Из писем Романа Якобсона академику А.А. Шахматову (по архивным данным)

Полный текст

СПИСОК СОКРАЩЕНИЙ

АРАН – Архив Российской академии наук

ЖМНП – Журнал министерства народного просвещения

ОРЯС – Отделение русского языка и словесности

СПбФ АРАН – Санкт-Петербургский филиал Архива РАН

СПИСОК ИСТОЧНИКОВ

АРАН. Ф. 502. Оп. 4. Д. 42.

СПбФ АРАН. Ф. 9. Оп. 1. Д. 1062, 1078. Ф. 134. Оп. 2. Д. 249; Оп. 3. Д. 1764.

Якобсон Р.О. Московский лингвистический кружок / подгот. текста, публ., вступ. заметка и примеч. М.И. Шапира // Philologica. 1994. Т. 1. № 1–2. С. 361–379.

Якобсон Р.О. Будетлянин науки. Воспоминания, письма, статьи, стихи, проза / [сост., подгот. текста, вступ. ст. и коммент. Б. Янгфельдта]. Испр. и доп. переизд. сб. материалов «Якобсон-будетлянин» (Стокгольм, 1992). М.: Гилея. 2012. 304, [1] с.

Jakobson R. Prof. Šachmatov // Čas. 1920.31.VIII. Roč. XXX. Č. 68. S. 2.

Letters and other materials from the Moscow and Prague linguistic circles, 1912–1945 / еd., with Engl. summ. a. annot., by J. Toman. Ann Arbor: Michigan Slavic publ., 1994. XVII, 259 с.

Р.О. Якобсон практически сразу после поступления в Московский университет в 1915 г. готовился к исследовательской работе: тогда же он стал председателем только что созданного Московского лингвистического кружка. Отделение русского языка и словесности Академии наук помогало филологам с безвозмездным получением своих изданий. Такая поддержка была предназначена, прежде всего, молодым ученым, которые охотно использовали данную возможность¹. Решение о выдаче книг с «Книжного склада императорской Академии наук» принимал председательствующий в ОРЯС А.А. Шахматов, всегда откликавшийся на подобные просьбы. Якобсон также направил в ОРЯС свою заявку и таким образом состоялось заочное знакомство студента с академиком.

Прошение Якобсона² не датировано, но очевидно, что оно составлено до революционных событий 1917 г. Анализ заказанной им литературы свидетельствует об его интересе к специальным научным исследованиям и позволяет установить научный кругозор Якобсона на тот момент. Как вспоминал ученый, «значительную роль в деятельности Кружка играли летние, заранее спланированные экскурсии его членов […], большей частью сочетавшие собирание диалектологического материала»³. Не удивительно поэтому, что список изданий возглавляют словари областных наречий русского языка: архангельского [Подвысоцкий 1885], олонецкого [Куликовский, 1898], смоленского [Добровольский 1914], а также белорусского [Носович 1870] и литовского языков [Юшкевич 1897; 1904]. В заявке Якобсона значатся также издания Сборников ОРЯС: «Томы LXXVI, LXXVII, LXXXIII, LXXXVIII». Большинство материалов в них тоже составляют исследования великорусских говоров: диалектологическая карта Калужской губернии [Дурново 1903], вятское наречие [Зеленин 1903], тульское и орловское [Будде 1904], брянское [Тиханов 1904], курское [Халанский 1904], Новгородского уезда Новгородской губернии [Соловьев 1904], Шунгенской волости Костромского уезда [Виноградов 1904], говоры кашинский [Смирнов 1904] и юго-западной части Тотемского уезда [Брок 1907]. В одном из сборников ОРЯС внимание Якобсона могли привлечь публикации для изучения белорусских говоров [Карский 1910], как и исследование, напечатанное вне серии сборников и посвященное кашубским говорам (словинскому языку) [Lorentz 1903, 1905, 1908, 1912].

В указанных Якобсоном томах содержатся также материалы, касающиеся других лингвистических тем: заимствования из западноевропейских языков в русском языке в Петровскую эпоху [Смирнов 1907], проблема поэтических переводов [Вольтер 1904] и, наконец, общие вопросы славянской филологии [Соболевский 1907]. Якобсона интересовал язык XVIII в., в связи с чем он обратился к исследованию писем Петра Великого и других материалов его царствования [Бычков 1872], а также к собранию песен конца столетия [Чулков 1913].

