Кавказско-Каспийский регион в политике Российской империи в первой трети XVIII в.

Полный текст

В связи с 350-летием со дня рождения первого российского императора Петра I, которое широко отмечалось по всей стране, особую актуальность приобретает изучение различных исторических сюжетов, связанных с деятельностью самого Петра I и Петровской эпохой. Юбилейные даты служат хорошим поводом для активизации научного исследования того или иного исторического события, деятельности выдающихся исторических личностей. Последней крупной внешнеполитической акцией Петра Великого, приведшей к коренным геополитическим изменениям в Каспийском регионе, стали Персидский поход 1722–1723 гг. и пребывание российских войск и военной администрации в юго-западных областях Каспия.

Архивно-поисковая работа

Наш исследовательский проект был посвящён исследованию историографических, методологических проблем и конкретноисторических аспектов каспийскоперсидского вектора внешней политики Российской империи в первой трети XVIII в. Проект предусматривал работу в федеральных (АВПРИ, РГВИА, РГАДА (Москва), РГАВМФ (Санкт-Петербург)) и региональном (Центральный государственный архив Республики Дагестан) архивах и научных библиотеках (РГБ, РНБ). В ходе работ был изучен большой массив документации фондов РГАДА — Кабинета Петра Великого, Рукописного и Картографического отделов библиотеки Московского Главного архива Министерства иностранных дел, Дела Правительствующего Сената. В этих фондах содержится деловая и частная переписка командующих войск и комендантов крепостей Святого Креста, Терки, Дербента, Баку, астраханского губернатора А.П. Волынского. Эта переписка раскрывает многие стороны функционирования и деятельности Низового корпуса Русской Императорской армии, основной целью которого было обеспечение присутствия российской власти в прикаспийских областях.

В РГВИА изучены документы Военной коллегии, Военно-учёного архива, в которых содержатся данные о военнополитической ситуации в Западном Прикаспии и об организации командующими войск карательных экспедиций против непокорных кавказских и персидских владетелей. В АВПРИ особую ценность представляют документы фонда «Сношения России с Персией», в котором сосредоточены указы и рескрипты дипломатическим представителям и командованию Низового корпуса. Новые документальные данные также выявлены в фонде «Канцелярия генерал-адмирала Ф.М. Апраксина», хранящиеся в РГА ВМФ в Санкт-Петербурге.

В ЦГА РД документы извлечены из фондов «Комендант крепости Терки», «Комендант крепости Святого Креста», «Дербентский комендант», «Бакинский комендант», «Походная канцелярия генерал-лейтенанта В.Я. Левашова», «Кизлярская комендантская канцелярия». Документы данных фондов содержат подробные сведения о комплектовании гарнизонов войск Низового корпуса с указанием географии поступающих на службу рекрутов, данные о финансовом и продовольственном обеспечении войск, о выплатах дагестанским владетелям для обеспечения их лояльности к русским. Весьма ценными являются данные о налаживании производства вина, виноградарства, выращивании шафрана и других культур в садах императорского величества в Дербенте. Об уровне развития торговых отношений в регионе свидетельствуют извлечения из таможенных книг.

Новый сборник архивных документов по истории Персидского похода

В ходе реализации проекта был проработан большой объём архивных материалов, связанных с различными сюжетами российской имперской политики в юго-западных областях Каспия в первой трети XVIII в. Всё это позволило собрать большую базу источниковых данных по тематике проекта. Специфика источниковедческих исследований нашла отражение в опубликованном сборнике архивных документов и материалов [1].

Собранные в сборнике данные реконструируют российскую политику на западном и южном побережьях Каспия в 1722– 1735 гг. в международном контексте, когда регион был завоёван и юридически признан за Российской империей, освещают имперский опыт управления и освоения региона, раскрывают цели и задачи российской дипломатии при взаимодействии с Персией и Османской империей, показывают политику выстраивания отношений российской администрации с кавказскими правящими элитами. Источники также позволяют выявить трудности в функционировании Низового корпуса, связанные с природно-климатическими факторами и сложным этнополитическим составом региона, воссоздать реакцию командующих войсками и комендантов крепостей на военно-политические события в регионе. Ряд документов отражает процессы комплектования, снабжения, финансирования императорских войск, содержит сведения о доходах и расходах на присоединённых к России прикаспийских землях.

