The Tragedy of the confrontation: the religious factor in the Russian Civil War

Full Text

Трагедия противостояния: религиозный фактор в Гражданской войне в России ¹

История Гражданской войны в России активно изучалась как отечественными, так и зарубежными исследователями. При этом историкам неизбежно приходилось обращать внимание и на наличие в данном конфликте религиозного фактора. Однако в советское время его, как правило, игнорировали, а верующих и, в частности, православную Церковь, характеризовали как заведомо контрреволюционную и «реакционную» силу. Однако и отказ от марксистско-ленинской идеологии, как показали последние три десятилетия, отнюдь не стал гарантией «беспристрастности». Как некогда заметил В. П. Булдаков, «“совокупность фактов”, тем более их системно-пространственную иерархизацию, куда проще подменить “возвышающим обманом” мифа»². Идеализированные представления о «России, которую мы потеряли», в определённой мере заместили советские догмы о закономерности победы большевиков.

Понимая, что нельзя «объять необъятное», коллектив авторов, попытавшихся осветить значение религиозной составляющей Гражданской войны (А. С. Пученков, Н. Н. Смирнов, А. В. Сушко, И. В. Петров, В. В. Калиновский, Ю. А. Бирюкова и В. Н. Кальниченко), осознанно оставил за пределами рассмотрения феномен «красной обрядности», судьбы русских сектантов, представителей западных конфессий в России и народов Сибири, Урала и Дальнего Востока, исповедовавших свои традиционные культы. Вместе с тем учёные сосредоточились на анализе положения Православной Российской Церкви на Севере, небольшевистском Северо-западе и Юге России, в Поволжье (подробно описаны церковная революция 1917 г. в Казанской епархии и жизнь Самарской епархии под властью Комитета членов Всероссийского Учредительного собрания), в Сибири и на Дальнем Востоке, говорится о позиции старообрядцев (преимущественно поповцев), российских буддистов и иудеев, о горском движении и влиянии на него ислама, особое внимание уделено ситуации в Крыму, где проживали последователи самых разных вероисповеданий. Не случайно в первой же главе речь идёт о региональной специфике проявлений религиозности в Гражданской войне.

Нельзя не отметить, что авторы проделали колоссальную работу, изучив сотни источников, хранящихся в 20 федеральных и региональных архивах (включая ГА РФ, РГИА, РГВА, РГАСПИ, Российский государственный архив Дальнего Востока, Национальный архив Республики Калмыкия, государственные архивы Архангельской, Иркутской, Мурманской, Новосибирской, Псковской, Ростовской и Самарской областей, Республик Бурятия и Татарстан, Краснодарского, Приморского и Хабаровского краёв, Исторический архив Омской обл. и Центр документации Новейшей истории Ростовской обл.), а также в Отделе рукописей Российской государственной библиотеки и Архиве Санкт-Петербургской епархии.

По словам авторов монографии, «религиозный фактор есть совокупность множества составляющих, воздействующих на социальную, общественно-политическую, духовную, культурную и национальную жизнь общества, определяющих порядок функционирования религии и её институтов в системе отношений государства и общества, а также влияние религии как социального института на нерелигиозные формы общественной жизни» (с. 8). Одновременно они приводят и «удачное определение» В. Н. Рагузина, под «религиозным фактором» понимающего «функциональное состояние и характер взаимосвязей и взаимодействия религии и её компонентов с объектами влияния: обществом, политикой, культурой, государственной властью, нацией и т. д.». Исходя из этого, по их мнению, «следует, что религиозный фактор реализуется в тот момент, когда религия оказывает существенное влияние на явления, институты, события». Поэтому в книге он раскрывается «как процесс влияния религии на начало, ход и исход войны, на деятельность противоборствующих сил, политические институты и общественное мнение» (с. 11–12).

