Неврологический вестник

В статье приведён диагностически неоднозначный клинический случай пациента Якова, инвалида с детства по шизофрении (детский тип, олигофреноподобный дефект), который с трёхлетнего возраста неоднократно госпитализировался в психиатрические стационары, проходил антипсихотическую терапию. При специальном обследовании в возрасте 23 лет диагноз «шизофрения» не подтвердился, поскольку не соответствовал наблюдавшейся картине психопатологических симптомов. Констатируется, что диагноз «детская шизофрения» был выставлен пациенту на основании ошибочной интерпретации наблюдавшихся расстройств поведения и симптомов «эмоционально-волевого дефекта» — мальчик с детства был малообщительным, нелюдимым, безынициативным, безэмоциональным, был склонен к совершению «странных» поступков, отмечалась задержка психического и речевого развития. В дальнейшем отставание в интеллектуальном и речевом развитии было ликвидировано, однако сохранялись «странности» поведения, коммуникативные сложности, инфантилизм, а также склонность к фантазированию и жизни в вымышленной реальности. Отчётливой позитивной психопатологии не регистрировалось. При обследовании Якова в 23-летнем возрасте доминирующими оставались коммуникативные сложности, аутизация и расстройства речи, специфичные для расстройства аутистического спектра, что позволило выставить ему данный диагноз взамен диагноза «шизофрения». Обращено внимание на то, что обнаруживавшиеся у пациента симптомы, расценённые как бредовые, галлюцинаторные, а также разорванность и бессвязность мышления можно было трактовать как квазипсихотические, связанные с нарушением когнитивной переработки информации, а не как психотические. Проведён анализ литературы и привлечено внимание коллег к проблеме гипердиагностики шизофрении и игнорирования возможности сходной симптоматики, относящейся к расстройствам аутистического спектра.

Обоснование. Несмотря на растущую распространённость несуицидального самоповреждающего поведения (NSSI) среди подростков, особенно девушек, клинико-социальные особенности, предикторы и психологические характеристики остаются недостаточно изученными.

Цель. Анализ клинико-социальных, поведенческих и психологических факторов, связанных с NSSI.

Материалы и методы. В рамках двухлетнего наблюдательного исследования (01.09.2022–01.09.2024) обследовано 186 девушек-подростков, госпитализированных в специализированное психиатрическое учреждение с подтверждёнными эпизодами NSSI. Оценивали социально-демографические (возраст, место жительства, стиль воспитания), клинические (нозологическая структура по МКБ-10, психиатрический анамнез) и поведенческие (локализация и частота эпизодов) характеристики. Психологические параметры оценивали по шкале депрессии М. Ковач, матрицам Равена, шкале оценки суицидального риска и индивидуально-типологическому опроснику.

Результаты. Первый эпизод NSSI чаще всего происходил в возрасте 13–14 лет (38,2%). Высокий уровень депрессии (медиана — 64 балла) ассоциировался с межличностными проблемами и низкой самооценкой. Поведенческие аспекты включали доминирующую локализацию повреждений на предплечьях (81,18%) и склонность к совершению эпизодов дома (83,9%). Суицидальный риск выявлен у 25,8% участниц, значительное число подростков демонстрировало эмоциональную дисрегуляцию.

Заключение. NSSI у девушек-подростков связано с широким спектром социальных, поведенческих и психологических факторов. Дифференцированный подход к оценке и профилактике, учитывающий семейные и эмоциональные аспекты, является ключевым для улучшения лечения и профилактики.

Обоснование. Синдром отмены алкоголя — это состояние, развивающееся вследствие резкого снижения или прекращения поступления этанола. Тяжесть протекания синдрома отмены алкоголя зависит от многих факторов, одним из которых является массивность потребления этанола и толерантность к алкоголю. Толерантность к алкоголю, а именно её повышение — один из ключевых факторов диагностики алкогольной зависимости.

Цель. Проанализировать взаимосвязь тяжести синдрома отмены алкоголя и максимальной суточной толерантности.

Материалы и методы. Проведён сплошной скрининг пациентов с синдромом зависимости от алкоголя, проходивших стационарное лечение в наркологическом диспансере, на 7–14-й день пребывания (постабстинентный период). Для отбора респондентов были установлены критерии включения, невключения и исключения. У всех пациентов был диагностирован синдром зависимости от алкоголя средней стадии. На момент включения в исследование синдром отмены алкоголя отсутствовал у всех испытуемых. Для оценки выраженности синдрома отмены алкоголя использовали шкалу CIWA-Ar.

