, если речь идет об «открытом» пространстве (tie – ‘шоссе’, katu – ‘улица’, laituri – ‘платформа’), используются внешние падежи, а если о «закрытом, замкнутом» пространстве (talo – ‘дом’, kauppa – ‘магазин’, kerros – ‘этаж’) – внутренние падежи.

Одна и та же пространственная локация может быть как открытой, так и закрытой. Например, в зависимости от конструкции существительное hylly ‘полка в шкафу’ может употребляться и в форме адессива, и в форме инессива: ‘на полке’ – hyllyllä – речь об открытой полке на стеллаже, а hyllyssä – ‘в полке’ – речь, например, о застекленной полке книжного шкафа. Аналогично происходит со словом sänky – ‘кровать’, sängyssä/sängyllä – ‘в/на кровати’ и др. [Sisä- vai ulkopaikallissija].

Но иногда от выбора внешнего или внутреннего падежа может меняться значение, выраженное падежной формой, семантика лексемы или позиционироваться место говорящего, что говорит об оригинальности пространственного восприятия в финском языке, не всегда поддающегося логике русского языка.

Приведем примеры изменения значений, передаваемых разными падежными формами.

Так, внешний падеж может употребляться в значении вида транспорта metrolla/metrossa – ‘на метро / в метро’ или инструмента: silmillä/ silmissä – ‘глазами / в глазах’.

Различие в семантике местных падежных форм проявляется с лексемами, обозначающими общественные здания (например, офис или школа). Внутренние падежные формы используются, чтобы подчеркнуть назначение здания, а внешние указывают местоположение говорящего относительно здания. Продемонстрируем это на следующих примерах инессивной и адессивной форм:

Äiti on toimistossa. – Мама в офисе (работает).

Äiti on toimistolla. – Мама в офисе (может быть, просто болтает или занимается делами, не связанными с работой) [Korhonen 2021].

Изменение семантики склоняемого слова можно проследить в ряде других случаев. Одним из хрестоматийных примеров является единица maa, которая при употреблении в форме внутреннего падежа передает значение «страна», например:

Maassa maan tavalla. – В стране жить надо по обычаям этой страны (поговорка).

Если же данная лексема употребляется в формах внешних падежей, то речь идет о деревне, пригороде, например:

Viikonloppuna me mennään maalle. – На выходных поедем за город.

Часть найденных нами примеров изменения значения в зависимости от выбора внешнего или внутреннего падежа представлена в таблице [KOTUS].

 

Изменение семантики лексемы в зависимости от внешнего или внутреннего падежа

Changes in the semantics of a lexeme depending on the external or internal case

Лексема	Падежная форма	Пример
Taivas небо/небеса	taivaalla	Lintu lensi taivaalla. – Птица летела по небу
	taivaassa	Sielu lepäsi taivaassa. – Душа покоилась на небесах
Kaupunki город / центр города	kaupunkiin	Lönnrot matkusteli kaupungista kaupunkiin, kylästä kylään. – Лённрот путешествовал из города в город, из деревни в деревню
	kaupungille	Mennään sunnuntaina kaupungille ostoksille! – Давай поедем в воскресенье в центр, пройдем по магазинам
Meri море /водная гладь	meressä	Kesällä me uidaan meressä. – Летом мы купаемся в море
	merellä	He ovat jo merellä veneilemassa. – Они уже в море (на воде), плывут на лодке
Ikkuna окно/подоконник	ikkunaan	SOLAR on ikkunaan asennettava hyttysverkko. – SOLAR это москитная сетка, устанавливаемая на окно
	ikkunalle	Pane kynttilät ikkunalle. – Поставь свечи на подоконник
Sivu сторона/страница	sivusta	Me EU: ssa emme voi seurata tilannetta vain sivusta. – Мы, в комиссии ЕС не можем следить за этим только со стороны
	sivulta	Tästä todellakin katsotaan sivulta 16. – Об этом разъясняется на 16 странице
katto потолок/крыша	kattoon	Lamppu ripustettiin kattoon. – Лампу подвесили на потолок.
	katolla	Kissa hyppäsi katolle. – Кошка запрыгнула на крышу
Metsä лес/охота	Metsään	Meidän pitää lähteä retkelle metsään. – Нам надо пойти на прогулку в лес
	metsälle	Mennään metsälle=metsästämään! – Пойдем на охоту!