Другая область научных интересов Якобсона связана с изучением памятников славянской письменности древнейшего периода (преимущественного XI в.), изданных в серии «Памятники старославянского языка»: Хиландарские листки [Кульбакин 1900], «Саввина книга» [Щепкин 1903], Листки Ундольского (отрывок кирилловского Евангелия XI в.) [Карский 1904], Супрасльская рукопись [Северьянов 1904], Македонский глаголический листок [Ильинский 1909], Чудовская Псалтырь XI в. [Погорелов 1910], Охридские глаголические листки (отрывок церковнославянского Евангелия XI в.) [Ильинский 1915]. Сюда же относится и интерес Якобсона к языку рукописей Служебных миней XI в. [Ягич 1886].

В середине января 1917 г. Якобсон приезжал в Петроград, поселился в семье Осипа и Лили Брик «и оставался там, кажется, пять дней». Там он встречался с В. Маяковским и читал ему свой перевод на французский язык поэмы «Облако в штанах». При этом ученый отметил: «Ходил только в университет, на лекции Шахматова»⁴.

Возможно, тогда же и произошло его знакомство с академиком. В конце 1917 г. Якобсон вновь обратился в ОРЯС за необходимыми ему книгами, но теперь свое прошение он направил прямо на имя Шахматова⁵. Кроме того, документ имеет точную дату, что не характерно для остальных писем и заявок ученого: 16 декабря. Документ носит и некоторые особенности времени его составления: он адресован в «государственную Академию наук». Официально Академия наук перестала именоваться «императорской», когда 25 октября (7 ноября) 1917 г. было опубликовано постановление Временного правительства о переименовании ее в «Российскую». Возможно, Якобсон полагал, что в связи со случившимися событиями того же 25 октября (7 ноября) данное изменение уже потеряло силу, и выбрал самое нейтральное обращение.

В этот раз Якобсон не столь подробно перечислил нужные ему книги, он попросил выдать ему «Известия II Отделения Государственной Академии Наук за 1896–1916 г.». За указанные годы свет увидел 21 выпуск издания. Резолюция Шахматова на прошении была достаточно традиционной: «Что свыше 100 экз[емпляров]». Следующая отметка принадлежит «делопроизводителю» (ученому секретарю) Отделения П.К. Симони⁶: «Исп[олнено] 28 II 1918 г. № 10»⁷. Имеется и еще одна отметка о выдаче «Известий»⁸.

Книги Якобсон получил, о чем свидетельствует его письмо Шахматову. Поскольку оно не датировано, можно предположить, что написано было сразу после получения «Известий» в марте 1918 г., так как текст начинается с благодарности за предоставленные издания. Молодой ученый довольно подробно сообщал Шахматову, отвечая на его вопрос, о своих занятиях славянскими языками и о продолжении исследования о белорусских говорах, и о выступлении на семинаре у своего учителя⁹ Н.Н. Дурново¹⁰ с некоторыми результатами своих наблюдений. Якобсон сообщал, что материал для анализа он черпал из белорусских песен, собранных С. Малевичем¹¹ [Малевич 1907] и М.В. Довнар-Запольским¹² [Довнар-Запольский 1985]. Труд Малевича снабжен фонетическим и морфологическим очерком и словарем «живой белорусской речи» Слуцкого уезда Минской губернии. Сборник песен Довнар-Запольского также содержал очерк одного из диалектов той же губернии.

Якобсон по просьбе своего товарища И.Л. Кана¹³ также информировал академика о занятиях того с рукописными источниками. Со своей стороны он просил у Шахматова адрес его ученика С.А. Еремина¹⁴, занимавшегося русскими говорами¹⁵.

К письму Якобсон приложил текст своего собственно первого научного исследования, оно было посвящено древнеболгарскому стихосложению [Якобсон 1923]. Кроме того, Якобсон сообщил: «Кандидатскую пишу о кирилловской части Реймского Евангелия». Кириллическая часть Реймского Евангелия относится к XI в. Таким образом, становится понятен интерес Якобсона к исследованиям языка и книжности XI в., отраженный в прошении о необходимых ему научных изданиях.