В качестве приложения к сборнику опубликованы исторические карты земель на западном берегу Каспийского моря, описание похода императора Петра Великого и его войск в Западный Прикаспий, карта Каспийского моря, составленная капитанами флота К. Верденом и Ф. Соймоновым, планы крепостей, военных сооружений, гаваней. Составленные военными инженерами и картографами XVIII в. исторические карты, планы и чертежи крепостей, укреплений и гаваней являются ценнейшими источниками для изучения кавказско-каспийского вектора внешней политики Российской империи Петровской эпохи. Среди них особую ценность представляет военно-исторический плакат 1779 г. «Описание похода государя императора Петра Великого к лежащим при Каспийском море персидским провинциям», иллюстрированный планами прикаспийских городов, крепостей и картой Каспийского моря. В.В. Комаров [2] опубликовал текстовую часть военноисторического плаката, археографическую публикацию плаката из собрания Отдела рукописей Библиотеки Академии наук осуществила Л.Л. Муравьёва [3]. Картографическая часть и иллюстрации плаката до последнего времени оставались без внимания, в то время как рукописный текст и карта Каспийского моря (ил. 1), планы городов и крепостей составляют две тесно связанные между собой части плаката 1779 г., составленные на основе источников, современных описываемым событиям. Нам удалось восполнить этот пробел. В процессе работы над проектом в фонде РГВИА был выявлен и опубликован целиком военно-исторический плакат 1779 г. в сборнике документов.

Ил. 1. Карта Каспийского моря с указанием маршрутов Персидского похода Петра I, экспедиций в Решт и Баку 1722–1723 гг.

Промежуточным итогом работ по проекту явилась монография, посвящённая истории Дербентского гарнизона [4]. В ней показана история пребывания российских императорских войск в юго-западных областях Каспийского моря в первой трети XVIII в. на примере Дербентского гарнизона, обеспечивавшего, как и другие имперские институты, присутствие российской власти в регионе. Исследуются сюжеты, связанные с формированием и деятельностью Дербентского гарнизона, созданного Петром Великим, на основании анализа деятельности комендантов Дербента и других военных чинов, являвшихся проводниками российской власти в регионе, показана сущность имперского опыта управления городом. В приложении к работе даются выявленные участниками проекта в фондах федеральных архивов гравюра и три плана города Дербента и его крепости 20-х гг. XVIII в., на которых отмечено размещение российских войск в городе, план проекта дербентского порта и бастиона/шанца на берегу моря, а также военнополитические карты региона Петровской эпохи, публикуемые впервые. Монография уже успела получить высокую оценку у историков-кавказоведов [5].

Новые сюжеты истории кавказскокаспийской политики Петра I

Историографический обзор проблемы Персидского похода Петра I и его последствий [6] позволил выявить наиболее слабо разработанные аспекты проблемы, показать новаторские оценки авторов разных исторических эпох и актуализировать новые сюжеты. С учётом новых документальных данных была проведена научная разработка новых сюжетов Персидской кампании Петра Великого и её итогов, не затронутых или мало исследованных предшественниками.

Одним из последствий похода Петра I, которое до сих пор оставалось вне поля зрения исследователей, стало возникновение российско-турецкого пограничья (фронтир) в Восточном Закавказье. Применение новых подходов в исследованиях, связанных с теорией контактных (фронтирных) зон или пограничья, дало возможность акцентировать внимание на сложности демаркации пограничной линии и изучить реакцию местных сообществ и политических элит, оказавшихся по обе стороны границы. Новая пограничная линия, разделившая исторически формировавшиеся кавказские и персидские общества без учёта сложившихся традиций ведения хозяйства и этнокультурных контактов, привела к сложной и изменчивой пограничной жизни в регионе. Местные общества и их элиты, оказавшись по обе стороны пограничья, не стали мириться с новым порядком [7, с. 106].

В процессе архивно-эвристической работы в фонде 846 РГВИА была выявлена составленная геодезистами Петровской эпохи карта с указанием демаркации кавказских территорий между Российской и Османской империями, которая называется «Карта о границе, сочиненной в Ширвани»1 (ил. 2). Археографическое описание карты выполнил Л.А. Гольденберг [8], но сама карта не была издана. На ней обозначена часть Каспийского моря от Дербента до Баку и прилегающая с запада к морю территория. Красной прямой линией на карте очерчена граница между двумя государствами в соответствии с теми условиями, которые содержит первая статья Константинопольского договора 1724 г. Большие красные точки на этой линии обозначают поставленные пограничные знаки. Пунктирная красная линия позади Дербента и от реки Самур означает, что демаркация границы ещё не закончена в этой зоне.

