Defining pronominal series: demonstratives in West Circassian

全文:

1. Введение

В лингвистических описаниях нередко встречается понятие местоименной серии. Оно активно используется, например, при описании неопределенных местоимений, особенно после известной работы М. Хаспельмата [Haspelmath 1997], в которой он показал, как разные местоименные корни (вроде русских кто, что, где и т. д.) сочетаются с разными показателями (вроде русских -то, -нибудь, ни-). То же понятие появляется и в описаниях других местоимений, в том числе личных, как, например, в исследованиях по языкам майя [Nida, Moisés 1950] и манде [Vydrine 2006].

В этой работе мы обсудим понятие местоименной серии и возникающие при выделении серий сложности на примере указательных местоимений (демонстративов), хотя наши выводы применимы и к иным типам местоимений. Указательные местоимения ассоциируются в первую очередь с дейктической референцией к конкретным объектам, но выражения, образованные от указательных (демонстративных) основ, часто имеют и другие функции (см., в частности, [Himmelmann 1996; 1997], а также сборники [Coniglio et al. (eds.) 2018; Næss et al. (eds.) 2020]). Самая известная из не собственно дейктических функций — ​анафорическая: нередко демонстративы используются как анафорические местоимения 3‑го лица или развиваются в такие местоимения (см., например, [Heine, Song 2011]). Хотя некоторые функции (эндофорические, связанные с текстом, а не с контекстом речевого акта) можно описать как «внутритекстовый дейксис» (textual deixis) [Lyons 1977: 667–668] или «дискурсивный дейксис» [Levinson 2004: 118–119], мы следуем более широкому пониманию демонстративов как единиц, обеспечивающих совместное внимание (joint attention) адресата и адресанта [Diessel 2006] и при этом образующих закрытый класс, характеризуемый особым морфосинтаксическим поведением [Levinson 2018: 4].

Указательные основы могут образовывать единицы, описывающие не только собственно объекты (ср. сей, тот), но и качество (так-сяк, такой-сякой), место (там-сям) и т. д.; см. обсуждение функциональной и синтаксической типологии демонстративов в [Diessel 1999a; 1999b; Dixon 2003; König, Umbach 2018; Killian 2022]. В этом они аналогичны многим другим нелокуторным местоименным элементам, построение которых описывается как сочетание указания на функцию и указания на онтологический тип [Bhat 2004: 153]. Подобные сочетания регулярно формируют то, что описывается как местоименные серии, но насколько нам известно, точные критерии выделения серий отсутствуют, а авторы грамматик при описании соответствующих явлений опираются на традицию и/или собственную интуицию. Ниже мы попытаемся сформулировать некоторые критерии такого рода, учитывая при этом, что многие ситуации допускают разные описательные решения, и соответственно, намеренно оставляя некоторые вопросы, связанные с постулированием местоименных серий, без ответа.

Основным материалом для нас послужила исключительно богатая и типологически интересная система демонстративных выражений адыгейского языка, в котором, даже используя простейшие критерии, можно выделить не менее одиннадцати серий демонстративов. Впрочем, детальное описание сферы употребления любой из них достойно отдельного исследования, и мы не ставим такую задачу, ограничиваясь лишь набросками их семантики.

Работа построена следующим образом. В разделе 2 мы излагаем общий подход к выделению местоименных серий. В разделе 3 даются основные сведения о грамматике и указательных корнях адыгейского языка. Разделы 4–14 обсуждают потенциальные местоименные серии, включающие эти корни. В разделе 15 подводятся итоги выделения серий указательных местоимений в адыгейском языке. Наконец, раздел 16 возвращается к общим вопросам и формулирует положения, учитывающие выявленные сложности выделения серий на основе простейших критериев, сформулированных в разделе 2.

2. Формы, сочетания и серии

В качестве отправной точки возьмем следующее неформальное понимание: местоименные серии — ​наборы единиц с одной и той же функцией, образующихся от разных местоимений, причем в каноническом случае по одной и той же модели¹.