Отметим, что степень «кандидата» для окончивших высшее учебное заведение была отменена университетским уставом 1884 г. В данном случае речь идет о дипломной работе, которую Якобсон, возможно, по старинке и называл «кандидатской». В биографическом исследовании о Якобсоне отмечается: «Любопытно, что в его студенческом деле ни слова не говорится о дипломном сочинении. Интересно и то, что когда в ноябре 1918 г. Якобсон был оставлен при университете для подготовки к профессорскому званию, тема его магистерской диссертации также не фигурирует в документах» [Сорокина 2018]. Однако, как мы полагаем, письмо ученого дает ответ на проблематику его дипломной работы (Реймское Евангелие). Что касается темы магистерской диссертации, то в официальных документах она могла и не значиться, так как декретом Совнаркома 1 октября 1918 г. упразднялись все ученые степени и звания.

Шахматов оценил присланную Якобсоном статью о вопросах древнеболгарского стихосложения и посчитал возможным поместить ее в очередном номере «Известий ОРЯС», готовившемся к выпуску в 1919 г., что заставило Якобсона более ответственно отнестись к подготовке этой работы. Он попросил Шахматова вернуть статью для доработки. Письмо Якобсона¹⁶ написано, скорее всего, весной 1918 г., так как, кроме указанной просьбы, оно содержит еще один сюжет. Ученый предлагал напечатать следующую свою работу – «заметку о языке Слова о полку Игореве (по поводу статьи Каринского¹⁷)», – и прислать ее собирался «летом». Что касается данной статьи, то она так и не была напечатана, ее машинописный экземпляр хранится в фонде Шахматова¹⁸.

Работа над статьей о древнеболгарском стихосложении продолжалась успешно. Шахматов, действуя через Ушакова, отправил 2 ноября 1918 г. Якобсону ее корректуру¹⁹. Судьба статьи о стихосложении сложилась удачно, она была опубликована в «Известиях ОРЯС». Но непростой оказалась судьба выпуска «Известий», этот том увидел свет не в 1919 г., как планировалось, а только в 1923 г. Таким образом, со времени написания статьи в 1917 г. до ее появления в 1923 г. прошло почти шесть лет. К этому времени Якобсон уже опубликовал ряд исследований в Праге. Ушакову же Шахматов писал 4 декабря о том, что «порадовался оставлению при университете Якобсона»²⁰.

Казалось, что жизненный путь молодого ученого определился, но гарантировать что-либо в стране в период революционных перемен было невозможно. Якобсон перебивался различными заработками. Как он не без юмора писал близкому человеку уже из Праги 17 сентября 1920 г.: «Ведь не одну, десять жизней пережил каждый из нас за последние два года. Я, к примеру, был за последние годы – контрреволюционером, ученым и не из худых, ученым секретарем Зав. Отд. Искусств Брика, дезертиром, картежником, незаменимым специалистом в топливном учреждении, литератором, юмористом, репортером, дипломатом […], авантюрный роман, да и только»²¹.

И действительно, неожиданностью стало для Якобсона предложение от Наркомата иностранных дел отправиться в Ревель (Таллин) в качестве члена делегации Центросоюза и сотрудника РОСТА²². После непродолжительного пребывания в Эстонии Якобсон получил более интересное предложение отправиться уже в Прагу в составе миссии Красного Креста²³. Оно открывало для молодого ученого возможность вернуться к активной научной деятельности. И в этом его поддержал Шахматов. При их последней встрече в мае академик отметил «широкие исследовательские возможности, которые предоставляют чешский и словацкий языки из-за их диалектного разнообразия»²⁴.

Еще перед первой поездкой в Ревель Якобсон заручился 19 февраля рекомендательным письмом от Шахматова. «Глубокоуважаемый коллега, – писал Шахматов, – быть может, это письмо дойдет до Вас через нашего молодого даровитого ученого Романа Осиповича Якобсона. Очень Вас прошу морально поддержать его на чужбине. Он хороший лингвист, и мы возлагаем на него большие надежды. О нас он расскажет Вам на словах»²⁵.