Вероятно, в данном случае было бы корректнее писать не о религии (т. е. определённой системе взглядов, обусловленной верой в сверхъестественное), а о тех или иных религиозных институциях, прежде всего – о Православной Российской Церкви, оказавшейся в условиях Гражданской войны заложницей политики «белых» и «красных». Но велико ли было её воздействие на «ход и исход» происходивших тогда в России событий? Выяснить это особенно важно, так как сами же авторы монографии утверждают, что «религиозный фактор имеет место только в тех случаях, когда религия оказывает существенное влияние на политику, общество, государство» (с. 13).

Конечно, религиозные представления и институты неизменно влияют на общество, хотя и не всегда непосредственно. Однако по документам, составленным представителями той или иной конфессии, далеко не всегда возможно определить степень религиозности различных социальных групп, рост или упадок их веры и т. п. Авторы монографии, по-видимому, хорошо это осознавали, и их попытку нарисовать подробную и широкую картину духовной жизни России в годы Гражданской войны следует признать вполне успешной.

Как показано в книге, и белые, и красные осознавали значительный политический и духовный потенциал Церкви. Неудивительно, что её иерархи – патриарх Тихон (Беллавин), митрополит Антоний (Храповицкий), епископ Вениамин (Федченков), как и многие другие священнослужители, так или иначе становились действующими лицами конфликта. Однако в итоге, по мнению исследователей, «можно констатировать, что крупнейшие российские конфессии – православие и ислам – в годы Гражданской войны не сумели должным образом консолидироваться, а их институты не стали влиятельными субъектами политики в общегосударственном масштабе, не оказав серьёзного влияния на ход вооружённой борьбы» (с. 59)³.

Фактически религиозные структуры существовали как бы «параллельно» власти (как «белой», так и «красной»), которая устанавливалась на той или иной территории. Причём было не «двоевластие», а нечто похожее скорее на «когнитивный диссонанс», возникающий при столкновении в сознании взаимоисключающих идей, верований, ценностей или эмоциональных реакций. Видимо, в этом и заключалась суть «религиозного противостояния», если таковое вообще наблюдалось. Во всяком случае, адекватно оценить (тем более – признать) логику «нового мира», которую навязывали большевики, в условиях Гражданской войны было в принципе невозможно. Их откровенное богоборчество отталкивало миллионы верующих, говоривших с ними на разных языках и не желавших отказываться от своих религиозных идеалов.

Безусловно, авторы монографии прекрасно осознают, что их труд – лишь начало исследования того, как коллизии Гражданской войны воспринимались верующими людьми. Причём осмысление данной темы требует знания не только «фактологии», но и «философии истории». Постепенно единственно возможным способом существования религиозных институтов в Советской России стал конформизм, окончательно утвердившийся после издания печально знаменитой «Декларации» митрополита Сергия (Страгородского) в июле 1927 г. Впрочем, как справедливо указывают авторы, «и лояльность по отношению к власти не гарантировала... сохранения жизни и свободы ни в 1920-е годы, ни в эпоху Большого террора» (с. 538).

Вместе с тем профессионально и ярко написанная книга станет ценным пособием для всех, кто интересуется трагедией Русской смуты начала XX в. и пытается постичь причины победы большевиков в Гражданской войне.

Примечания 

¹ Религиозный фактор в годы Гражданской войны в России: феномен, значение, региональная специфика / Под ред. А. С. Пученкова. СПб.: Изд-во Санкт-Петербургского университета, 2024. 572 с.

² Булдаков В. П. Историческая память и ремесло историка России // Долг и судьба историка. Сборник статей памяти доктора исторических наук П. Н. Зырянова. М., 2008. С. 43.

³ Следует только уточнить, что если православие – это одно из направлений в христианстве, то ислам – мировая монотеистическая религия, о «конфессиональном оформлении» которой говорить затруднительно. Правильнее было бы сказать о Православной Российской Церкви и мусульманской умме в России.

About the authors

Sergey L. Firsov

Author for correspondence.
Email: otech_ist@mail.ru

доктор исторических наук, профессор

References

Supplementary files