Такого определения, однако, недостаточно: исходя из него, отдельными сериями признавались бы, например, формы любого падежа. Но серии — ​не простое словоизменение. Во-первых, одни местоимения в серии могут быть представлены множеством форм (например, разные падежные формы местоимений -нибудь-серии, образованных от кто и какой), а другие — ​лишь одной (-нибудь-местоимение, образованное от где); см. таблицу 1. Во-вторых, серии местоимений — ​не всегда морфологическое явление. Сочетания местоименных форм с угодно в таблице 2 скорее являются единицами более высокого уровня, хотя описание их в соответствии с синтаксическими правилами тоже чревато сложностями (см., например, [Testelets, Bylinina 2005]).

Таблица 1

Фрагмент описания форм серии -нибудь

Таблица 2

Фрагмент описания серии угодно

Противопоставление серий каноническому словоизменению (см. о его типичных свойствах, например, [Перцов 2001: 74–90]) не представляет трудности. Местоимения (и шире проформы) часто заимствуют основные грамматические категории у других частей речи. При выделении местоименных серий можно отсечь словоизменение, доступное другим частям речи, оставив регулярное образование форм, свойственное исключительно местоимениям. Так, формант -нибудь образует серию, поскольку он не сочетается с неместоименными единицами. При этом, если в языке выражение какой-либо категории (например, падежа в английском языке) ограничено местоимениями, разные формы этой категории придется признать местоименными сериями. Реальная практика этому не противоречит: например, английские личные местоимения, в отличие от существительных различающие падежи, во многом аналогичны местоимениям языков манде, где грамматические отношения используются для выделения разных серий [Vydrine 2006]².

Таким же образом мы решаем проблему противопоставления серий обычным синтаксическим сочетаниям: если конструкция строится по правилам, не ограниченным местоимениями, трактовать ее как серию — ​значит создавать лишний элемент описания. Однако и здесь встречаются дискуссионные случаи. Например, в германских языках единицы, которые обычно функционируют как предлоги, в сочетаниях с некоторыми местоимениями выступают в качестве послелогов, причем орфография предписывает слитное написание подобных сочетаний; ср. англ. herewith ‘посредством этого’ (< here ‘здесь’, with ‘с’), нем. damit ‘тем самым’ (< da ‘там’, mit ‘с’) и т. д. Мы считаем возможным описание таких послелогов как образующих местоименные серии, хотя и допускаем, что, если исследователь на каком-то уровне отождествляет эту конструкцию и сочетания с предлогами, он может описывать ее иначе.

Впрочем, описывать через местоименные серии все особенности синтаксического поведения местоимений избыточно. Например, особенность германских образований, приведенных выше, представима и как свойство местоимений сочетаться с послелогами, а не с предлогами, в какой-то мере аналогичное, например, способности русских вопросительных местоимений предшествовать фокусным показателям вроде именно и это, а не следовать за ними, как это делают другие именные группы (ср. Я ищу именно твою книгу / ​Это твою книгу я ищу vs. Что именно ты ищешь / ​Что это ты ищешь ). Отчасти эту проблему решает требование наличия у местоимений серии общей функции, хотя, конечно, и само понятие функции не является достаточно четким.

Фактически для нас принципиально, что серии — ​это особые сочетания морфем или слов, плохо соотносимые с обычными синтаксическими сочетаниями. Мы вводим следующее требование к выделению местоименных серий:

(1)      Принцип исключительности:

           В местоименные серии включаются сочетания, которые образованы по семантическим и/или морфосинтаксическим правилам, ассоциируемым исключительно с местоимениями.

Отдельная проблема связана с лексикализацией — ​появлением фиксированных сочетаний. С одной стороны, принцип исключительности не позволяет признать сериями даже сильно лексикализованные выражения (порою орфографически представляемые как единые слова), если они могут быть описаны регулярными правилами, не ограниченными местоимениями, при том что в силу частотности такие местоименные выражения могут восприниматься как фиксированные. С другой стороны, лексикализация и фразеологизация иногда приводят к появлению сложных форм, не сводимых к регулярным правилам и для местоимений, — ​своего рода «островков» в местоименных конструкциях (ср., например, русское фразеологическое выражение тот еще, не имеющее аналогов с демонстративом этот). При выделении серий необходимо исключить из рассмотрения такие нерегулярные явления. Соответственно, мы формулируем еще одно пожелание к выделению местоименных серий:

(2)      Принцип регулярности:

           В каноническом случае серия должна образовываться от всех основ местоимений или релевантного подкласса местоимений.

