The “Sacred Vertical” of Russia as a Country-Civilization in the Paradigm of “Information – Communication – Culture”

Full Text

Введение

Информационная природа культуры делает ее доминирующим фактором исторического развития, в то время как борьба за историческое выживание сопряжена со столкновениями и конфликтами в культурной сфере различных политических сил.

Для России образ будущей социальной формы является определяющим. «Уход» культуры в виртуальные миры цифровых экосистем и метавселенных актуализирует изучение темы цивилизационного будущего России в парадигме «информация – коммуникация – культура». Мировая история, рассматриваемая в этой парадигме, представляет собой цепь революций в области информационных технологий – от изобретения языка до компьютеризации всей социальной сферы при посредничестве искусственного интеллекта.

Мы исходим из понимания информации, представленный в статье О. С. Анисимова: «материал, имеющий значимость как “отражение” чего-либо, могущий быть использованным как “искомое” для ответа на актуальный или возможный вопрос (“неизвестное”), имеющий вид сообщения (устного, письменного), которое в процессе понимания оценивается как частично или полностью “новое” и полезное для решения той или иной возможной или актуальной задачи»¹.

 

Материалы и методы

Материалом исследования являются философские и культурологические концепции природы информации и культуры (М. М. Бахтин, Н. А. Бердяев, Ю. М. Лотман, В. С. Степин, В. Л. Цымбурский и др.), которые, по мнению автора, способствуют решению проблемы информатизации российской культуры, осмыслению социокультурных процессов, происходящих в современном российском обществе. Автор использует методологию культурологической герменевтики (которая обращает внимание на необходимость включения в российское медиаполе текстов с высокой ценностной и символической нагрузкой, позволяющих репрезентировать «сакральную вертикаль» России как стержень ее культурной идентичности). Применяются элементы социокодового анализа и нуклеарной теории культуры А. И. Ракитова, позволяющие интерпретировать культуру в терминах информационных технологий.

 

Результаты исследования и их обсуждение

Осмысление насущных проблем современности неизбежно оказывается связанным с процессом «ухода» культуры в виртуальные миры цифровых экосистем и метавселенных с их новыми правилами релятивистских экспериментов со словами и смыслами. Параллельное дистанцирование социальных практик от образовательных критериев фундаментальной науки и философии способствовало тому, что «объясняющее, синтезирующее и проникающее вглубь вещей знание» [1] стало уступать место конкуренции мнений и субъективных оценочных суждений – естественного для виртуалистики механизмического способа ее самовоспроизводства.  Отсюда рассмотрение темы выводит нас на проблему взаимодействия информации и культуры в истории России в стратегической цивилизационной перспективе.

Рассматривая информацию и культуру в качестве фундаментальных переменных по отношению к макросистеме «Россия – страна-цивилизация», мы можем заметить, что со стороны базовых институтов нашего общества «в последние годы наблюдается выраженный интерес к исследованиям информационной природы культуры как доминирующего фактора текущих социально-экономических трансформаций планетарного масштаба» [2].

Информационный подход к пониманию культуры разделяют сегодня многие ученые. В качестве интегрально-обобщающей предстает концепция В. С. Степина, который рассматривает культуру как надбиологическую программу кодирования и транслирования накопленных знаний, навыков, процедур согласования действий, т. е. того, что составляет содержание социального опыта: «Культура хранит, транслирует этот опыт (передает его от поколения к поколению). В этой функции она выступает как традиция, как социальная память. Но культура способна также генерировать новые программы деятельности, поведения и общения людей, и часто задолго до того, как они внедряются в ткань социальной жизни, порождая социальные изменения. В этой функции культура предстает как творчество. Условием как культурной традиции, так и творческих инноваций является закрепление и хранение возникающих надбиологических программ человеческой жизнедеятельности в знаковой форме. Эти программы существуют в культуре как сложноорганизованный и развивающийся набор семиотических систем (социокод). Многообразие развивающегося социального опыта предполагает многообразие различных кодов, закрепляющих и транслирующих этот опыт» [3].

Ю. М. Лотман сформулировал понимание того, что человек в борьбе за жизнь выступает не только как субъект потребления материальных благ, но и «как аккумулятор информации. … Если для человека как биологической особи достаточно первой, то социальное бытие подразумевает наличие обеих» [4, с. 393]. Это позволяет рассматривать культуру как специфическое хранилище всей ненаследственной информации, способов ее организации и хранения: «Информация – не факультативный признак, а одно из основных условий существования человечества. Битва за выживание – биологическое и социальное – это битва за информацию» [4, с. 394]. Поэтому область культуры – это «область постоянной борьбы, социальных, классовых и исторических столкновений и конфликтов. Разные социальные и исторические группы, борясь за информацию, стремятся ее монополизировать» [4, с. 394].