Результаты. В исследование вошли 399 респондентов с диагнозом F10.2, из них 83 (21%) — женщины и 316 (79%) — мужчины. Средний возраст пациентов — 41,52±8,42 года. У 108 (27%) пациентов во время пребывания в стационаре был зарегистрирован судорожный приступ в рамках синдрома отмены алкоголя, у 291 (73%) пациента судорожных приступов не было. В ходе статистического анализа выявлена значимая взаимосвязь между суточной толерантностью и тяжестью отдельных симптомов синдрома отмены алкоголя. Также обнаружено, что у пациентов с судорожными приступами после отмены алкоголя суточная толерантность выше. Был рассчитано пороговое значение суточной толерантности в 3,59 г/кг массы тела, прогнозирующее развитие судорожных приступов в рамках синдрома отмены алкоголя.

Заключение. Мы выяснили, что тяжесть синдрома отмены алкоголя связана с максимальной суточной толерантностью положительной корреляционной связью. При уровне суточной толерантности более 3,5 г/кг массы тела следует рассматривать пациента в группе риска развития судорожных приступов в рамках синдрома отмены алкоголя.

В статье анализируются диагностические критерии пограничного расстройства личности в рамках DSM-5 и МКБ-11. Сочетание категориальной и размерной диагностической модели повышает её валидность, что соответствует потребностям клинической практики. Одновременно подчёркивается неоднородность и сохраняющаяся концептуальная неопределённость пограничного расстройства. Феноменология коморбидности пограничного и аддиктивного расстройства рассматривается как взаимопроникающая симптоматика, усугубляющая совокупную динамику. Отмечаются сложности диагностики пограничного расстройства личности, когда конституциональная симптоматика маскируется последствиями употребления психоактивных веществ. Приводится краткий обзор современных подходов к лечению пограничного расстройства с акцентом на потенциальных возможностях кетаминовой терапии. Обсуждаются результаты собственного ретроспективного открытого исследования 18 пациентов с двойным (пограничное расстройство личности + расстройство вследствие употребления алкоголя/кокаина) и тройным (пограничное расстройство личности + расстройство вследствие употребления алкоголя/кокаина + депрессия) диагнозом, получавших лечение кетамином. Приводится недельный протокол трёх инфузий кетамина в дозе 0,5–0,75 мг/кг в течение 40 мин с последующей бустерной процедурой через месяц. Обсуждаются предварительные результаты лечения, вполне сопоставимые с эффективностью специализированной психотерапии. Делается вывод о том, что применение кетаминовой терапии позволяет пересмотреть традиционный терапевтический нигилизм в отношении пограничного расстройства личности.

В настоящее время наблюдается увеличение количества пациентов с рассеянным склерозом в средней и старшей возрастных группах. Кроме того, фиксируется рост случаев рассеянного склероза с поздним началом, после 50 лет. С учётом того факта, что рассеянный склероз традиционно считается болезнью молодых, возникает необходимость изучения течения и трансформации заболевания в сочетании с процессами старения и их взаимовлияния. Требуется пересмотр применяемых методов диагностики, лечения для поиска наиболее эффективных и безопасных для пожилых больных рассеянным склерозом. В статье проведён анализ современных исследований об особенностях течения, диагностики и терапии рассеянного склероза у пациентов старше 50 лет. Показано, что с возрастом уменьшается активность рассеянного склероза, это, возможно, связано с вопросами старения иммунной системы человека. Возрастает частота сопутствующих заболеваний, связанных с возрастом и рассеянным склерозом, а также переходом течения заболевания от воспалительного к нейродегенеративному фенотипу. Снижается эффективность применяемой фармакотерапии или же она становится крайне опасной из-за риска серьёзных побочных эффектов. Вместе с тем во всём мире накапливаются данные о безопасности, эффективности и длительности применения препаратов, изменяющих течение рассеянного склероза у пожилых людей.

В формировании суицидального поведения при травматическом опыте, посттравматическом стрессовом расстройстве значимую роль играют когнитивные, метакогнитивные процессы и диссоциативные симптомы. Рассматриваются модели суицида «от мыслей к действиям» при осмыслении механизмов и промежуточных переменных данного перехода, в частности, интерперсональная теория самоубийства, трёхшаговая теория, интегративная мотивационно-волевая модель, концепция роли перфекционизма в риске суицида, теория флюидной уязвимости, интегрированная теория эволюции суицида «боль и мозг», двухсистемная модель суицидальности, положения теории об этапах антивитального поведения, а также динамической модели антивитального и суицидального поведения с учётом роли негативных социальных эмоций, факторов жизнестойкости, модель саморегуляции, основанная на силе воли, моделирование суицидального риска с помощью механизма mindsponge («губка разума») и модель сетевого анализа, модель суицида «крик боли», нарративная модель суицидального кризиса, двухпроцессная концептуализация суицидальности, теория повторяющегося негативного мышления, руминаций о самоубийстве и другие. Когнитивная модель обработки и кодирования воспоминаний о травме, модель усиления диссоциации в результате травматического опыта и возникновения галлюцинаций объясняют нарастающую неподконтрольность интрузий с отчуждением физических и психических страданий, отстранённостью от других, позволяя уточнить переход от мыслей к действиям в формировании суицидального поведения как нелинейного динамического процесса.