Продуктивность серий и естественность образуемых форм могут различаться. Поскольку наше исследование ориентировано в первую очередь на корпус, оно, с одной стороны, рассматривает и редкие формы, которые носители оценивают как маловероятные, а с другой стороны, может пропустить редкие формы, которые не зафиксированы в корпусе. В связи с этим далее мы различаем незафиксированные формы (отсутствующие в корпусе, но допускаемые опрошенными нами носителями; в приводимых парадигмах такие формы даются в квадратных скобках) и недопустимые формы (встретившиеся в корпусе, но оцениваемые носителями как невозможные; в парадигмах помечаются тремя знаками вопроса).

Несмотря на сложности, возникающие при исследовании, ориентированном на корпус, принципы исключительности и регулярности кажутся соответствующими практике описания местоименных систем. Однако материал адыгейского языка показывает, что опора исключительно на них может дать достаточно пеструю картину.

3. Базовые сведения об адыгейской грамматике и адыгейских демонстративах

Адыгейский язык вместе с близкородственным кабардино-черкесским языком образует адыгскую/черкесскую ветвь абхазо-адыгской (западнокавказской) семьи. Описан адыгейский сравнительно неплохо: у него есть несколько подробных общих грамматических описаний [Яковлев, Ашхамаф 1941; Рогава, Керашева 1966; Smeets 1984; Paris 1989; Зекох 2002; Зекох и др. 2003; Paris 1989; Аркадьев и др. 2009; Konuk 2022], помимо большого числа монографий и статей по отдельным темам.

Типологически адыгейский язык описывается как агглютинативный и полисинтетический, т. е. легко образующий исключительно сложные морфологические выражения (как префиксацией, так и суффиксацией, реже — ​апофонией), а также характеризующийся другими признаками, ассоциируемыми с полисинтетизмом [Кумахов 1964; Lander, Testelets 2017]. С агглютинативностью в сочетании с чрезвычайной продуктивностью аффиксов (что свойственно и другим полисинтетическим языкам [de Reuse 2009]), возможно, связано слабое противопоставление знаменательных частей речи: одни и те же основы присоединяют морфологические показатели сказуемого, аргумента и обстоятельства [Lander, Testelets 2017; Bagirokova, Lander 2019]. В качестве ядра именной группы часто выступает сложный именной комплекс (обычно комбинация имени и некоторых его определений), который по многим параметрам ведет себя как единое слово [Lander 2017]. Порядок слов преимущественно левоветвящийся (зависимые элементы предшествуют главным), хотя допускается и следование зависимых за сказуемым.

И в морфологии, и в синтаксисе (но не в порядке слов) адыгейский проявляет более или менее последовательную эргативность [Гишев 1985; Lander 2009; Letuchiy 2012; Ershova 2019] (но см. [Аркадьев и др. 2009: 80–83; Lander et al. 2021] о некоторых исключениях). Грамматические отношения выражаются как с помощью вершинного маркирования (так называемых местоименных аффиксов в синтаксических вершинах: сказуемых, вершинах именных и послеложных групп), так и с помощью зависимостного маркирования (падежей). Индексация участников местоименными аффиксами затрагивает эргативный и абсолютивный аргументы, неотторжимый посессор, объект послелога, а также непрямые объекты, роль которых обычно уточняется сопровождающим их аппликативным показателем (бенефактивным, комитативным, посессивным, одним из многочисленных локативных «превербов» и т. д.). Традиционно выделяется четыре падежа, показатели которых появляются на вершинах именных групп:

• абсолютивный (в других описаниях «именительный»), маркирующий непереходный субъект и переходный пациенс, а также иногда вынесенный топик;
• косвенный («эргативный»), маркирующий в основном именные группы, описывающие участников, которые проиндексированы местоименными префиксами в вершине конструкции (в сказуемом, в вершине посессивной конструкции, в послелоге), регулярно встречается как на группах, указывающих на основных участников ситуации, так и на группах, описывающих время и место;
• инструментальный («творительный»), имеющий множество функций, в том числе локативных; может присоединяться к показателю косвенного падежа [Зекох 1969; Сердобольская, Кузнецова 2009; Serdobolskaya 2011];
• адвербиальный («превратительный»), маркирующий, в частности, вторичную предикацию [Vydrin 2008] и предикатные актанты при матричных предикатах вроде ‘становиться (кем-то)’, ‘считать (кем-то)’ и т. д.