В контексте нашей темы информация – это категория, позволяющая описать процесс введения социального объекта в ту или иную социокультурную форму через передачу образа и идеи этой формы. Форма всегда идет впереди содержания и обеспечивает его морфологию. «Семантизируя посредством информационного “облучения” сознание, форма определяет его структуру и – соответственно – структуру социальности со всеми присущими ей внутренними отношениями и действиями. Представая в качестве основания организующего воздействия, форма обеспечивает наличность и закрепление свойств того, что именно воспроизводится в организуемом материале»². В нашем случае это социальная материя, более конкретно – российский социум, испытывающий на себе беспрецедентное информационное давление со стороны конкурирующих идеологий.

В связи с этим не случайны и отсылки к «производству» информации. На новейших технологических платформах разворачивается современный театр военных действий и битвы за воспроизводство систем ценностей, уже получившие репрезентативное технологическое обозначение – социальная инженерия. Гуманитарные технологии с их алгоритмикой подачи информационных сообщений нормируют процедуры социальной рефлексии в социуме, помещая их в рамки-фреймы заданных конфигураций. Для России, находящейся в данной момент в состоянии борьбы за грядущее цивилизационное устроение в качестве субъекта собственной истории и судьбы, образ будущей социальной формы является определяющим. Именно за ценностно-смысловое наполнение этого образа идет ожесточенное сражение в виртуальных мирах, куда коммуникативные потоки (медиапотоки) поставляют от заинтересованных социальных сил информацию о желаемом грядущем мироустройстве.

Следует отметить, что проблема возникла не сегодня. Еще в начале 1990-х гг. вопрос об обеспечении отечественной культуры информационными технологиями – как имеющий фундаментальный характер для развития страны – был отчетливо обозначен российскими учеными. А. И. Ракитов писал: «Здесь завязываются в один узел культурные процессы создания информационно-индустриального общества и принципиально новой технологической базы его духовной и социальной модернизации» [5, с. 14]. С тех пор состояние и проблемы информатизации культуры России не только не потеряли актуальности, но многократно ее увеличили в условиях нынешней экспансии западной культуры на сакральные ценности российского социума, осуществляемой с помощью информации, обеспеченной новейшими технологиями ее тиражирования и распространения. Добавим, что «недостаточно отрефлексированный общественным сознанием пункт о ценностном “облучении” техники со стороны производящей ее культуры», приводит к фатальному ценностно-культурному неразличению в массивах информационных сообщений тех смыслов, которые способны деформировать и уничтожить критериальный слой русской культуры [см.: 6, с. 62].

М. М. Бахтин писал: «Существует <…>  неверное представление о том, что для лучшего понимания чужой культуры надо как бы переселиться в нее и, забыв свою, глядеть на мир глазами этой чужой культуры» [7, с. 456]. Исследователь отмечал, что вчувствованность в чужую культуру, своеобразное вживание в ее ценности, неизбежно и даже с необходимостью возникает при попытках ее понимания. Поэтому всегда следует помнить о потенциальной опасности копирования информации, ее дублирования, которое не несет в себе «ничего нового и обогащающего» [7, с. 456].

Уместными в этой связи представляются отсылки к нуклеарной теории культуры А. И. Ракитова. Заявленная в эпоху радикальной трансформации российского социума, в эпоху 1990-х, она не только не утратила, но напротив, обострила его нынешние проблемы, связанные с рефлексией оснований собственного бытия. На ее базовых положениях мы хотели бы сделать акцент. Центральными категориями данной теории являются информация, технология, цивилизация и культура.

Первый тезис связан с пониманием содержания технологии. Здесь А. И. Ракитов исходит из общего понимания техники одновременно как совокупности инструментов и машин для материального производства и как совокупности знаний, навыков, сопряженных с использованием, способом применения определенного инструментария, определяющего вектор преобразования материала в продукт. (Заметим, что особенностью технологии является то, что использующий ее получает лишь место в ней – без учета своих индивидуальных особенностей, о чем писал О. С. Анисимов³. Однако именно это и определяет успешность любой деятельности – равно индивидуальной и совокупной социальной).

