Том 31, № 3 (2023)

Петрогеохимические особенности гранитов массива Водораздельный (Приполярный Урал, Ляпинский антиклинорий) свидетельствуют о том, что эти породы близки к I-гранитам и являются надсубдукционными образованиями. Соотношения ключевых элементов (Rb, Ba, Th, Sr, Y, Nb) позволяют предполагать, что в генерации гранитов могли участвовать базиты плавящегося слэба и флюид, отделившийся при их дегидратации. Определен U–Pb возраст главной популяции магматогенных цирконов, 593 ± 4 млн лет, что отвечает венду (эдиакарию). Он совпадает с возрастом гранитов близлежащего Вангырского массива (598 ± 5 млн лет), а также с возрастом ядер цирконов из гранитов Кожимского массива, расположенного севернее. Величины ε_Hf(t) от –2 до 0 в магматогенных цирконах с возрастом, отвечающим возрасту гранитов массива Водораздельный, указывают на гетерогенный источник расплавов. В цирконах из этих гранитов также присутствуют древние ядра с U–Pb возрастом от 2200 до 700 млн лет, для них величины ε_Hf(t) от +0.8 до +13 свидетельствуют о наличии в субстрате коровой компоненты (вещество фундамента древней платформы). Петрогеохимические и изотопно-геохронологические параметры гранитов (и цирконов из них) не подтверждают правомерность отнесения пород массива Водораздельный (и его аналогов Вангырского и Кожимского массивов) к кембрийскому сальнерско-маньхамбовскому комплексу и указывают на возможность выделения при геологической съемке самостоятельного комплекса (вендского?) с возрастом около 598 млн лет. Наличие в Ляпинском антиклинории нескольких этапов гранитообразования (средний рифей–венд–кембрий), сопряженного метаморфизма и сложный состав древних метаморфических толщ, сосредоточенных в фундаменте этой структуры, обуславливают варьирующие изотопные параметры, характеризующие гетерогенность источника расплавов, с одной стороны, и конвергентность ряда геохимических признаков, с другой.

Начиная с середины мелового периода и в позднем мелу ландшафтные особенности Северной Пацифики позволяют разделить этот регион на ряд территорий, получивших название субрегионов. Самая ранняя кайнофитная (со значительными количеством и разнообразием покрытосеменных растений) гребенкинская флора и ее аналоги (поздний альб–ранний турон) известны только в трех субрегионах Северной Пацифики: Анадырско-Корякском, Северо-Аляскинском и Юкон-Коюкукском, в середине мела представлявших собой приморские равнины и низменности, периодически затапливаемые морем. Кайнофитные флоры заселили область наземного вулканизма Охотско-Чукотского субрегиона и внутриконтинентальные районы Верхояно-Чукотского субрегиона Азии позже, в туроне–коньяке, однако мезофитная растительность с доминированием раннемеловых папоротников и голосеменных продолжала существовать там по крайней мере до коньякского века. Следовательно, инвазия эволюционно новой кайнофитной растительности во внутриконтинентальные районы Северо-Востока Азии была постепенной и растянутой во времени. Это следует учитывать при изучении фитостратиграфии меловых континентальных отложений региона Северной Пацифики.

Представлены результаты изучения континентальных палиноморф из янтареносных верхнеэоценовых отложений разреза в карьере Приморский (Калининградская область, юго-восточное побережье Балтийского моря). Выявлено три спорово-пыльцевых комплекса, возраст которых подтвержден данными изучения цист динофлагеллат (интервал приабонских зон Rhombodinium perforatum и Thalassiphora reticulata). Пачку “голубая земля” прусской свиты раннеприабонского возраста характеризует комплекс Tricolporopollenites exactus–T. retiformis–Quercoidites microhenrici, пачки “плывун” и “белая стена” прусской свиты и пальвескую свиту позднеприабонского возраста – комплекс Platanipollis ipelensis–Castaneoideaepollis oviformis–Tricolpopollenites foraminatus. Из кровли пальвеской свиты и низов куршской свиты, относящихся к самым верхам приабона, выявлен комплекс Inaperturopollenites–Sciadopityspollenites–Sequoiapollenites. Климатические условия позднего эоцена на территории современной Южной Балтики были достаточно теплые и влажные, близкие к субтропическим. В начале прусского времени по берегам морского пролива произрастали смешанные хвойно-широколиственные леса с пальмами и тропическими папоротниками. Открытые пространства были заняты теплолюбивой вечнозеленой и умеренно-теплолюбивой листопадной кустарничковой растительностью, низинные участки были заболочены. Постепенное едва заметное похолодание климата, выразившееся в появлении в составе растительности представителей теплоумеренной флоры, наблюдалось со второй половины приабона – в позднепрусское и пальвеское время. В конце приабона началась постепенная регрессия морского бассейна, что привело к увеличению площади заболоченных участков на суше, климат же оставался все еще достаточно теплым и влажным; первые заметные признаки похолодания проявились в куршское время вблизи границы эоцена/олигоцена.

Рассмотрены основные критические замечания к статье: М.Г. Моисеева, А.Б. Герман, А.Б. Соколова “Стратиграфическое положение и состав аянкинской флоры из верхнего мела Охотско-Чукотского вулканогенного пояса, Северо-Восток России” (Стратиграфия. Геологическая корреляция, 2022, т. 30, № 4, с. 76–99), высказанные С.В. Щепетовым в его статье “К вопросу об аянкинской флоре из верхнего мела Северо-Востока России” (Стратиграфия. Геологическая корреляция, 2022, т. 30, № 6, с. 113–120). Приведены дополнительные аргументы в подтверждение сделанных нами ранее выводов: (1) все три тафофлоры из бассейна р. Обрывистая происходят из единого стратона, получившего на разных листах Государственной геологической карты масштаба 1 : 200 000 разные названия: аунейской толщи на северном листе и макковеемской свиты на южном; (2) судя по составу входящих в эти тафофлоры растений, они примерно одновозрастны и могут рассматриваться как единая аянкинская флора; (3) наиболее вероятен сантон-кампанский возраст этой флоры, поскольку она несомненно наиболее сходна с сантон-кампанскими флорами Северо-Востока России и Северной Аляски.