Синтез, структура и оптические свойства полупроводниковых перовскитных наночастиц CsBX3 (B = Pb, Mn; X = Br, Cl)
- Авторы: Гущина В.А.1,2, Сон А.Г.1,2, Егорова А.А.2, Архипенко А.А.2, Теплоногова М.А.2, Ефимов Н.Н.2, Козюхин С.А.2
-
Учреждения:
- Московский физико-технический институт (национальный исследовательский университет)
- Институт общей и неорганической химии им. Н.С. Курнакова РАН
- Выпуск: Том 69, № 6 (2024)
- Страницы: 935-944
- Раздел: НЕОРГАНИЧЕСКИЕ МАТЕРИАЛЫ И НАНОМАТЕРИАЛЫ
- URL: https://bakhtiniada.ru/0044-457X/article/view/273158
- DOI: https://doi.org/10.31857/S0044457X24060162
- EDN: https://elibrary.ru/XSQSOK
- ID: 273158
Цитировать
Полный текст
Аннотация
Предложена модифицированная методика получения перовскитных наночастиц с частичной заменой свинца на марганец. Представлены данные о структуре, форме и размере полученных наночастиц, а также приведены результаты ЭПР-спектроскопии, указывающие на наличие парамагнитных центров. Это позволило сформулировать предположение о механизме вхождения в структуру перовскита ионов Mn со степенью окисления +2. Показано влияние частичной замены свинца на марганец на оптические свойства перовскитных частиц, в частности, на появление новых люминесцентных полос в области 600 нм.
Ключевые слова
Полный текст
Введение
За прошедшие годы активное развитие технологий биовизуализации открыло возможность раннего предупреждения различных заболеваний и диагностики с помощью флуоресцентной томографии, магнитно-резонансной томографии, рентгеновской компьютерной томографии, эмиссионного компьютерного томографа, а также фототермического имиджинга [1]. Такой метод, как флуоресцентная томография, может быть использован для обнаружения очагов патологических процессов (метастаз) на ранней стадии развития, для отслеживания биометок, для разработки лекарственных препаратов и оптимизации лечения благодаря высокой чувствительности обнаружения, количественному определению, многоцветности изображения, а также простоте его использования. Основным компонентом в методе флуоресцентной томографии является флуоресцентный зонд. Современные флуоресцентные зонды обычно изготавливаются из таких материалов, как флуоресцентные красители [2–3], флуоресцентные белки [4–6], биолюминесцентные молекулы [7–8], а также плазмонные наночастицы [9]. Однако низкая светопоглощающая способность и плохая фотостабильность таких материалов ограничивают функциональность биовизуализации, в частности, высокую чувствительность зонда и получение изображений с высоким разрешением. Одним из перспективных материалов, рассматриваемых для применения в различных биологических приложениях, являются полупроводниковые наночастицы, в частности, со структурой перовскита состава CsPbX3 (X = Br, I, CI), которые обладают превосходными физическими и оптическими свойствами, такими как высокая подвижность носителей, яркая флуоресценция в видимой области спектра и т.д. [10]. Полностью неорганические перовскиты CsPbX3 (X = Br, I, CI) являются перспективными материалами для оптоэлектронных устройств, так как обладают лучшей стабильностью в сравнении с гибридными органо-неорганическими перовскитами.
Применение органо-неорганических материалов со структурой перовскита ABX3 (А – органический катион, В – катион свинца, Х – галоген) на основе галогенидов свинца в качестве функциональных материалов в фотовольтаических устройствах, таких как перовскитные солнечные элементы, светодиоды и фотодетекторы, привлекает пристальное внимание исследователей в силу их уникальных оптических и электронных свойств, таких как высокий коэффициент поглощения, низкая энергия связи экситонов, возможность настройки ширины запрещенной зоны, высокая подвижность носителей зарядов, а также высокая устойчивость к дефектам [11–14]. Исследования показывают, что эффективность солнечных элементов на основе перовскитов сопоставима с эффективностью устройств на основе неорганических полупроводников и характеризуется беспрецедентным ростом данного значения. За последнее десятилетие эффективность преобразования энергии устройств на основе материалов со структурой перовскита возросла от 3.8 до 25.7% [15]. Ввиду стабильности функциональных свойств перспективными являются полностью неорганические перовскиты, у которых органический катион метиламмония замещается на неорганический, например Cs+ [16].
Введение легирующих примесей или допантов позволяет управлять физико-химическими и функциональными свойствами полупроводников. В литературе приведены сведения о частичной замене иона Pb2+ на ионы Cd2+ или Zn2+, результатом которой является изменение оптических свойств перовскита, в частности, наблюдается гипсохромное смещение эмиссионного максимума в спектрах фотолюминесценции в сравнении со спектром для состава CsPbBr3 [17]. Потенциальными кандидатами на замену свинца являются изовалентные с ним элементы 14-ой группы, например, Ge и Sn, имеющие схожие оптоэлектронные свойства. В частности, катион Sn2+ является перспективным, поскольку имеет не только аналогичное электронное строение, но и близкий ионный радиус (Pb2+ – 119 пм, Sn2+ – 110 пм) [18].