Современная наука в полной мере столкнулась с ситуацией управления технологическими процессами, интеллектуальными ресурсами, социальными и политическими системами, когда знания и информация становятся неотъемлемым компонентом технологии воспроизводства социальной формы. Таким образом, культура становится для них естественно формирующимся накопителем знаний, органически инкорпорированным в социальную субъектность и поддерживаемую системой социальных институтов. В силу этого «динамика, характер технологии, ее эффективность и, так сказать, пригодность для общества зависят от культуры» [5].

Традиционное рассмотрение знания и информации как феноменов культуры требует их пристального рассмотрения в оптике историзма, когда приходится учитывать все технологические обстоятельства и условия, выступающие детерминантами производства знаний. Так, история человечества фундирована информационными революциями: изобретение языка, письменности, книгопечатания, создание электронных средств информации и наконец – компьютерная революция. Поэтому связь культуры и технологии понимается А. И. Ракитовым не в технократическом аспекте, а в гуманистическом. По мысли ученого, любая социоэтнокультурная система, обладающая развитыми технологиями (в обоих смыслах этого слова) имеет  структуру, состоящую из двух компонентов: ядро культуры и защитный пояс.

В ядре сконцентрированы исторически выработанные нормы, этические стандарты, эталонные модели поведения и социальных отношений – все то, что создал и выработал социум в процессе своего исторического становления, включая импринтинговые события, зафиксированные в исторической памяти. Ядро культуры – информационное образование; его устойчивость обеспечивается межпоколенческой коммуникацией, фиксируется в структуре и семантике языка, в приемах педагогики.

Цивилизационная функция культурного ядра заключается в сохранении «сакральной вертикали» социума, и на этой основе – его целостности и самоидентичности, а, следовательно, и выживания. Культурное ядро как базовый компонент социальной структуры имеет высокую степень устойчивости: поддерживается через систему воспитания и образования, механизмы социального импринтинга, транслируется от поколения к поколению.

Важную роль в сохранности ядра культуры играет культурный защитный пояс,  согласно концепции А. И. Ракитова, он выполняет функцию фильтра, который не только пропускает информацию из ядра культуры во все структурные элементы социума, но и регистрирует и поглощает импульсы других культур. Если информация на входе в систему распознается социумом как угрожающая ее существованию, способная трансформировать или разрушить ядро культуры, она не проходит через фильтры защитного пояса и «гасится» в нем, не достигая находящейся в ядре матрицы воспроизводства культурных норм и эталонов.

Отсюда следует важный вывод о том, что устойчивость ядра культуры может быть преодолена также механизмами, информационными по своей природе. Поэтому в любых переходных состояниях общество попадает в поле «высокой информационной напряженности», характерной для процессов глубинной трансформации ядра культуры. Знания, навыки и умения предстают отрефлексированной информацией, а объем знаний и умений, которым пользуется человечество в каждый конкретный исторический период, определяется технологией. От владения и содержания ее зависят тип и характер политического управления и удержания власти, и сопряженные с ними практики социокультурной инженерии. Человечество знает несколько всепланетарных революционных изобретений в области информационных технологий, каждая из которых определила качественный скачок в развитии человечества. Первую информационную революцию большинство исследователей традиционно соотносят с развитием технологий языка и устной речи, создавших в совокупности с процедурами коллективного согласования поведения, т. е. культурной нормы технологию социальной коммуникации. Именно она обеспечивает хранение и передачу знаний в пространстве и времени жизни социума.

Накопление знаний и их интеграция вызвали к жизни вторую информационную революцию и новые технологии, которые ее обеспечили, – изобретение письменности. Последовавший за этим новый этап увеличения объема используемых знаний, их хранения и трансляции потребовал изобретения новых носителей информации, твердых и мягких. Они запустили процесс семантического и территориального расширения технологий управления, что в итоге и привело, как известно из истории, к созданию государства и увеличению размера сообществ, вовлеченных как в технологию государственного управления, так и в экономическую и политическую деятельность.

Потребовалось вертикальное во времени масштабирование коммуникативных технологий; такую функцию стали выполнять особые хранилища знаний – библиотеки. Из истории известна, например, Александрийская библиотека, которую до сих пор рассматривают как эталонный образец, содержащий в концентрированном виде объем знаний, обеспечивающих экономическое, политическое и культурное развитие общества.

