Трансформация инициативы трех морей в контексте конфликта вокруг Украины

Полный текст

Инициатива трех морей (ИТМ) берет свое начало в 2015 году. Первоначально она объединила двенадцать стран в балто-черноморско-адриатическом треугольнике. В первые годы Инициатива позиционировалась как сугубо консультационный проект, направленный на развитие региональной инфраструктуры с приоритетом развития транспортных коридоров «Север–Юг». О политической составляющей проекта первоначально предпочитали не говорить, чтобы не породить слишком больших опасений как вовне, так и среди участников проекта. Однако то обстоятельство, что старт Инициативе был дан вскоре после существенного сдвига в отношениях России и ее западных соседей, заставляло предполагать, что в подобных проектах в обязательном порядке будет присутствовать антироссийский компонент.

Также прилагались усилия для того, чтобы проект не воспринимался как продолжающий внешнеполитическую традицию Польши с ее характерной нацеленностью на региональное доминирование. Первый саммит участников намеренно был проведен в 2016 г. в хорватском Дубровнике с целью продемонстрировать, что проект не является польским и Варшава не претендует в нем на исключительную роль.

Идеологическая основа Инициативы трех морей и определение коллективного интереса являются преимущественно прерогативой польских экспертно-политических кругов, проводящих основную стратегическую работу. Ими утверждается неизбежность повышения субъектности региона (в том числе с учетом перспективы польского председательства в ЕС), что определяет необходимость активного формирования со стороны Польши международной повестки в регионе для достижения своих внешнеполитических целей.

Коллективный региональный интерес, по мнению польских экспертов, проявляется не только в укреплении региональной идентичности, но и в конкретных лоббистских усилиях, исходя из финансовых интересов региона в распределении ресурсов внутри ЕС. Польша рассматривается как неформальный лидер Инициативы, в том числе и через создание финансовых инструментов реализации сотрудничества при помощи польского Банка народного хозяйства (BGK).

Участники проекта всегда рассматривали содержательное наполнение Инициативы под разными углами и с различной степенью заинтересованности. Австрия учитывала прежде всего возможности подключения к транспортным коридорам — Балто-Адриатическому и к Трансъевропейской транспортной сети (TEN-T), при этом идеологически расходясь с остальными странами и рассматривая «троеморье» как инструмент «европеизации» региона, что другими участниками воспринимается негативно. Чехия всегда фокусировала внимание на частных вопросах сотрудничества, используя встречи в качестве деловых форумов, например, для продвижения проектов развития высокоскоростного железнодорожного сообщения с Польшей. Словакия и Венгрия проявляют минимальный интерес к участию в Инициативе.

Важно отметить, что заинтересованность сторон всегда была напрямую связана со способностью конкретного государства влиять на общую повестку и, что еще важнее, с шансами на получение финансирования из европейских фондов и распределение средств среди элит. При этом публично всегда говорилось о лоббировании общерегиональных интересов и взаимовыгодном сотрудничестве.

Впоследствии президент Польши А. Дуда признал наличие в Инициативе трех морей аспекта безопасности.. В июне 2024 г. он заявил на Конгрессе местного самоуправления трех морей, что для решения военных вопросов есть НАТО, а он говорит о проблеме безопасности в экономическом и социальном контексте, включая качественные транспортную, энергетическую и цифровую инфраструктуры [1]. Однако важно учитывать, что этот взгляд следует трактовать как польский, который не разделяется однозначно остальными участниками Инициативы. Именно польские эксперты склонны считать, что, независимо от того, какими были изначальные принципы и цели проекта, с самого начала своей деятельности Инициатива имела большое значение и для военного аспекта сотрудничества в регионе [2].

Почти сразу к Инициативе трех морей проявили внимание США (есть основания полагать, что именно интересы Вашингтона дали ей реальный импульс). В июле 2017 г. президент Д. Трамп посетил второй саммит объединения в Варшаве, а на саммите 2020 г. в Таллине госсекретарь США М. Помпео заявил, что Вашингтон выделит 1 млрд долл. в фонд Инициативы трех морей через инструмент Международного сотрудничества по финансированию развития (DFC) США.