Введение марганца в структуру перовскита позволяет изменять оптоэлектронные и магнитные свойства материала, а также повышает стабильность перовскита [19]. Впервые легирование наночастиц перовскита состава CsPbCl3 марганцем методом горячего впрыска было продемонстрировано в 2019 г., когда было обнаружено, что переходы электронов на d-орбитали марганца вносят существенный вклад в люминесцентные свойства перовскитных наночастиц [20]. Как известно, устойчивость структуры перовскита можно оценить с помощью фактора толерантности Гольдшмидта:
(1)
где – ионные радиусы элементов A, B и X соответственно. Фактор толерантности идеальной кубической структуры перовскита равен 1, в реальности данный параметр соответствует диапазону 0.891, а для искаженной решетки значения колеблются в пределах 0.750.89. Существенным параметром, определяющим возможность образования структуры перовскита, также является октаэдрический фактор , который указывает на возможность формирования октаэдра из галогенид-ионов вокруг катионов B:
(2)
где – радиус катиона метала B, – радиус галогенид-ионов X. Согласно литературным данным [21], устойчивый октаэдр образуется при значении параметра ˃ 0.41. Значение для октаэдра [MnBr6]4– составляет 0.5, тогда как для [PbBr6]4 – 0.7, из чего можно сделать вывод, что свинцово-бромидный октаэдр является более устойчивым. Легирование марганцем наночастиц CsPbBr3 методом горячего впрыска является синтетически сложной задачей, как и получение однофазного соединения. В литературе описаны разные подходы к решению данной задачи, например получение бромидно-свинцовых перовскитных нанокристаллов с марганцем возможно при формировании лигандного комплекса L2[Pb1–xMnx]Br4 перед впрыском цезия [22]. В рамках теоретического исследования легирования марганцем перовскита CsPbBr3 было установлено, что частичное замещение катиона свинца на марганец приводит к уменьшению запрещенной зоны материала, а также увеличивает эффективную массу носителей заряда [23].
Целью работы являлось получение перовскитных наночастиц (НЧ) состава CsBX3 (B = Pb, Mn; X = = Cl, Br) с использованием модифицированной методики горячего впрыска, подбор оптимального количества стабилизаторов для получения стабильных коллоидных растворов перовскитных НЧ [24]; изучение формы, размера и кристаллической структуры полученных НЧ, а также их оптических свойств.
Экспериментальная часть
Операции по синтезу и выделению наночастиц CsPbBr3, CsPbClzBr3–z, CsPbCl3, CsPb1–yMnyClzBr3–z и CsPb1–yMnyCl3 осуществляли по модифицированной методике горячего впрыска при различных температурах в атмосфере аргона с использованием абсолютированных растворителей. Исходные реактивы Cs2CO3, PbBr2 (99.999%, “SigmaAldrich”), PbCl2 (99.999%, “SigmaAldrich”), MnCl2 (99.999%, “SigmaAldrich”), олеиновая кислота (97.4%, Русхим), олеиламин (98%, Sigma-Aldrich), минеральное масло и толуол (х. ч., “Химмед”) использовали без дополнительной очистки. Диспергирование проводили в гексане с помощью ультразвуковой ванны мощностью 10 Вт в течение 10 мин. Очистку суспензий проводили с помощью центрифуги при 8000 об/мин.
Получение олеата цезия. Навеску Cs2CO3 массой 0.814 г (2.5 ммоль), 40 мл минерального масла и 2.5 мл олеиновой кислоты помещали в колбу. Полученную смесь грели при температуре 150°C в атмосфере аргона до полного протекания реакции карбоната цезия с олеиновой кислотой при активном перемешивании магнитной мешалкой со скоростью 1000 об/мин с образованием коричневого прозрачного раствора.
Синтез наночастиц состава CsPbBr3. Навеску PbBr2 массой 0.069 г (0.188 ммоль), 10 мл минерального масла, 1 мл олеиновой кислоты и 1 мл олеиламина помещали в колбу с тремя горлышками. Полученную смесь нагревали до t = 180°С в атмосфере аргона в течение 40 мин при активном перемешивании магнитной мешалкой со скоростью 1000 об/мин. После полного растворения бромида свинца(II) быстро вводили 0.4 мл олеата цезия. В течение 5 с после впрыска реакционную смесь резко охлаждали на ледяной бане.