Мы будем называть абсолютивный и косвенный падежи ядерными, а инструментальный и адвербиальный — ​периферийными. Показатели ядерных падежей могут отсутствовать в личных местоимениях, именах собственных, посессивах (индексирующих посессора вершинах приименных посессивных конструкций) и нереферентных формах; последние к тому же не определены в отношении числа [Arkadiev, Testelets 2019; Bagirokova et al. 2022]. Базовая именная парадигма проиллюстрирована в таблице 3³.

Таблица 3

Базовая именная парадигма существительного матэ ‘корзина’

В современном адыгейском языке выделяется четыре основных корня, образующих указательные местоимения: mə, mwe, a, ǯʼa (в двух адыгейских диалектах — ​бжедугском и шапсугском — ​вместо mwe используется указательное местоимение wə/we)⁴.

Семантика этих корней изучена недостаточно. Большая часть описаний адыгейского языка вообще касается лишь трех указательных местоимений: mə, mwe и a. Традиционно утверждается, что они различаются степенью удаленности объекта от говорящего. Например, Н. Ф. Яковлев и Д. А. Ашхамаф [1941: 289] описывают образуемый ими контраст как противопоставление между обозначениями близкого видимого, далекого видимого и невидимого соответственно; таким же образом представляет тройку mə — ​mwe — ​a К. Парис в своем очерке абадзехского диалекта [Paris 1989: 177]. Однако уже М. А. Кумахов [1964: 206] отметил, что, хотя эти местоимения противопоставляются по признаку «близкий — ​далекий», «[м]естоимение а указывает на видимый или находящийся поблизости предмет, или на невидимый, но известный, определенный предмет». Согласно грамматике Г. Рогавы и З. И. Керашевой [1966: 85], mə указывает на объект около говорящего, mwe — ​на объект несколько дальше от говорящего (причем исторически, по мнению авторов, оно указывало на объект около слушающего), a — ​на объект, расположенный «дальше от первого и второго лиц». Наконец, согласно экспериментальному исследованию Д. В. Барыльниковой [2013], посвященному одному из говоров темиргоевского диалекта, mə указывает на близость к говорящему, mwe — ​на доступность (но не близость) и в основном употреблении часто сопровождается указательным жестом, ǯʼa — ​на отсутствие видимости говорящему, а a преимущественно употребляется анафорически.

Ни в одной из упомянутых работ не приводится инвентарь единиц, образуемых упомянутыми выше корнями. Наша работа призвана восполнить этот пробел, используя данные Адыгейского корпуса [Архангельский и др. 2018–2023], включающего разнообразные тексты на адыгейском языке.

4. Простые употребления демонстративов

Под простыми употреблениями демонстративов мы понимаем использование форм, включающих демонстративные корни, но не «модифицирующую» их морфологию, либо при имени, либо в сочетании с показателями числа и ядерных падежей. Объединение этих двух типов употреблений противоречит проводимому в литературе жесткому противопоставлению демонстративов-детерминаторов (приименных демонстративов) и демонстративов-местоимений (самостоятельных демонстративов, образующих именные группы); см. [Diessel 1999a; 1999b]. Следуя этому противопоставлению, приименные и самостоятельные местоимения в адыгейском языке пришлось бы выделить в разные серии, что противоречит интуиции: естественно считать появление именных категорий при самостоятельном употреблении местоимения следствием того, что выражение образует полную именную группу (как это делается в отношении существительных), которая и принимает соответствующие показатели, а не того, что перед нами особый класс демонстративов.

В приименном употреблении⁵, проиллюстрированном для mə и a в (3)–(4), демонстративы не сочетаются с какими-либо грамматическими показателями и, по-видимому, представляют собой морфологически связанные элементы. Иногда они даже описываются — ​исторически [Яковлев, Ашхамаф 1941: 290] или синхронно [Dumézil 1932: 34; Зекох 2002: 164; Зекох и др. 2003: 235] — ​как префиксы. Этому, однако, противоречит то, что они могут быть оторваны от имени (4).