Якобсон благополучно прибыл в Ревель 24 мая 1920 г. [Сорокина 2018] и уже через месяц, 3 июля выехал «морским путем в Штетин, а оттуда в Прагу поездом»²⁶. Из Ревеля он отправил последнее письмо Шахматову. Почтовый штемпель на письме: «Петроград 17.6.20», а слова «большое Вам спасибо за письмо», без сомнения, свидетельствуют о благодарности Якобсона за рекомендательное письмо академика. Интересно, что дипломатической почтой Якобсона решил воспользоваться выехавший в мае в официальную командировку от Академии наук в Прагу Н.В. Ястребов²⁷. Его письмо Шахматову 22 мая, в котором ученый описывал трудности своего путешествия, Якобсон приложил к своему. Шахматов получил письмо Ястребова [Лаптева 2006, 252]. Известно, что историк вместе с семьей прибыл в Прагу под Новый год [Там же, 243]; таким образом, очевидно, что ему пришлось задержаться в Эстонии на несколько месяцев.

Так случилось, что первой работой Якобсона, опубликованной в Праге, стал некролог А.А. Шахматову, напечатанный в переводе на чешский язык в газете «Čas» спустя две недели после кончины академика: «Только что я получил телеграмму из России: “Проф. Шахматов умер при операции”. Колесо эпохи, тяжелое сегодня, как гусеницы танка, не пощадили титана духа. Окружающая действительность была чужда Шахматову. Мир идей, которые он создавал, был единственной для него действительной реальностью. Но когда суровая, жестокая действительность вырвалась из обычной упряжи, он не мог уже с ней не считаться: она, вопия о повседневных нуждах и вовлекая всех в свой бешеный круговорот, проникла и в его рабочий кабинет. “Нельзя безнаказанно заколачивать часами гвозди”, — было сказано (увы, пророчески) о Шахматове. Часы разбились. Шахматов умер в возрасте чуть более пятидесяти лет. Его творческий путь прервался так же необычайно рано, как и начался»²⁸.

Волнение автора некролога передает яркий, страстный стиль, наполненный метафорами, восклицаниями, инверсиями: «Шахматов учитель! Как осиротел с его кончиной петроградский университет! Как красиво звучала его ровная, нетороплива речь в стародворянском стиле! [...] “Добрый гений молодых ученых” – это постоянный, применяемый к нему, эпитет. Нет ни одного филолога в России, который остался бы без его поддержки, которому он не подарил бы горсть плодотворных идей, о котором не заботился бы, о котором бы не беспокоился. Шахматова бескорыстие и великодушие давно стали легендой в русских академических кругах»²⁹.

Х. Баран, знаток творчества Якобсона, отметил, что тот многократно выступал в жанре некролога, написал их более пятидесяти об учителях, коллегах и друзьях: «Некрологи Якобсона – результат его собственного решения закрепить память об ушедших, дать оценку их творческой деятельности, рассмотреть их биографии в соответствующих исторических контекстах» [Баран 2016, 6]. Совершенно особый, однако, характер имеют написанные Якобсоном в Праге два первых некролога – Шахматову и В.Н. Щепкину: «В каждой заметке, наряду с изложением основных научных достижений, он создает краткий, но предельно емкий, проникновенный портрет человеческой личности» [Баран 2016, 6; курсив автора].

Ниже впервые публикуются письма Р.О. Якобсона академику А.А. Шахматову.

1

Имею честь просить Отделение Русского языка и словесности Императорской Академии Наук выдать мне следующие издания Отделения:

Словари: Архангельского наречия

Белорусского наречия

Литовский

Олонецкого наречия (нрзб.)

Смоленский областной

Памятники старославянского языка Т. I–III

Материалы для изучения великорусских говоров

Сборники Отделения русс. яз. – Томы LXXVI, LXXVII, LXXXIII, LXXXVIII.

Ягич – Служебные минеи.

Лоренц – Slovinzische Grammatik, Texte, Wörterbuch.

Чулков, Сочинения

Письма Петра Великого

Студент Императорского Московского университета

секции языка славяно-русского отд.