Интересы США в проекте «троеморья» были многообразными. Здесь явно присутствовала попытка задать общую логику в региональной энергетической политике и создать барьер для продвижения российских энергоресурсов. Немаловажным было стремление через должностных лиц стран региона получить более эффективные инструменты влияния на европейскую политику. И наконец, что признается многими экспертами, в значительной мере «троеморье» было призвано стать альтернативой китайскому проекту «17+1», призванному создать своего рода институциональную оболочку для многочисленных региональных проектов с участием китайского капитала [3].

Вопреки заявлениям, Инициатива является структурой, не развивающей общение, а, напротив, ограничивающей спектр внешних коммуникаций и инвестиций в регионе. В литовском министерстве иностранных дел прямо заявили, что «Инициатива трех морей» оказалась весьма актуальной с геополитической точки зрения в контексте выхода Литвы из постоянно сокращающегося формата сотрудничества между Китаем и странами Центрально-Восточной Европы, а также ввиду решимости Литвы «проводить внешнюю политику, основанную на демократических ценностях».

Важно отметить, что многие страны региона, сохраняющего свою периферийную сущность, всегда стремились привлечь к участию в региональных процессах неевропейских игроков. В особой степени это характерно для Польши, прибалтийских государств и Венгрии. Если первые делали ставку на рост присутствия США, то последняя отличалась тем, что проявляла особую заинтересованность в развитии отношений с Китаем и Россией. Такое сотрудничество было для региона не только источником ресурсов и развития конкурентных преимуществ, но и позволяло создавать некий иммунитет к давлению со стороны Брюсселя и крупных европейских держав.

Иными словами, после череды расширений ЕС в 2004, 2007 и 2013 гг. регион стал представлять собой ворота в Европу для внешних игроков. Однако еще до 2014 г. из этой логики во все большей степени стала исключаться Россия. Инициатива трех морей вскоре стала развиваться в направлении блокирования коммуникаций с Россией и Китаем, а также инвестиций из этих стран.

До последнего времени Инициатива трех морей терялась среди других образований, которыми перенасыщен регион европейских региональных инициатив и повестки НАТО. Рост значимости этой Инициативы связывается с саммитом в Риге, состоявшимся в июне 2022 г. С тех пор состав участников Инициативы трех морей существенно расширился: Греция стала полноправным членом, Молдавия и Украина стали ассоциированными партнерами, Япония присоединилась в качестве стратегического партнера, Черногория выразила намерение присоединиться к проекту. Очевидно, что расширение является не столько количественным, сколько качественным, демонстрирующим изменение содержания и направленности Инициативы.

Прежде всего, произошло изменение в понимании ее целей. Экономические вопросы и проекты теперь неизменно трактуются с позиции безопасности, положен конец планам развития российского и белорусского направления в региональной политике. Сама инициатива стала прямо трактоваться как геополитический проект. Посол по особым поручениям, связям с общественностью и Инициативе трех морей в департаменте Европы Министерства иностранных дел Литвы Г. Варвуолис называет Инициативу политически мотивированной платформой [4, с. 36].

По его словам, геополитика является основным стимулом, определяющим позицию Литвы по отношению к Инициативе. Позиции других стран относительно политического содержания проекта могут различаться, но в целом тенденции к политизации проекта и секьюритизации его содержания все более очевидны. Ведущий эксперт польского Исследовательского центра ИТМ К. Поплавский связывает рост заинтересованности внешних партнеров – США, ФРГ и присоединение Японии к Инициативе в качестве стратегического партнера – с расширением украинского кризиса и развитием понимания общности интересов безопасности [5].

Важно отметить, что процессы, которые стали набирать силу в 2022 г., развивались в регионе и ранее. Прежде всего, это постепенный отказ от российских энергетических ресурсов, временно ставший важнейшим направлением как политической работы, так и развития инфраструктуры, а также замещение логики развития транспортной инфраструктуры «Восток–Запад» связями «Север–Юг», предполагающими увеличение коллективной связанности Прибалтийских стран с Польшей и более широким регионом Центрально-Восточной Европы.