Синтез наночастиц состава CsPbCl3–zBrz. Навески PbBr2 и PbCl2 массами 0.0363 г (0.1 ммоль) и 0.0278 г (0.1 ммоль) соответственно, 15 мл минерального масла, 1 мл олеиновой кислоты и 1 мл олеиламина помещали в колбу с тремя горлышками. Полученную смесь нагревали до t = 120°C в атмосфере аргона до полного растворения солей в течение 40 мин при активном перемешивании магнитной мешалкой со скоростью 1000 об/мин. После полного растворения бромида свинца(II) и хлорида свинца(II) быстро вводили 0.4 мл олеата цезия. В течение 5 с после впрыска реакционную смесь резко охлаждали на ледяной бане.
Синтез наночастиц состава CsPbCl3. Навеску PbCl2 массой 0.2781 г (1 ммоль), 20 мл минерального масла, 1 мл олеиновой кислоты и 1 мл олеиламина помещали в колбу с тремя горлышками. Полученную смесь нагревали до t = 120°С в атмосфере аргона в течение 1.5 ч при активном перемешивании магнитной мешалкой со скоростью 1000 об/мин. После полного растворения хлорида свинца(II) быстро вводили 1.1 мл олеата цезия. В течение 5 с после впрыска реакционную смесь резко охлаждали на ледяной бане.
Синтез наночастиц состава CsPb1–yMnyCl3–zBrz. Навески PbBr2, PbCl2 и MnCl2 массами 0.1835 г (0.5 ммоль), 0.1391 г (0.5 ммоль) и 0.2517 г (2 ммоль) соответственно, 20 мл минерального масла, 3 мл олеиновой кислоты и 3 мл олеиламина помещали в колбу c тремя горлышками. Полученную смесь нагревали до t = 90°C в атмосфере аргона до полного растворения MnCl2 при активном перемешивании магнитной мешалкой со скоростью 1000 об/мин, после увеличивали температуру до 120°C и грели до полного растворения солей свинца. После полного растворения бромида свинца(II), хлорида свинца(II) и хлорида марганца(II) быстро вводили 3 мл олеата цезия. В течение 5 с после впрыска реакционную смесь резко охлаждали на ледяной бане.
Синтез наночастиц состава CsPb1–yMnyCl3. Навески PbCl2 и MnCl2 массами 0.2781 г (1 ммоль) и 0.2517 г (2 ммоль) соответственно, 20 мл минерального масла, 3 мл олеиновой кислоты и 3 мл олеиламина помещали в колбу с тремя горлышками. Полученную смесь нагревали до t = 90°C в атмосфере аргона при активном перемешивании магнитной мешалкой со скоростью 1000 об/мин, после увеличивали температуру до 120°C и нагревали в течение 15 мин, затем повышали температуру до 130°C. В процессе нагревания реакционной смеси добавляли 1 мл OLA для повышения растворимости неорганических солей в минеральном масле. После полного растворения хлорида свинца(II) и хлорида марганца(II) быстро вводили 3 мл олеата цезия. В течение 5 с после впрыска реакционную смесь резко охлаждали на ледяной бане.
Выделение и очистка наночастиц. Замену высококипящего растворителя в коллоидном растворе осуществляли с помощью центрифугирования полученной суспензии. После охлаждения на ледяной бане коллоидные растворы центрифугировали при 8000 об/мин в течение 5 мин при комнатной температуре (t = 25°C). Полученный супернатант сливали, а осадок диспергировали в течение 10 мин в 30 мл н-гексана с использованием ультразвуковой ванны мощностью 10 Вт. Далее суспензию центрифугировали при 8000 об/мин в течение 5 мин при комнатной температуре (t = 25°C) с целью получения более узкой дисперсии НЧ в коллоидном растворе.
Микрофотографии наночастиц были получены с использованием растрового электронного микроскопа Tescan Amber GMH, изображения – с помощью детектора R-STEM при ускоряющем напряжении 30 кВ. Получение микрофотографий осуществляли в режимах светлого и темного поля при увеличениях ×200 000–900 000. Образец для исследований готовили путем растворения золя перовскитных НЧ в толуоле в соотношении 1 : 10, после чего наносили на медную сетку формвар/углерод/Cu (Ted Pella Inc., 3.05 мм, 400 ячеек).
Рентгенофазовый анализ (РФА) образцов проводили с помощью дифрактометра Bruker D8 Advance (CuKα-излучение, Ni-фильтр и детектор Lynxeye) в диапазоне углов 2θ 10°–60° с шагом 0.02° и временем накопления не менее 0.4 с/шаг. Для идентификации синтезированных соединений использовали пакет программ DIFFRAC.EVA (Bruker) и кристаллографическую базу данных ICDD PDF2 (2012).
Элементный анализ коллоидных растворов перовскитных наночастиц выполняли с помощью метода рентгенофлуоресцентной спектроскопии (РФС) с использованием рентгенофлуоресцентного волнодисперсионного спектрометра Спектроскан Макс-GVM (ООО “НПО СПЕКТРОН”), условия анализа указаны в табл. 1. Соотношение основных компонентов устанавливали с помощью метода фундаментальных параметров (МФП), заложенного в программном обеспечении “Спектр-Квант”. В основу данного способа положен алгоритм, предусматривающий итерационный расчет влияния состава анализируемого материала на интенсивность аналитических линий рентгеновской флуоресценции. В методе фундаментальных параметров влияние элементов друг на друга рассчитывается теоретически.