историко-филологического факультета

Роман Якобсон

Прошу оставить в книжном складе до востребования.

СПбФ АРАН. Ф. 9. Оп. 1. Д. 1062. Л. 22–22об.

2

Господину Председателю II Отделения Государственной Академии Наук Алексею Александровичу Шахматову

Прошение

От студента секции языка

славяно-русского отделения

историко-филологического фак[ультета]

Государственного Московского Университета

Романа Иосифовича Якобсона

Имею честь просить выдать мне Известия II Отделения Государственной Академии Наук за 1896–1916 г.

Если книжный склад может выслать мне эти книги по адресу: Москва, Лубянский пр., д. 3, к. 11, прошу выслать их; если же нет, прошу оставить в складе до востребования.

Роман Якобсон

16 дек. 1917 г.

Резолюция рукой А.А. Шахматова: «Что свыше 100 экз.»

Пометка Симони: «Исп. 28 II 1918 г. № 10»

СПбФ АРАН. Ф. 9. Оп. 1. Д. 1078. Л. 28.

3

Многоуважаемый

Алексей Александрович,

Благодарю Вас за Известия II АН.

А.А. Буслаев³⁰ передал мне, что Вы спрашивали его о моих занятиях. Я в последнее время занимаюсь болгарским и словенским языками, а также белорусскими говорами, в частности, вопросом о белорусских дифтонгах. О последних я читал доклад на семинарии у Н.Н. Дурново. Основной вывод: дифтонги б[ело]р[усских] сильноякающих говоров (напр[имер], по материалам Малевича, Довнар-Запольского) нельзя непосредственно возводить к южно-русс[ким] отношениям. Кандидатскую пишу о кирилловской части Реймcкого Евангелия. Искал я в Румянцевском тех болгарских р[у]к[о]п[исей], о которых Вы мне говорили (с 2 видами ударения), но не мог найти.

Прилагаю при сем заметку о древнеболгарском стихосожении. Находите ли Вы целесообразным продолжать изыскания в этом направлении?

И.Л. Кан просил вам передать, что он теперь занимается Уставом № 142 Типогр[афской] Библиотеки³¹, а затем приступит к Российскому Феатру³².

Будьте любезны сообщить мне адрес Еремина. Кстати – в указателе трудов Ф.Е. Корша пропущены его «Замечания на сообщение Иловайского о народности Гуннов» – Труды Этнографического Отдела О[бщест]ва Л.Е.А. и Э.³³, кн. VII, 1886 г.

Р. Якобсон

б/д

СПбФ РАН. Ф. 134. Оп. 3. Д. 1764. Л. 1.

4

Многоуважаемый

Алексей Александрович,

Если моя заметка еще не печатается, будьте любезны – возьмите ее из типографии, все-таки это черновик, а мне бы хотелось эти вопросы разработать основательней.

Всегда готовый к услугам,

Р. Якобсон

б/д

Если разрешите, пришлю летом для печатания заметку о языке Слова о полку Игореве (по поводу статьи Каринского).

СПбФ РАН. Ф. 134. Оп. 3. Д. 1764. Л. 4.

5

Глубокоуважаемый Алексей Александрович,

Терраса не видел, так как он живет за городом, но послал ему открытку. По получении ответа сообщу Вам. Скоро еду в Прагу. Большое Вам спасибо за письмо. Прилагаю письмо от Ястребова. Мой почтовый адрес:

Москва, Народный Комиссариат Иностранных дел.

Отдел дипломатических курьеров для пересылки в Ревель, гостиница «Петроград», т. Долину для сотрудника миссии Красного Креста в Праге Р. Якобсона.

Уважающий Вас,

Р. Якобсон

б/д

Штамп на конверте: Петроград 17.6.20

СПбФ РАН. Ф. 134. Оп. 3. Д. 1764. Л. 3.

 

¹ Большинство учеников В.Н. Перетца обращались к Шахматову с такими прошениями; см., например: [Робинсон 2002, 197].

² СПбФ АРАН. Ф. 9. Оп. 1. Д. 1062. Л. 22–22об.

³ Якобсон 1994, 366.