С 2022 г. в повестке Инициативы обозначаются новые приоритеты. Первым и самым важным становится укрепление обороноспособности региона посредством развития физической и цифровой инфраструктуры между странами – участниками Инициативы и западной частью Европы. Проекты ИТМ могут стать более актуальными с точки зрения архитектуры региональной безопасности, поскольку включают инфраструктурные элементы, которые будут способствовать укреплению военно-логистического потенциала сил НАТО.

В данном контексте очень важно вступление в Инициативу Греции, что вкупе с развитием проекта Via Carpathia создаст новые возможности переброски войск НАТО из Салоников в любую точку региона вплоть до Прибалтики. Греция готова участвовать в создании любых новых маршрутов – железнодорожных, автомобильных, энергетических [6]. Однако, как это всегда происходит с реализацией возможностей в данном регионе, вопрос финансирования остается открытым [7].

10 июля 2024 г. Греция, Болгария и Румыния в рамках саммита НАТО в Вашингтоне подписали соглашение о намерениях создания Гармонизированного военного коридора мобильности. План включает в себя интеграцию четырех портов и их инфраструктур и сетей. Создаваемый коридор соединит Салоники и Александруполис с Варной в Болгарии и Констанцей в Румынии, что позволит военнослужащим свободно перемещаться по Европе и за ее пределами, беспрепятственно пересекая пограничные пункты во время выполнения миссий.

Кроме того, Румыния создает крупнейшую базу НАТО в Европе, охватывающую площадь в 30 квадратных километров с более чем 10-тысячным контингентом военнослужащих и гражданских лиц. Часть персонала базы Рамштайн в перспективе будет переведена на базу Михаил Когэлничану на побережье Черного моря, поскольку интересы коалиции все больше смещаются на восток.

Последний саммит «троеморья» состоялся в Вильнюсе в апреле 2024 г. Ключевыми темами были безопасность и цифровизация. В нем принимали участие более двадцати делегаций, включая Украину и Молдову в качестве наблюдателей, а также делегации стратегических партнеров, в частности США, Германии и Японии. Вместе с политико-дипломатическими делегациями в Вильнюс прибыли представители бизнеса и академического сообщества для участия в бизнес-форуме и одновременно проводимой научной конференции.

Бизнес-форум фокусировался в основном на трансформации энергетики, углеродной нейтральности, цифровизации и кибербезопасности. Несмотря на активное обсуждение инноваций в ходе научной конференции, расширение повестки общения не привело к конкретным результатам, поскольку ни одна из стран региона не является значимым игроком в инновационных областях. Оба мероприятия были направлены в большей мере на расширение сотрудничества, нежели на достижение конкретных результатов. Принцип заключался в том, чтобы облегчить взаимодействие между компаниями в транспортной инфраструктуре, энергетике и цифровых технологиях.

Совместная декларация Восьмого саммита Инициативы подтвердила, что она «открыта для сотрудничества со странами, не входящими в ЕС, которые привержены основополагающим ценностям и принципам Европейского союза» [8]. В силу этого, аналитик Польского института международных отношений К. Дудзиньска даже заявила о преодолении регионального характера объединения как о важнейшем факте в истории Инициативы [9].

В настоящее время пропагандируется более тесная связь между Инициативой и Великобританией, Японией, Республикой Корея, Канадой, другими «близкими с точки зрения ценностей» странами. Нарастающий интерес к Инициативе трех морей, особенно после присоединения к проекту Греции, проявляет Турция. Международный транспортный коридор Via Carpatia, предусматривающий прокладку автомагистрали через территорию семи стран (от литовского порта Клайпеда через Польшу, Словакию, Венгрию, Румынию, Болгарию и Грецию), позволит соединить торговые пути Ближнего Востока с Европой через Турцию.

Проект Via Carpatia пересекается с проектами Среднего коридора (Транскаспийский международный транспортный маршрут) и «Дороги развития» (соединит Персидский залив с Европой). Анкара заявляет о готовности к участию в проекте Via Carpatia и сотрудничеству для его реализации [10]. Примечательно, что тендер стоимостью почти 1,5 млрд злотых на ведущееся в настоящий момент строительство участка магистрали на территории Польши протяженностью 6,4 км выиграла турецкая компания Kolin Inşaat Turizm Sanayi ve Ticaret [11].