Таблица 1. Условия элементного анализа коллоидных растворов перовскитных НЧ методом РФС
Элемент | Тип линии | Длина волны, мÅ | Кристалл-анализатор | Экспозиция, с | Напряжение трубки, кВ | Ток трубки, мА |
Cs | Lα | 2893.40 | C002 | 1 | 10 | 3.0 |
Pb | Lα | 1176.04 | LiF200 | 1 | 10 | 0.5 |
Mn | Kα | 2103.17 | LiF200 | 1 | 20 | 3.5 |
Cl | Kα | 4728.87 | C002 | 1 | 30 | 3.5 |
Br | Kα | 1041.14 | LiF200 | 1 | 10 | 0.5 |
Электронные спектры поглощения коллоидных растворов регистрировали с помощью двухлучевого спектрометра “Cary 5000 UV-Vis-NIR” (разрешение 0.05 нм) в интервале длин волн 200–600 нм. Спектры фотолюминесценции регистрировали с помощью однолучевого люминесцентного спектрометра “Perkin Elmer LS-55” (разрешение 0.5 нм) в интервале длин волн 350–700 нм с размерами спектральных щелей 5 нм. Все операции по исследованию оптических свойств синтезированных коллоидных растворов проводили при комнатной температуре с использованием стандартной кварцевой кюветы и однопозиционного держателя кювет для жидких образцов.
Спектры электронного парамагнитного резонанса (ЭПР) регистрировали c использованием спектрометра ЭПР “Elexsys E680X” фирмы BRUKER в X-диапазоне (рабочая частота ~9.8 ГГц) при комнатной температуре.
Результаты и обсуждение
На рис. 1 представлены дифрактограммы наночастиц со структурой перовскита составов CsBX3 (B = Pb, Mn; X = Cl, Br). Образцы наночастиц составов CsPbBr3 (рис. 1, кривая 1) и CsPbCl3 (рис. 1, кривая 3) характеризуются наличием элементарных ячеек кубической сингонии с пр. гр. Pmm. Данные РФА сопоставимы с кристаллографической базой данных ICDD PDF2. Дифрактограмма образца CsPbCl3–zBrz (рис. 1, кривая 2) отличается наличием сдвига основных рефлексов в сторону больших углов 2θ = 0.33° относительно рефлексов, характерных для наночастиц состава CsPbBr3, что указывает на включение Cl-аниона в структуру перовскита [25]. Cдвиг основных рефлексов характерен также для образцов наночастиц составов CsPb1–yMnyCl3 (рис. 1, кривая 4) и CsPb1–yMnyCl3–zBrz (рис. 1, кривая 5). Сдвиг рефлексов в сторону больших углов для CsPb1–yMnyCl3 составляет 2θ = 0.84°, для CsPb1–yMnyCl3–zBrz – 2θ = 0.43° относительно рефлексов наночастиц CsPbCl3. Аналогичные сдвиги основных рефлексов на дифракционной картине наблюдались при легировании марганцем составов CsPbX3 (X = Cl, Br), когда было показано, что сдвиг основных рефлексов образцов при введении марганца соответствует уменьшению параметров элементарной ячейки [26–28]. Уточненные параметры элементарных ячеек приведены в табл. 2. На основании данных РФА была проведена оценка размеров перовскитных наночастиц. Расчет был основан на зависимости среднего размера областей когерентного рассеяния от угла дифракции и выполнялся с использованием уравнения Шеррера:
(3)
где d – средний размер областей когерентного рассеяния, – длина волны рентгеновского излучения, k – безразмерный коэффициент формы частиц (постоянная Шеррера), – ширина рефлекса на полувысоте, – угол дифракции. Средний размер кристаллитов состава CsPbBr3 оценивается в 27.6 ± 5.2 нм, для CsPbCl3–zBrz – 33.4 ± 8.9 нм, для CsPbCl3 – 14.5 ± 1.3 нм, для CsPb1–yMnyCl3 – 17.1 ± 2.4 нм, для CsPb1–yMnyCl3–zBrz – 20.7 ± 3.9 нм.
Рис.1. Дифрактограммы перовскитных наночастиц: 1 – CsPbBr3; 2 – CsPbCl3–zBrz; 3 – CsPbCl3; 4 – CsPb1–yMnyCl3–zBrz; 5 – CsPb1–yMnyCl3.