 

В нижеследующих примерах при выборе внутреннего или внешнего падежа уже можно судить о месте нахождения говорящего.

Если говорящий находится на воде (в море, озере и т. д.), то употребляется форма внутреннего падежа: ranta (rannassa, rannasta, rantaan), а если на суше, на берегу – форма внешнего падежа: rannalla, rannalta, rannalle. Ср.:

Laiva menee rantaan. – Корабль идет к берегу.

Mennään rannalle ottamaan aurinkoa ja uimaan. – Давайте пойдем на берег (пляж) загорать и купаться (KOTUS).

Когда кто-то находится рядом с чем-то, мы можем использовать форму внешнего падежа. Если вы встречаетесь с другом kirjakaupassa (‘в книжном магазине’), вы должны встретиться именно в магазине, внутри. Напротив, встреча kirjakaupalla (‘на книжном магазине’) означает, что вы встречаетесь за пределами книжного магазина, может быть, у входной двери или в непосредственной близости от нее.

Употребление внешних падежных форм со словами marja ‘ягода’, sieni ‘гриб’, kala ‘рыба’, onki ‘удочка’ встречается в выражениях, обозначающих сбор природных даров. Так, mennä marjaan/sieneen означает ‘ходить за ягодами/грибами’, а mennä kalaan/onkiin – ‘идти на рыбалку’.

Формы внешних падежей слов, обозначающих еду и напитки, образуют выражения, эксплицирующие приглашение к употреблению этих напитков/еды mennä kahville/kaljalle/oluelle/ leivoksille/aamiaiselle. Так, mennään kaljalle означает ‘пойдем, выпьем пива’, а приглашение kahville! означает, что кофейный стол накрыт [Korhonen].

Таким образом, при использовании форм местных падежей с глаголами движения mennä ‘идти’, päästä ‘попадать’ и пр., а также статичными глаголами olla ‘быть’, istua ‘сидеть’, käydä ‘посещать’ формируется ряд устойчивых выражений, косвенно указывающих на место действия.

Особый интерес при этом вызывает последний из упомянутых выше глаголов, а именно käydä. В рамках курсов финского языка знакомство с ним происходит на начальном этапе, что свидетельствует о его актуальности и вхождении в базовый лексический запас. При этом чаще всего учеников знакомят с этим глаголом в значении ‘бывать, посещать, ходить’, которое требует после себя употребления форм местного падежа, отвечающего на вопрос missä ‘где’. Однако вариативность управления данного глагола намного шире, при этом значение будет напрямую зависеть от используемой формы.

Обращение к уже упоминаемому корпусу новостных текстов YLE (2011–2020 гг.) и анализ 1000 контекстов употребления показал следующее распределение наиболее частотных случаев глагольного управления и других коллокаций:

• употребление с формами местных падежей, отвечающими на вопрос missä ‘где?’ – 25,5 %;
• употребление с инессивной формой III инфинитива – 11,6 %;
• употребление с формами местных падежей, отвечающими на вопрос mihin ‘куда?’ – 3,8 %;
• употребление с объектом в партитиве – 8,5 %;
• употребление с объектом в аккузативе – 3,1 %;
• употребление с существительным в транслативе – 4,1 %;
• употребление в сочетании с läpi – 6,7 %;
• употребление в сочетании с ilmi – 5,2 %.

Для наглядности представим данные в виде диаграммы (рис. 2).