Примечательно, что политика Инициативы трех морей плохо сочетается с общеевропейским курсом и, в частности, не предполагает активного сотрудничества с западнобалканскими странами, которые претендуют на членство в ЕС, что активно поддерживается Брюсселем. На Бухарестском саммите в 2023 г. тогдашний президент Венгрии Катали Новак призвала шесть стран Западных Балкан (Черногорию, Северную Македонию, Албанию, Сербию, Косово, Боснию и Герцеговину) присоединиться к Инициативе. Такая позиция является исключительной для стран Инициативы и особенно резко контрастирует со стратегией Польши и Прибалтийских стран, для которых сдвиг активности в сторону Балкан является крайне нежелательным.

Страны, входящие в Инициативу трех морей, в основном негативно воспринимают вмешательство Брюсселя в дела региона, предпочитая минимизировать участие европейской бюрократии в разработке проектов. Однако они вынуждены смириться с тем, что основным средством устранения пробелов в региональных связях и реализации крупномасштабных стратегических проектов межсетевых соединений будут инструменты ЕС и предлагаемые ими каналы финансирования – Трансъевропейские транспортные и энергетические сети, Фонд «Соединяющаяся Европа», Фонд восстановления и устойчивости и др. (Trans-European Transport and Energy Networks, Connecting Europe Facility, Recovery and Resilience Fund, etc.).

Политики и эксперты стран-участниц заявляют о значительном прогрессе в сфере энергетической безопасности, в транспортной связности и в цифровой безопасности на начало 2024 г.[12]. Однако в действительности процессы идут не столь успешно. Например, решение вопроса транспортной связности реализуется с значительным опозданием. К середине 2024 г. было завершено строительство только 260 км 712-километровой магистрали Via Carpathia, 280 км находятся в стадии прокладки, а на прокладку оставшихся участков транспортного маршрута либо объявлены тендеры, либо они готовятся. Изначально завершить прокладку магистрали планировалось к 2025 г., однако теперь окончание строительства одного лишь польского участка трассы намечено на 2027 г.[13].

При том, что эти и другие планы обсуждаются в рамках Инициативы трех морей, важно учитывать, что они не имеют прямого отношения к самой Инициативе. По сути, в повестку «троеморья» включаются любые актуальные проблемы, решения по которым принимались в ходе консультаций в рамках НАТО, ЕС и в других форматах. Отсутствие самостоятельных установок усугубляется несоответствием декларируемых задач и возможностей их финансирования. В 2020 г. МВФ оценивал общие затраты на инфраструктуру региона трех морей в 1,15 трлн. евро [14, p. 15], что существенно превышает совокупные возможности инвестиционного фонда Инициативы, финансирования из европейских фондов в течение долгосрочного бюджетного периода 2021–2027 гг. и самих стран-участниц.

Однако задачей Инициативы является не инвестирование, а формирование региональной инвестиционной логики, что позволит сформировать новую систему приоритетов и изменить систему направления финансовых потоков в целом. Для этого в Польше отстаивают идею формирования международных экспертных групп по ключевым направлениям работы Инициативы, в которых предполагается активное участие польских специалистов.

Работа таких интернациональных групп может ускорить изменение понимания будущего региона среди элит входящих в Инициативу стран. При этом, исходя из приведенного выше анализа, неизбежным становится вывод о том, что основное внимание страны объединения предполагают переключить на вопросы военной подготовки инфраструктуры и, если это будет возможным, объединение транспортно-логистической инфраструктуры стран восточного фланга НАТО и Западной Украины.

Об авторах

Дмитрий Владимирович Офицеров-Бельский

Автор, ответственный за переписку.
Email: DmitriyBelskiy@gmail.com
ORCID iD: 0000-0002-5892-9117

кандидат исторических наук, руководитель Группы комплексного изучения Балтийского региона Центра изучения стратегического планирования

Список литературы

Дополнительные файлы