Таблица 2. Параметры элементарных ячеек для образцов НЧ составов CsBX3 (B = Pb, Mn; X = Cl, Br)
Образец | Пр. гр. | a, Å | Угол β, град |
CsPbBr3 | Pmm | 5.8013(47) | 90 |
CsPbCl3–zBrz | Pmm | 5.7966(25) | 90 |
CsPbCl3 | Pmm | 5.6856(47) | 90 |
CsPb1–yMnyCl3–zBrz | Pmm | 5.6857(75) | 90 |
CsPb1–yMnyCl3 | Pm-3m | 5.586(14) | 90 |
Для коллоидных растворов наночастиц составов CsBX3 (B = Pb, Mn; X = Cl, Br) был проведен элементный анализ методом РФС, с помощью которого было получено массовое соотношение химических элементов в составе коллоидных растворов (табл. 3). На основании полученных данных рассчитано атомное соотношение элементов CsByXz (B = Pb, Mn; X = Cl, Br), табл. 4.
Таблица 3. Результаты рентгенофлуоресцентного анализа, полученные с помощью МФП
Образец | Элемент | Содержание, мас. % |
CsPbBr3 | Cs | 23.85 ± 2.10 |
Pb | 41.78 + 3.28 | |
Br | 34.37 ± 2.57 | |
CsPbCl3–zBrz | Cs | 23.91 ± 2.85 |
Pb | 37.17 ± 3.29 | |
Cl | 3.67 ± 0.47 | |
Br | 35.25 ± 3.08 | |
CsPbCl3 | Cs | 29.76 ± 2.71 |
Pb | 60.09 ± 4.06 | |
Cl | 10.15 ± 0.89 | |
CsPb1–yMnyCl3–zBrz | Mn | 29.41 ± 2.67 |
Cs | 9.55 ± 1.05 | |
Pb | 40.95 ± 3.61 | |
Cl | 11.52 ± 1.13 | |
Br | 2.23 ± 0.32 | |
CsPb1–yMnyCl3 | Mn | 33.10 ± 2.08 |
Cs | 10.17 ± 1.25 | |
Pb | 47.29 ± 3.50 | |
Cl | 15.77 ± 1.77 |
Таблица 4. Результаты элементного анализа наночастиц CsBX3 (B = Pb, Mn; X = Cl, Br)
Образец | Теоретическое атомное соотношение химических элементов | Экспериментальное атомное соотношение химических элементов |
CsPbBr3 | СsPbBr3 | CsPb1.2Br2.5 |
CsPbCl3–zBrz | CsPbCl1.5Br1.5 | Cs1.1PbCl0.59Br2.59 |
CsPbCl3 | CsPbCl3 | CsPb1.3Cl1.3 |
CsPb1–yMnyCl3–zBrz | CsPb0.3Mn0.7Cl2.5Br0.5 | CsPb1.2Mn0.7Cl2.5Br2.2 |
CsPb1–yMnyCl3 | CsPb0.3Mn0.7Cl3 | CsPb0.8Mn0.7Cl2.58 |
На рис. 2 представлены микрофотографии наночастиц CsBX3 (B = Pb, Mn; X = Br, Cl), полученные в режиме ПРЭМ. Для состава CsPbBr3 (рис. 2а) характерна кубическая форма, размеры наночастиц варьируют в пределах от 10 до 30 нм. Частицы состава CsPbCl3 (рис. 2в) представляют собой кубы, размеры которых 15–20 нм, кроме того, наблюдается формирование частиц с формой параллелепипеда и размерами 6–20 нм. В процессе синтеза наночастиц со смешанным анионным составом, Cl и Br (рис. 2б), образуются кубы большего размера 30–60 нм, вместе с тем наблюдается формирование параллелепипедов размерами 10–40 нм. При частичной замене свинца на марганец наблюдается изменение размера частиц. Так, НЧ состава CsPb1–yMnyCl3 (рис. 2г) формируются в виде кубов с размерами 10–20 нм, при этом при формировании частиц смешанного анионного и катионного состава CsPb1–yMnyCl3–zBr3 (рис. 2д) наблюдается образование частиц с формой куба с размерами 10–20 нм, а также единичных крупных НЧ, размеры которых варьируют в пределах от 50 до 60 нм. Отметим, что полученные результаты коррелируют с оценкой размеров кристаллитов кубической формы, рассчитанной по данным РФА.
Рис. 2. Микрофотографии наночастиц различных составов: CsPbBr3 (а); CsPbCl3–zBrz (б); CsPbCl3 (в); CsPb1–yMnyCl3–zBrz (г); CsPb1–yMnyCl3 (д).