Третья информационная революция связана с изобретением технологии книгопечатания, качественно изменившей не только само производство и трансляцию знаний, но и их демократизацию, а вместе с этим культуру, политическое управление и всю организацию общественной жизни – всеобщий рынок. Печатный станок запустил процесс включения человека в «гомогенное» (В. Беньямин) время благодаря такому техническому средству, как газета. Печатные языки, механически воспроизводимые во множестве экземпляров, способные к распространению благодаря рынку, «создавали унифицированные поля обмена и коммуникации, располагавшиеся ниже латыни, но выше местных разговорных языков», – пишет Б. Андерсон [8, с. 215].

Унификация «языка понимания» обозначила развитие человечества в направлении «информационного общества», «общества знания», в котором информация, знание о технологиях производства товаров и производства культуры на базе унифицированного символического языка – становятся тем ресурсом, без которого невозможно само существование общества и его историческое будущее.

Четвертая информационная революция, связанная с научными открытиями в области физики, раскрытием природы электричества создала базу для новых информационных технологий, позволивших социуму оперировать информацией в объемах и скоростях, превышающих возможности всех предшествующих эпох и совокупных возможностей всего человечества. Потребовались технологии расширения объемов памяти и способов обработки производимого знания на машинной основе, что и было обеспечено созданием современных компьютеров, изобретением микропроцессорной технологии и индустрии переработки информации, интернета.

Характерно, что промежуток времени между четвертой и пятой информационными революциями оказался практически незамеченным человечеством. В цикл производства и потребления информации оказалась встроенной особая информационная технология – искусственный интеллект, а производство и рынок товаров оказались в огромной степени зависимыми от медиарынка, в который трансформировалась привычная газета и ее более поздние модификации – радио и телевидение. Тенденция к демократизации знания, некогда инициированная печатным станком, радикально усилилась с появлением интернета и выведением всех форм социальной активности в сферу виртуального пространства, образованного сетями медиакоммуникации.

Особенностью пятой информационной революции является то, что возникший в промышленную эпоху рынок средств массовой информации, на котором главную роль играли «фабрики информации», сегодня технологически модифицирован в медиарынок. Современный медиарынок меняет привычную интеракцию между потребителем информации и ее традиционным хранителем и транслятором, будь то древний шаман, средневековый проповедник или интеллектуал-публицист новейшего времени: в эту систему включается посредник, искусственный интеллект, а его создатели становятся влиятельным социальным классом. «Высокотехнологичные компании, стремительно внедряющие в деятельность современных СМИ искусственный интеллект и принципиально меняющие практику журналистской работы, по сути, становятся новым игроком на поле массмедиа, – замечает А. П. Суходолов, – превращая IT-индустрию едва ли не в главную фигуру на рынке средств массовой информации, затмевающую собой таких традиционных и важных его участников, как государство и крупный бизнес» [9, с. 650]. Возможности искусственного интеллекта несопоставимо превышают информационно-коммуникативный потенциал человеческого мозга. Особенно это касается таких сфер, как «обработка и анализ данных; автоматическое продуцирование информации о текущих событиях и фактах; интерактивное общение с аудиторией; отслеживание информационных поводов; проверка фактов на достоверность (факт-чекинг); распознавание изображений; производство видеоконтента и др.» [9, с. 651].

Стремительное вторжение искусственного интеллекта в святая святых человечества – сферу духовности и культуры – с попыткой тотального управления человечеством через технологии медиаиндустрии и медиарынок – еще не до конца осмыслено и осознано человечеством. Но показательным является то, что в очередной исторический раз управление цивилизационным развитием оказывается в руках монопольных обладателей эксклюзивных информационных технологий. Именно они получают возможность установления правил будущего мирового устройства по собственным  представлениям и исходя из собственных потребностей.

Теперь рассмотрим следующий аспект нашей темы, связанный с информационной «упаковкой» матричных, «ядерных»  ценнностей и смыслов – «темного» и «светлого» типа – образующих «сакральную вертикаль» Русской цивилизации (В. Л. Цымбурский), которая определяет их иерархию для живущих внутри ее контура. Эта «вертикаль» представляет собой символическую структуру, соединяющую в символическом пласте культуры земное и божественное, профанное и священное. «Сакральная вертикаль» выступает своеобразной ментальной конструкцией, которая позволяет сформировать внутри цивилизации «основное человечество», а территория, на которой живут «центровые народы», становится «основной землей» места их обитания⁴. Для России как страны-цивилизации это важнейшая тема в международных отношениях современности. Всякая цивилизация имеет свою сакральную вертикаль, вокруг которой собирает свой цивилизационный «хронотоп» (М. М. Бахтин), свое бытие в пространстве и времени.