Ил. 2. Карта демаркации российско-османской границы в Восточном Закавказье в 20-е гг. XVIII в.

В Дагестане под власть турок переходили владения Сурхай-хана Казикумухского, лезгинское общество Ахты-пара и часть общества Алты-пара в верховьях р. Самур, а остальная часть Дагестана была признана за Россией. Под османской «порцией» также признавались Грузия и Ереванская провинция. Что касается Ширванской провинции с городом Шемаха, то она передавалась под власть лезгинского владетеля Хаджи-Дауда под протекторатом Османской империи.

Относительно новым сюжетом истории присутствия российской власти в Западном Прикаспии является реконструкция имперской управленческой практики на присоединённых к России прикаспийских землях. Укрепление позиций российской власти включало целый комплекс мероприятий: обращения и призывы к населению не следовать за «бунтовщиками», выплата вознаграждений и оказание царской милости лояльным владетелям, внедрение института аманатства (заложничества), сбор информации с помощью шпионов, купцов. Российская власть в Западном Прикаспии в основном поддерживалась с помощью армии как одного из ключевых имперских институтов. Нездоровый и непривычный для русского солдата климат и соответственно большие потери среди войск от болезней, отдалённость Западного Прикаспия от основной части Российской империи, что превращало регион в «заморскую» периферию, отсутствие надёжных коммуникаций для пополнения личного состава гарнизонов и их продовольственного обеспечения, этнополитическая разобщённость региона, нежелание местного населения подчиняться «чужой» власти, противостояние персидских и турецких властей создавали серьёзные трудности в управлении регионом.

В рамках исследований по проекту проанализирована роль одной из незаурядных личностей Петровской эпохи — коменданта Дербента Андрея Томасовича Юнгера [9] («птенца гнезда Петрова») в управлении и хозяйственно-экономическом освоении города и его округи, одного из немногих, кто продолжил дело императора после его смерти. А.Т. Юнгер – «русский европеец», сын шотландца, родился в России. Его дед Эрчвальд (Арчьвалд) Юнгер в 1636 г. приехал «в Москву порутчиком из шкотцкой земли» и поступил на русскую службу. Сын Эрчвальда, отец Андрея Юнгера, Томас (Фома) также служил в русской армии, дослужился до звания полковника.

В должности коменданта Дербента, по данным исследователя М.В. Бабича, А.Т. Юнгер находился с 29 августа 1722 г. по июль 1730 г. [10, с. 42]. Однако на основе архивных источников нам удалось внести некоторое уточнение в данный вопрос, а именно, что 18 марта 1728 г. комендантом Дербента был назначен полковник фон Лукей, пожалованный в бригадиры, и занимал он эту должность до января 1729 г., пока не скончался от полученных ран. В это время А.Т. Юнгер был назначен обер-комендантом Астрахани. После смерти фон Лукея А.Т. Юнгер вновь был назначен на должность дербентского коменданта. Таким образом, А.Т. Юнгер находился в должности коменданта Дербента с августа 1722 г. по июль 1730 г. с перерывом с марта 1728 г. по январь 1729 г. После смещения с должности коменданта Дербентского гарнизона князь В.В. Долгоруков назначил А.Т. Юнгера астраханским обер-комендантом. Анализ деятельности А.Т. Юнгера в должности коменданта Дербента показывает, что он был хорошим управленцем, которому удавалось решать многие задачи, поставленные центральным правительством, а сложные вопросы всегда старался урегулировать мирным путём. А.Т. Юнгер являлся образцовым петровским офицером.

Впервые в российской историографии изучена политическая деятельность правителя (наиба) Дербента Имама Кули-бека [11], сыгравшего ключевую роль в мирной сдаче города Петру Первому, незаслуженно преданная забвению; выяснен характер его взаимоотношений с российской центральной и региональной властью, что позволило углубить и расширить исторические знания о событиях на Восточном Кавказе, связанные с имперской политикой в регионе в первой трети XVIII в.