Наночастицы со структурой перовскита обладают яркой люминесценцией в видимой части спектрального диапазона. Для изучения оптических характеристик перовскитных частиц мы использовали методы электронной спектроскопии и флуоресцентного анализа. На рис. 3. представлены зависимости оптической плотности коллоидных растворов от энергии кванта света. Известно, что экспериментальные исследования оптических спектров в области краевого поглощения дают информацию об энергетическом спектре электронов вблизи краев зоны проводимости и запрещенной зоны. На рис. 4 представлены электронные спектры поглощения коллоидных растворов наночастиц CsBX3 (B = Pb, Mn; X = Cl, Br) в области, близкой к краю поглощения. Так, для CsPbBr3 значение края поглощения составило 2.37 эВ, для CsPbCl3–zBrz – 2.49 эВ, для CsPbCl3 – 2.86 эВ, для CsPb1–yMnyCl3–zBrz – 2.94 эВ, для CsPb1–yMnyCl3 – 3.08 эВ. Согласно литературным данным, полученные значения близки к значениям ширины запрещенной зоны перовскитов, которые варьируют в диапазонах от 2.38 до 2.46 эВ для нанокристаллов состава CsPbBr3 и от 3.06 до 3.25 эВ для состава CsPbCl3 в зависимости от размера получаемых частиц [27, 29]. Кроме того, наблюдается смещение края спектра поглощения в сторону значений меньших энергий с увеличением значений параметров кристаллической ячейки перовскитных наночастиц (табл. 1). Это позволяет сделать вывод о том, что, изменяя размеры элементарной ячейки наночастицы с помощью тонкой синтетической настройки, можно менять оптическую ширину запрещенной зоны перовскитных структур, что является важным требованием при функционализации данных материалов.
Рис. 3. Электронные спектры поглощения наночастиц составов: 1 – CsPbBr3; 2 – CsPbCl3–zBrz; 3 – CsPbCl3; 4 – CsPb1–yMnyCl3–zBrz; 5 – CsPb1–yMnyCl3.
Рис. 4. Электронные спектры поглощения вблизи области краевого поглощения наночастиц: 1 – CsPbBr3; 2 – CsPbCl3–zBrz; 3 – CsPbCl3; 4 – CsPb1–yMnyCl3–zBrz; 5 – CsPb1–yMnyCl3.
На рис. 5 представлены нормированные спектры флуоресценции коллоидных растворов CsBX3 (B = Pb, Mn; X = Cl, Br). Видно, что на спектрах для всех составов коллоидных растворов присутствует узкая эмиссионная полоса в интервале длин волн от 420 до 520 нм с шириной спектральной линии ~20 нм, положение центра которой меняется в зависимости от химического состава наночастиц (табл. 5). В спектрах флуоресценции НЧ составов CsPb1–yMnyCl3–zBrz и CsPb1–yMnyCl3 наблюдается присутствие второй эмиссионной полосы с центрами 600 и 595 нм соответственно. Согласно литературным данным [28, 30], наличие в спектрах флуоресценции эмиссионной полосы в интервале длин волн 585–600 нм является признаком вхождения марганца в состав полупроводниковых наночастиц. В работе [28] отмечается, что эмиссия в красном спектральном диапазоне происходит в результате перехода электронов между уровнями энергии T → A ионов Mn2+, возникающего из-за переноса энергии с полупроводниковой матрицы на возбужденные уровни ионов марганца. Следует отметить, что d-электронные состояния марганца не могут быть возбуждены напрямую и сенсибилизируются только за счет возбуждения свинца, что может быть связано с отсутствием полос, характеризующих экситонное поглощение, в спектрах электронного поглощения [31].
Рис. 5. Спектры фотолюминесценции наночастиц: 1 – CsPbBr3 (λвозб = 365 нм); 2 – CsPbCl3–zBrz (λвозб = = 365 нм); 3 – CsPbCl3 (λвозб = 365 нм); 4 – CsPb1–yMnyCl3–zBrz (λвозб = 227 нм); 5 – CsPb1–yMnyCl3 (λвозб = 241 нм).
Таблица 5. Характеристики ФЛ-спектров наночастиц CsPbBr3, CsPbCl3–zBrz, CsPbCl3, CsPb1–yMnyCl3–zBrz, CsPb1–yMnyCl3
Состав | λлюм, нм | Ширина спектральной линии (FWHM), нм |
CsPbBr3 | 511.7 ± 0.1 | 20.4 ± 0.2 |
CsPbCl3–zBrz | 485.3 ± 0.1 | 19.2 ± 0.1 |
CsPbCl3 | 427.4 ± 0.1 | 16.1 ± 0.1 |
CsPb1–yMnyCl3–zBrz | 408.4 ± 0.3 | 19.3 ± 0.4 |
600.2 ± 0.4 | 44.3 ± 0.5 | |
CsPb1–yMnyCl3 | 421.5 ± 0.2 | 20.1 ± 0.2 |
595.6 ± 0.4 | 45.3 ± 0.5 |
С целью определения степени окисления марганца, входящего в состав наночастиц, были проведены исследования парамагнитных свойств коллоидного раствора CsPb1–yMnCl3 методом ЭПР. В наночастице со структурой перовскита А-позицию занимает большой одновалентный катион цезия Cs+, который находится в окружении двенадцати галогенид-анионов Х–, позицию B может занимать двухвалентный катион металла, например свинца Pb2+, или катион марганца Mn2+ обязательно в степени окисления +2 с целью сохранения условия электронейтральности [32]. Перовскитные наночастицы CsPbХ3 (Х = Cl, Br) являются диамагнетиками, что подтверждается отсутствием сигналов в спектрах ЭПР данных соединений. При добавлении хлорида марганца в реакционную среду образуются частицы CsPb1–yMnyCl3, что приводит к появлению интенсивных сигналов в спектре ЭПР с g-фактором 2.003 (рис. 6). В спектре наблюдается сверхтонкая структура из шести линий от взаимодействия неспаренных электронов с ядром марганца (ядерный спин 55Mn = 5/2) с константой сверхтонкого взаимодействия А = 95 Гс. Вид спектра является характерным для соединений марганца(II). Согласно литературным данным [28, 31, 33], похожие результаты были получены для НЧ составов CsPbCl3 и PbSe, легированных Mn.