В данном контексте важным представляется тезис В. Л. Цымбурского о том, что «центровой народ» или группа народов («мозаическая целостность»), берут на себя миссию и задачу политического удерживания под своим контролем автономной территории, обеспечивая ее идеологией или религией. В свою очередь это позволяет осуществлять идеологический синтез смыслов и ценностей, культурных предпочтений и соединять их с государственным строительством этих народов.

Цивилизация предполагает, что ее «основное человечество» будет государственно оформлено и будет жить на «основной земле». Идеи, собирающие вокруг себя «центровые народы», могут быть представлены совокупностью учений, например, конфуцианством, даосизмом и буддизмом (как в классическом Китае). В современном западном обществе (как и в современной России) мы видим соседство христианской религии и либертарианской системы ценностей.

Русская цивилизация являет собой яркий пример. В знаменитой работе «Остров Россия» В. Л. Цымбурский пишет о том, что Россия строила свое существование как остров в океане чужих цивилизаций, где сакральная вертикаль служила стержнем, поддерживающим идентичность и единство народа. Одним из таких императивов сакральной вертикали является сохранение православия в качестве ее стержня. Цымбурский обосновывает «восприятие России как “Святой Руси”» тем, что оно основывалось на представлении «о непрерывной связи между земной властью и божественным предначертанием» [10]. В этом смысле и вступление в царствование русских монархов рассматривается как центральный сакральный акт, закрепляющий вертикальную власть через фигуру монарха как посредника между Богом и народом: «Обряд венчания на царство, устанавливающий монарха как сакрального стража земли Русской, ответственного перед народом» [10].

Вопрос о том, что является стержнем культурно-символического содержания русской цивилизации, которое образует ее сакральную вертикаль, – предмет многочисленных исследований.

Н.  А. Бердяев подчеркивал: «В типе русского человека всегда сталкиваются два элемента – первобытное, природное язычество, стихийность бесконечной русской земли и православный, из Византии полученный аскетизм, устремленный к потустороннему» [11, с. 8].

А. С. Панарин справедливо  утверждал, что цивилизационное устроение России могло быть основано только на действительно «больших» – наднациональных, надэтнических – идеях, которые содержатся в «великих текстах» мировых религий и отражены в классической письменной литературе, в философии русских мыслителей.

О. С. Анисимов пишет, что «собирательная» практика Русской цивилизации основывается «на высоких ценностных установках, характерных для высокого типа цивилизационности. Так, например, в советский период она оформляла себя в символических кодах “сражения” – разных идеологем и носителей силы, как равнозначимых “борцов” на мировом ринге, и противостояние противоположных типов цивилизационности символически оформлялось как сражение представителей сил “темного” и “светлого” типа в ценностной иерархии» ⁵.

А. В. Щипков считает, что «важнейший этап становления русского дискурса заключается в переводе византийского социокультурного наследия на язык русской и советской традиции» [12].

Категория сакральной вертикали может получить дополнительную оптику рассмотрения  в контексте понятий, введенных М. М. Бахтиным в его исследованиях творчества Ф. Рабле: «большая память», «большое время», «имманентная память литературы», и даже «культурно-историческая “телепатия”», которые понимались Бахтиным как взаимосвязанные категории, содержащие общий признак – преодоление ограниченности истории во времени и выход в область вечного, универсального, критериального – т. е. такого пласта культуры, который священен и неприкосновенен, поскольку обеспечивает создавшему его народу механизм исторического выживания, «продление» в социальном времени.

Как замечает А. С. Панарин, сакральная вертикаль Русской цивилизации выстраивается на соединении христианской культуры, стремящейся постичь стихию времени, и языческого дохристианского мировоззрения, ориентированного на постижение стихийности природы, пространства. «Христианская культура характеризуется более интенсивным переживанием времени, связанным с эсхатологическими предвкушениями. Языческая культура больше привязана к пространству, связана с сопричастностью личности природным стихиям. Без любви к этим стихиям успешная колонизация суровых территорий невозможна» [13, с. 43]. Цивилизационный хронотоп России, как следует из работ Панарина, – «в ее размерах, природных богатствах и историческом призвании организатора больших суперэтнических синтезов» [14, с. 221].