⁴ Якобсон 2012, 50.

⁵ СПбФ РАН. Ф. 134. Оп. 3. Д. 1764. Л. 1.

⁶ Симони Павел Константинович (1859–1939) – филолог-славист, книговед. Член-корреспондент РАН (1921).

⁷ СПбФ АРАН. Ф. 9. Оп. 1. Д. 1078. Л. 28.

⁸ Там же. Л. 146

⁹ Якобсон 2012 , 77.

¹⁰ Дурново Николай Николаевич (1876–1937) – выдающийся лингвист-славист. С 1915 г. приват-доцент Московского университета.

¹¹ Малевич Сергей Александрович (1878–после 1918) – белорусский фольклорист и лингвист.

¹² Довнар-Запольский Митрофан Викторович (1867–1934) – известный белорусский историк, этнограф и фольклорист.

¹³ Кан Исаак Львович (1895–1945) – гимназический однокашник Якобсона. Как вспоминал Якобсон, Кан был человеком с широким кругом интересов, он «кочевал между вопросами искусства (как художник и как теоретик живописи). Затем, отчасти под моим влиянием, он увлекся было лингвистикой, потом перешел к археологии, в связи со всеобщим в то время восхищением древнерусской живописью. Потом, после революции, он стал архитектором, был очень даровитым архитектором, эмигрировал сперва в Берлин, а потом в Прагу; в Чехословакии есть очень интересные его постройки […], участвовал в диалектологических поездках» (Якобсон, 2012, 216–217).

¹⁴ Еремин Степан Антонович (1886–не ранее 1935) – филолог-славист.

¹⁵ Через несколько лет Еремин опубликовал свое исследование [Еремин 1922].

¹⁶ СПбФ РАН. Ф. 134. Оп. 3. Д. 1764. Л. 4.

¹⁷ Каринский Николай Михайлович (1873–1935) – лингвист-славист. Статья Каринского была опубликована в Журнале министерства народного просвещения [Каринский 1916].

¹⁸ СПбФ РАН. Ф. 134. Оп. 2. Д. 249. 19 л.: Якобсон Р. Слово о полку Игореве. Язык и орфография мусин-пушкинской рукописи (по поводу статьи проф. Каринского). Машинопись.

¹⁹ АРАН. Ф. 502. Оп. 4. Д. 42. Л. 59.

²⁰ Там же. Л. 61.

²¹ Якобсон, 2012, 131.

²² Там же, 93.

²³ Там же, 95.

²⁴ Jakobson 1920.

²⁵ Letters and other materials, 37.

²⁶ Якобсон 2012, 96, 252.

²⁷ Ястребов Николай Владимирович (1869–1923) – историк-славист.

²⁸ Jakobson 1920.

²⁹ Ibid.

³⁰ Буслаев Алексей Александрович (1897–1965) – филолог, председатель Московского лингвистического кружка (1920–1922), правнук академика Ф.И. Буслаева.

³¹ Типографский Устав с кондакарем конца XI – начала XII в. – древнейшая славянская крюковая певческая рукопись. И.Л. Кану о ней могло быть известно по труду: [Металлов 1912]. По этой книге Якобсон цитировал в статье о древнем болгарском стихосложении кондак св. Симеона Столпника [Якобсон 1923, 352].

³² «Российский феатр, или Полное собрание всех российских театральных сочинений» издавался в Санкт-Петербурге Академией наук; с 1786 по 1794 г. опубликованы 43 части.

³³ Труды Этнографического отдела – издание Этнографического отдела Императорского Общества любителей естествознания, антропологии и этнографии, состоящего при Московском университете.

Об авторах

Михаил Андреевич Робинсон

Институт славяноведения Российской академии наук

Автор, ответственный за переписку.
Email: m.a.robinson@mail.ru
ORCID iD: 0000-0003-3917-1360

доктор исторических наук, зав. Центром

Россия, Москва

Лидия Ивановна Сазонова

Институт мировой литературы им. А.М. Горького Российской академии наук

Email: Lsazonova@mail.ru
ORCID iD: 0000-0001-7457-3926

доктор филологических наук, главный сотрудник

Россия, Москва

Список литературы