 

Рис. 2. Количественные данные управления käydä на материале корпуса

Fig. 2. Quantitative verb control data for the verb käydä based on the corpus material

 

При этом стоит отметить, что при анализе контекстов, в которых употребление глагола käydä сопровождалось формами местных падежей, отвечающих на вопрос missä, то есть инессивом или адессивом, не учитывались случаи, когда данные падежи используются во временном значении. Также не принимались во внимание контексты, где встретились устойчивые выражения, речь о которых пойдет ниже.

Отдельно было отмечено употребление инессивной формы третьего инфинитива, поскольку, хотя сохраняется статичность значения глагола käydä, акцент делается не на месте, а на процессе в конкретный момент времени:

Luulen, että sen jälkeen kaksi kolmasosaa kävi katsomassa leffan uudestaan. –Думаю, что после этого две трети сходили посмотреть кино заново (YLE).

Как видно из приведенного контекста, пространственное значение, хотя и не является основным, выражено имплицитно, поскольку подразумевается, что все эти процессы происходят в каком-то пространстве, что соответствует значению инессива.

Использование глагола käydä с иллативом и аллативом, отвечающими на вопрос куда?, зачастую придает ему переносное значение, не относящееся к направлению в пространстве. В то же время словари фиксируют значения «отправляться, идти, переходить» [Вахрос, Щербаков 1975: 297]. Интересно, что в анализируемом материале встретился только один подобный случай:

Nyt on vain todettava, että pöytä on putsattu ja käytävä töihin. – Сейчас нужно только признать, что стол почищен и нужно идти на работу (YLE).

Отдельно стоит отметить ряд устойчивых выражений, образуемых глаголом käydä в сочетании с транслативной формой имени, к которым можно отнести käydä käsiksi в значении ‘приниматься, начинать’ и käydä kaupaksi – ‘продаваться’. В качестве примера можно привести следующий контекст:

Lasten käytetyt urheiluvälineet käyvät kaupaksi. – Продается детское подержанное спортивное оборудование (YLE).

Обращает на себя внимание то, что сочетание käydä käsiksi требует после себя иллативной (либо аллативной) формы имени, то есть реализует значение места ‘куда’, что также является специфичным для финской лингвокультуры, так как многие глаголы со значением ‘начинать’ требуют аналогичного управления (например, ruveta).

К другим частотным выражениям можно отнести käydä läpi в значении ‘проходить через что-то, просматривать’ и käydä ilmi – ‘выясниться, проясниться’:

Afganistanissa Biden kävi läpi asioita, joita turvallisuusvastuun vähittäinen siirtäminen afganeille edellyttää. – В Афганистане Байден прошел по вопросам, которые предполагают постепенную передачу ответственности за безопасность афганцам (YLE).

Raportista käy ilmi, että vanhemmilla on päävastuu lasten liikkumisesta. – Из отчета стало понятно, что на родителях основная ответственность за передвижение детей (YLE).

Кроме того, среди контекстов встретилось довольно большое количество устойчивых коллокаций, в которых после глагола существительное употребляется в форме местного падежа. Остановимся подробнее на отдельных контекстах.

Liki 80 prosenttia vastanneista asioi verkkokaupoissa vähintään kerran kuukaudessa, ja lähes puolet käy ostoksilla joka viikko. – Почти 80 процентов респондентов совершают покупки в Интернете не реже одного раза в месяц, и почти половина ходит за покупками каждую неделю (YLE).

On kyllä esitetty jopa sakkoa, eli palkasta vähennettäisiin, jos käy kerrankin työaikana tupakalla. – Предлагается даже штраф, т. е. вычитание из зарплаты, если хоть раз закуришь в рабочее время (YLE).

В данных примерах выделенные сочетания обозначают ‘ходить за покупками’ и ‘ходить на перекур/покурить’ соответственно. Местное значение адессива выражено имплицитно, можно сказать, что отражается нахождение в процессе покупок или курения, но опять же ‘где-то’. Намного важнее для говорящего акцентировать внимание на процессе, чем на динамике. Аналогичными являются выражения, не встретившиеся в проанализированных контекстах, но часто употребляемые в речи, например: käydä lenkillä – ‘сходить на пробежку’, käydä matkalla – ‘сходить/зайти по дороге’, käydä lomalla – ‘съездить в отпуск’.