В нынешних исторических условиях функция культуры в нашем обществе неимоверно возрастает. Образованность, квалификация тех, кому общество делегирует функции «держания» и хранения ядра культуры, их историческая и духовная оснащенность в значительной степени определяют цивилизационную мощь и направления государственного строительства. От их «воли к культуре» зависит и воля всего общества. Потому сегодня новую актуальность приобретают слова С. С. Аверинцева, сказанные им еще в середине 1980-х гг.: «Среди нас уже ходят молодые люди, подчас наделенные способностями и каким-то невеселым умом, которые не хотят (или не могут?) руку протянуть, чтобы вступить в обладание наследием культуры; и это не назовешь ленью, это хуже. Старый, как мир, порок лени мог быть веселым, потому что не расстраивал фундаментальных жизненных функций личности. Тут не лень, тут разрушение воли к культуре и самой способности этой воли...».

Учитывая, что в процесс творения ценностей и смыслов сегодня вовлечены не только культурные и политические элиты, но и активная часть самостоятельного населения России, согласимся с А. И. Ракитовым, который настаивал на том, что только информатизация культуры может выступить единственным средством, позволяющим «в гигантских масштабах и на больших скоростях делать достоянием нации и особенно новых поколений лучшие образцы отечественной культуры, как традиционной, так и современной, инновационной» [5].

Нынешний этап переходного периода в России, совпадающий с переходом к новому технологическому укладу в мировом масштабе, обостряет значение и важность информатизации культуры для нашей страны, но осуществляемой не под контролем мировой техноэлиты, а под внимательным «окормлением» российской интеллектуальной элиты и общества, глубоко понимающих историческую природу России как страны-цивилизации.

 

Заключение

Таким образом, следует вести речь об усилении культурного развития страны, предусматривающего информатизацию ядра и защитного слоя русской культуры. В современных условиях оборонительная культурная стратегия выглядит недостаточной и требует перехода к наступательным практикам медиараспространения культурных эталонов, стандартов и достижений нашей культуры за границей ее собственного цивилизационного контура. Агрессивной практике «отмены» русской культуры должна противостоять собственная метавселенная, наполненная сокровищами русской культуры, доступными мировому сообществу.

На нынешнем этапе цивилизационно-стратегического развития России предстоит серьезно продумывать проблему создании обновленного цивилизационного тезауруса, способного вдохнуть жизнь в исторические концепты византизма и язычества в их соединении с русским космизмом, создать образы будущего и новые имена для поступательного развития Русской цивилизации.

Статья вносит вклад в осмысление современных культурных процессов в России, а также проблем информационного суверенитета страны и воспроизводства российской идентичности. Материалы статьи могут быть полезны в исследовательской работе при рассмотрении указанных проблем, в преподавательской деятельности (при подготовке лекций, учебников, учебных пособий по гуманитарным наукам).

 

¹ Анисимов О. С. Методологические ответы на заказ (виртуальный) В. В. Путина // Основные мировые идеи: цивилизационный подход: игромодельный проблемно-проектировочный модуль [Электронный ресурс]. URL : http://metodologika.ru/sites/default/files/content/Docs/2015/wintmodul/metexp.docx (дата обращения: 12.12.2024).

² Анисимов О. С. Методологические ответы на заказ (виртуальный) В. В. Путина [Электронный ресурс].

³ Анисимов О. С. Методологические ответы на заказ (виртуальный) В. В. Путина // Основные мировые идеи: цивилизационный подход: игромодельный проблемно-проектировочный модуль [Электронный ресурс].

⁴ Цымбурский В. Л. Идентичность цивилизационная // Новая философская энциклопедия [Электронный ресурс]. URL: https://iphras.ru/elib/1183.html (дата обращения: 12.12.2024).

⁵ Анисимов О. С. Методологические ответы на заказ (виртуальный) В. В. Путина // Основные мировые идеи: цивилизационный подход: игромодельный проблемно-проектировочный модуль [Электронный ресурс].

About the authors

Lyubov A. Poeluyeva

Russian Academy of National Economy and Public Administration Services under the President of the Russian Federation

Author for correspondence.
Email: la_poeluewa@mail.ru
ORCID iD: 0009-0004-9746-7455
SPIN-code: 6002-2630

Dr.Sci. (Philos.), Associate Professor, Professor in the Chair of Culturology and Social Communication

Russian Federation, 82 Prospekt Vernadskogo, Moscow 119571

References

Supplementary files