Рис. 6. Спектры ЭПР для наночастиц CsPb1–yMnyCl3 (Х-диапазон, 294 K).
Заключение
Подобраны оптимальные условия синтеза коллоидных растворов перовскитных наночастиц CsPbX3 (B = Pb, Mn; X = Cl, Br) методом горячего впрыска. Полученные наночастицы охарактеризованы методами рентгенофазового анализа, рентгенофлуоресцентной спектроскопии, просвечивающей растровой электронной микроскопии, а также электронного парамагнитного резонанса, что позволило выдвинуть предположение о механизме вхождения в структуру наночастиц Mn, имеющего степень окисления +2. На основе результатов исследования оптических свойств показано, что, изменяя химический состав наночастиц, можно варьировать длину волны эмиссии.
Благодарность
Авторы выражают признательность А.А. Садовникову за помощь в получении результатов ПРЭМ-снимков. Данная работа выполнена с помощью оборудования Центра коллективного пользования физическими методами исследования веществ и материалов и оборудования Центра цвета ИОНХ им. Н.С. Курнакова РАН.
Финансирование работы
Работа выполнена при финансовой поддержке Минобрнауки России в рамках государственного задания ИОНХ РАН.
Конфликт интересов
Авторы заявляют, что у них нет конфликта интересов.
Об авторах
В. А. Гущина
Московский физико-технический институт (национальный исследовательский университет); Институт общей и неорганической химии им. Н.С. Курнакова РАН
Email: ya.l2er0us0ya2012@ya.ru
Россия, Институтский пер., 9, Долгопрудный, 141701; Ленинский пр-т, 31, Москва, 119991
А. Г. Сон
Московский физико-технический институт (национальный исследовательский университет); Институт общей и неорганической химии им. Н.С. Курнакова РАН
Автор, ответственный за переписку.
Email: sonsacha@gmail.com
Россия, Институтский пер., 9, Долгопрудный, 141701; Ленинский пр-т, 31, Москва, 119991
А. А. Егорова
Институт общей и неорганической химии им. Н.С. Курнакова РАН
Email: sonsacha@gmail.com
Россия, Ленинский пр-т, 31, Москва, 119991
А. А. Архипенко
Институт общей и неорганической химии им. Н.С. Курнакова РАН
Email: sonsacha@gmail.com
Россия, Ленинский пр-т, 31, Москва, 119991
М. А. Теплоногова
Институт общей и неорганической химии им. Н.С. Курнакова РАН
Email: sonsacha@gmail.com
Россия, Ленинский пр-т, 31, Москва, 119991
Н. Н. Ефимов
Институт общей и неорганической химии им. Н.С. Курнакова РАН
Email: sonsacha@gmail.com
Россия, Ленинский пр-т, 31, Москва, 119991
С. А. Козюхин
Институт общей и неорганической химии им. Н.С. Курнакова РАН
Email: sonsacha@gmail.com
Россия, Ленинский пр-т, 31, Москва, 119991
Список литературы
- Cheng L., Chi J., Su M. et al. // J. Mater. Chem. C. 2023. № 11. P. 7970. https://doi.org/10.1039/D2TC04967H
- Terenziani F., Katan C., Badaeva E. et al. // Adv. Mater. 2008. V. 20. № 24. P. 4641. https://doi.org/10.1002/adma.200800402
- Kaur P., Singh K. // J. Mater. Chem. C. 2019. V. 7. № 37. P. 11361. https://doi.org/10.1039/C9TC03719E
- Zhang J., Campbell R.E., Ting A.Y. et al. // Nat. Rev. Mol. Cell Biol. 2002. V. 3. P. 906. https://doi.org/10.1038/nrm976
- Tsien R.Y. // Annu. Rev. Biochem. 1998. V. 67. P. 509. https://doi.org/10.1146/annurev.biochem.67.1.509
- Nagai T., Ibata K., Park E.S. et al. // Nat. Biotechnol. 2002. V. 20. P. 87. https://doi.org/10.1038/nbt0102-87
- Xue L., Yu Q., Griss R. et al. // Angew. Chem. Int. Ed. 2017. V. 56. № 25. P. 7112. https://doi.org/10.1002/anie.201702403