Дербентский наиб, служивший при прежней персидской администрации, удачно перестроился под новые военнополитические реалии, перейдя на службу империи и сохранив за собой должность наиба при новой власти. Политическая позиция наиба в сложившейся международной ситуации была единственно верной, он склонился к сдаче города без боя. Благодаря его действиям жители Дербента сохранили своё имущество и положение, перешли под покровительство сильной державы, получили возможность свободной торговли в России. Горожанам не было смысла оказывать военное сопротивление многочисленной, сильной, хорошо организованной петровской армии — в противном случае их ожидала тяжёлая, гибельная участь. В качестве такого примера можно привести осаду Баку в июле 1723 г., когда после отказа от сдачи начался артиллерийский обстрел, продолжавшийся несколько дней и вызвавший гибель защитников и горожан, разрушения и пожары. В итоге начальник гарнизона (юзбаши) Дергах Кули-бек объявил о сдаче города, а жители Баку приветствовали русских солдат [12, с. 94–95].

В отличие от ряда дагестанских владетелей, у которых была возможность не проявлять лояльность Петру I и чьи владения не входили в сферу его интересов, с Дербентом дело обстояло иначе. Имевший особое стратегическое значение Дербент изначально входил в число городов, которые Петр I планировал присоединить к Российской империи, взятие его было одной из важнейших задач Персидской кампании. Мощь и сила русских войск, заблаговременно разосланный императорский манифест, гарантии безопасности обусловили решение дербентского наиба с первых дней вступления российских войск в Дагестан выразить свою покорность государю Петру Великому. Наиб Имам Кули-бек в виду очевидного превосходства сил Петра предпочитал диалог сопротивлению. Имперская власть в свою очередь высоко оценила позицию наиба, проявив благосклонность не только к наибу, но и ко всем горожанам. Наибу была предоставлена возможность служить империи и даже осуществить визит ко двору императрицы Екатерины I. Во время визита дербентского правителя ко двору императрицы он был пожалован чином генерал-майора и причислен к дворянскому сословию за его верные услуги перед российской властью. Также были удовлетворены все его прошения1 (ил. 3, 4). Политическая деятельность дербентского правителя Имама Кули-бека стала образцом служения российской власти представителей иноэтнических групп.

Ил. 3. Прошение дербентского наиба Имама Кули-бека, поданное в Санкт-Петербурге 24 декабря 1726 г.

Ил. 4. Донесение дербентского наиба Имама Кули-бека Петру Толстому от 7 мая 1727 г.

Важным направлением современной историографии являются проблемы коммеморации, изучение образа Петра Великого в российской исторической памяти. В этом плане в рамках исследований по проекту выяснено место, в том числе методом социологического опроса, первого российского императора Петра I в исторической памяти дагестанцев, а также восстановлен образ государя на момент Персидского похода [13]. Петровская эпоха и личность императора глубоко запечатлелись в исторической памяти народов Дагестана. Это проявилось в широком бытовании исторических преданий, сказок, существовании топонимов, памятников и памятных мест, связанных с Петром I.

Заключение

Конечным результатом работ по проекту стало издание коллективной монографии [14], в которой представлены новейшие результаты исследования кавказскокаспийского вектора внешней политики Петра Великого и его преемников в первой трети XVIII в. Работа написана на основе широкого круга источников, большая часть которых впервые вводится в научные оборот.

Исследования в рамках выполнения проекта базировались на комплексе подходов, включавшем кроме традиционных общеисторических методов комплекс источниковедческих методик, историографическое осмысление проблемы, историкоантропологический подход, теорию фронтира, междисциплинарное направление Memory studies, которое исследует формирование представлений о прошлом, передачу этих данных из поколения в поколение. Полученные научные результаты соответствуют мировому уровню исследований и разработок в области гуманитарных наук.

Об авторах

Шарафутдин Арифович Магарамов

Автор, ответственный за переписку.
Email: sharafetdin80@mail.ru

кандидат исторических наук, старший научный сотрудник

Список литературы

Дополнительные файлы

Доп. файлы

Действие

1. JATS XML

Скачать

2. Ил. 1. Карта Каспийского моря с указанием маршрутов Персидского похода Петра I, экспедиций в Решт и Баку 1722–1723 гг.

Скачать (92KB)

Метаданные

3. Ил. 2. Карта демаркации российско-османской границы в Восточном Закавказье в 20-е гг. XVIII в.

Скачать (109KB)

Метаданные

4. Ил. 3. Прошение дербентского наиба Имама Кули-бека, поданное в Санкт-Петербурге 24 декабря 1726 г.

Скачать (49KB)

Метаданные

5. Ил. 4. Донесение дербентского наиба Имама Кули-бека Петру Толстому от 7 мая 1727 г.

Скачать (35KB)

Метаданные

6. Рис.1

Скачать (5KB)

Метаданные