Еще одним устойчивым выражением стало сочетание глагола käydä mielessä, например:

Joskus on käynyt mielessä, että jotain muutakin voisi tehdä, mutta en minä osaa. – Иногда приходит в голову, что и что-то другое можно было бы сделать, но я не умею (YLE).

Выражение käydä mielessä, в котором зависимое слово стоит в форме инессива, можно перевести как ‘приходить в голову’, где по аналогии с предыдущими коллокациями акцент делается на результате, а не на направлении действия.

Следующие выражения можно объединить по направлению местного падежа, везде будет использоваться иллатив или аллатив, однако значение движения в пространстве пропадает.

Venäjän vienti vetää – kotimainen peruna käy vähiin. – Российский экспорт перетягивает на себя – отечественного картофеля становится меньше (YLE).

Eläin saattaa puolistautua ja käydä päälle. – Животное может защищаться и напасть (YLE).

Пространственное значение употребляемых форм падежей частично отражается в направленности действия, поскольку нападение представляет собой движение в сторону объекта, то есть куда-то.

Выводы

Корпусный подход позволил подтвердить нашу гипотезу о лингвокультурологической специфике восприятия пространственных отношений. При общей эгоцентричной системе ориентации в пространстве в финском языке существует ряд особенностей пространственного восприятия.

Система пространственных отношений в финском языке грамматически выражается местными и неместными падежными формами, предлогами и послелогами, а также глагольно-именными синтаксическими единицами.

Развитая система местных падежей делится на «внутренние» и «внешние», причем выбор падежной формы (внутреннего или внешнего падежа) не всегда связывается с указанием на замкнутое или открытое пространство.

Одно и то же имя в форме внутреннего и внешнего падежа может передавать не только разные грамматические, но и разные лексические значения. Ранее не рассмотренная исследователями особая группа единиц, включенная нами в систему пространственных отношений, – это глаголы чувственного и конкретного восприятия, так как предикативное обстоятельство у этих глаголов имеет формы местных падежей.

Анализ 500 контекстов глагола tuoksua (группа чувственного восприятия), 500 контекстов глагола tuntua (группа конкретного восприятия) и 1000 контекстов глагола käydä показал, что использование местных падежей с конкретными глаголами придает глаголу или выражению переносное значение, которое лишь отдаленно ассоциируется с положением в пространстве.

Несмотря на то что во всех случаях мы можем объяснить употребление того или иного падежа, становится очевидно, что подобные случаи требуют особого внимания в практике преподавания финского языка, в том числе на начальных этапах, что обусловливается частотностью и разнообразием используемых падежей и рассмотренных коллокаций.

В перспективе возможно расширение выборки за счет других глаголов групп чувствования и восприятия, а также включение в нее контекстов из других финских корпусов.

About the authors

Natalia V. Belkina

Herzen University

Author for correspondence.
Email: belkina-natalia@yandex.ru
ORCID iD: 0009-0004-1080-1458
SPIN-code: 9094-6553
ResearcherId: HTP-0859-2023

Associate Professor in the Department of North European Languages

Russian Federation, St. Petersburg

Anna S. Lalym

Herzen University

Email: Anna.lalym@yandex.ru
ORCID iD: 0000-0003-2858-5445
SPIN-code: 3085-5452
ResearcherId: HTR-8690-2023

Associate Professor in the Department of North European Languages

Russian Federation, St. Petersburg

Natalia A. Osmak

Herzen University

Email: nataliaosmak@herzen.spb.ru
ORCID iD: 0000-0003-1436-6225
SPIN-code: 5134-8922
ResearcherId: AAC-4240-2019

Head of the Department of North European Languages

Russian Federation, St. Petersburg

References

Supplementary files