- Arts R., Ludwig S.K.J., Gerven B.C.B. van et al. // ACS Sensor. 2017. V. 2. № 11. P. 1730. https://doi.org/10.1021/acssensors.7b00695
- de Aberasturi D.J., Serrano-Montes A.B., Liz-Marzan L.M. // Adv. Opt. Mater. 2015. V. 3. № 5. P. 602. https://doi.org/10.1002/adom.201500053
- Pan Y., Zhang Y., Kang W. et al. // Mater. Adv. 2022. V. 3. P. 4053. https://doi.org/10.1039/D2MA00100D
- He Y., Petryk M., Liu Z. et al. // Nat. Photonics. 2021. V. 15. P. 36. https://doi.org/10.1038/s41566-020-00727-1
- Fateev S.A., Khrustalev V.N., Simonova A.V. et al. // Russ. J. Inorg. Chem. 2022. V. 67. P. 997. https://doi.org/10.1134/S0036023622070087
- Muratova E.N., Moshnikov V.A., Aleshin A.N. et al. // Glass Phys Chem. 2023. V. 49. P. 672. https://doi.org/10.1134/S1087659623600357
- Fateev S.A., Stepanov N.M., Petrov A.A. et al. // Russ. J. Inorg. Chem. 2022. V. 67. P. 992. https://doi.org/10.1134/S0036023622070075
- The National Renewable Energy Laboratory (NREL) Best Research-Cell Efficiency Chart URL: https://www.nrel.gov/pv/assets/pdfs/best-research-cell-efficiencies-rev220630.pdf
- Reb L.K., Bohmer M., Predeschly B. et al. // Sol. RRL. 2022. V. 6. № 11. P. 2200537. https://doi.org/10.1002/solr.202200537
- Kolobkova E.V., Makurin A.V., Dadykin A.Y. et al. // Glass Phys Chem. 2022. V. 48. P. 403. https://doi.org/10.1134/S1087659622800070
- Mastryukov M.V., Son A.G., Tekshina E.V. et al. // Russ. J. Inorg. Chem. 2022. V. 67. № 10. P. 1492. https://doi.org/10.31857/S0044457X22100336
- Bartesaghi D., Ray A., Jiang J. et al. // APL Mater. 2018. V. 6. P. 121106. https://doi.org/10.1063/1.5060953
- Pandey N., Kumar A., Chakrabarti S. // RSC Advances. 2019. V. 9. № 51. P. 29556. https://doi.org/10.1039/c9ra05685h
- Travis W., Glover E. N. K., Bronstein H. // Chem. Sci. 2016. V. 7. № 7. P. 4548. https://doi.org/10.1039/C5SC04845A
- Parobek D., Dong Y., Qiao T. et al. // ACS Chem. Mater. 2018. V. 30. № 9. P. 2939. https://doi.org/10.1021/acs.chemmater.8b00310
- Kanoun M.B., Goumri-Said S. // Mater. Energy. 2021. V. 21. P. 100796. https://doi.org/10.1016/j.mtener.2021.100796
- Meinardi F., Akkerman Q. A., Bruni F. et al. // ACS Energy Lett. 2017. V. 2. P. 2368. https://doi.org/10.1021/acsenergylett.7b00701
- Li M., Zhang X., Du Y. et al. // J. Lumin. 2017. V. 190. P. 397. https://doi.org/10.1016/j.jlumin.2017.05.080
- Pandey N., Chakrabarti S. // IEEE J. Photovoltaics. 2020. V. 10. № 5. P. 1359. https://doi.org/10.1109/JPHOTOV.2020.3005210
- Kim. S.H., Park K.-D., Lee H.S. // MDPI. 2021. V. 14. № 2. P. 275. https://doi.org/10.3390/en14020275
- De A., Mondal N., Samanta A. // Nanoscale. 2017. V. 7. P. 16722. https://doi.org/10.1039/C7NR06745C
- Chen S. // Journal of Material Science: Materials in Electronics. 2019. V. 30. P. 19536. https://doi.org/10.1007/s10854-019-02319-4
- Pradeep K.P., Ranjani V. // APL Mater. 2020. V. 8. P. 020901. https://doi.org/10.1063/1.5140888
- Hills-Kimball K., Perez M.J., Nagaoka Y. et al. // ACS Chem. Mater. 2020. V. 32. № 6. P. 2489. https://doi.org/10.1021/acs.chemmater.9b05082
- Goldschmidt V.M., Die Gesetze der Krystallochemie // Naturwissenschaften. 1926. V. 14. № 21. P. 477. https://doi.org/10.1007/BF01507527
- Park J.-S., Lee H.-S., Lai J.R. et al. // J. ACS. 2003. V. 125. № 28. P. 8539. https://doi.org/10/1021/ja034180z
Дополнительные файлы