(3)      Мы гъогум шъутетэу занкӏэу шъучъ. [Цуекъо Нэфсэт. Гъулацый]

           mə     ʁʷegʷə-m      ŝʷə-tje-t-ew                      zanč̣ʼ-ew       ŝʷə-č

dem    дорога-obl    2pl.abs-loc-стоять-adv    прямой-adv    2pl.abs-бежать

‘По этой дороге (букв. «находясь на этой дороге») езжайте прямо’.

(4)      ⟨…⟩ а уздакӏорэ ныом къышӏэщтэп. [Бабыхъукъо Щорэ-цӏыкӏурэ Нарт Хьашхъонэжърэ]

           a        wə-z-da-ḳʷe-re                       nəwe-m           q-ə-ṣ̂e-šʼt-ep

dem    2sg.abs-rel.io-loc-идти-dyn    бабушка-obl     dir-3sg.erg-знать-fut-neg

‘⟨…⟩ та бабушка, к которой ты идёшь, не узнает это’.

Образуя самостоятельные именные группы, указательные местоимения присоединяют показатели падежей (5), а также могут принимать морфологию множественного числа — ​суффикс -xe и маркер косвенного падежа множественного числа ‑me (последний в указательных местоимениях, но не в существительных требует и присутствия -xe) (6)⁶. Формы ядерных падежей адыгейских демонстративов показаны в таблице 4. Самостоятельные указательные местоимения единственного числа получают суффикс косвенного падежа ‑šʼ/‑j, отличный от суффикса существительных -m и обнаруживаемый также у личных местоимений при послелогах; ср. постулирование отдельного «сравнительного падежа» в [Зекох 1969: 66; 2002: 94]⁷.

Таблица 4

Формы ядерных падежей указательных местоимений

(5)      Адыгэлӏыба мыр ?! [Цуякъо Юныс. Къэзгъэзэжьрэ ижъырэ шыухэр]

           adəge-λ̣ə-ba              mə-r

адыг-мужчина-emp    dem-abs

‘Разве этот не адыгский мужчина ?!’

(6)      Пцэкъэнтфыкӏэ хъун ахэлъба мыхэмэ? [Къуекъо Налбый. Псым ыхьырэ ӏуашъхь. Едзыгъуитӏу хъурэ драм]

           pceqentfə-č̣ʼe    χʷə-n                   a-xe-λ-ba                       mə-xe-me

удочка-новый      случаться-mod    3pl.io-loc-лежать-emp     dem-pl-obl.pl

‘Разве среди них не найдется новой удочки ?’

Употребление ядерных падежных форм указательных местоимений в целом соответствует употреблению именных форм. Отметим только, что косвенные формы демонстративов, как и обычные косвенные именные группы, могут описывать место:

(7)      Мыщ цӏэ дахэ щыфаусыгъ — ​Маркиза. [Матыжева Аминэт. Маркизэ]

           mə-šʼ        c̣e-daxe            šʼə-f-a-wəsə-ʁ                            mark’əza

dem-obl     имя-красивое     loc-ben-3pl.erg-сочинять-pst    Маркиза

‘Здесь её назвали красивым именем — ​Маркиза’.

Хотя в [Рогава, Керашева 1966: 332] такие формы представлены как наречия места, при их появлении место обычно вводится в сказуемом с помощью локативных аппликативов (в приведенном примере — ​с помощью общелокативного аппликатива šʼə-), то есть ведет себя как участник ситуации. В то же время, как мы увидим в разделах 7 и 12, в этой функции простые косвенные формы демонстративов конкурируют с представителями других демонстративных серий.

5. Предикативные употребления демонстративов и предикативная серия

Адыгейские местоимения не могут выступать в функции сказуемого в немаркированной форме. Определенные местоимения (как личные, так и указательные) в функции сказуемого принимают особый предикативный показатель -rə (см. обсуждение в [Smeets 1992]); ср. (8). Предикативные формы указательных местоимений mə‑ и mwe‑ могут при этом вводить в рассмотрение новых участников (9) подобно указательным идентификаторам (см. раздел 6).

(8)      Ары, ыӏуагъ зы купым. Хьау, арэп, ащ фэд ныӏэп, аӏуагъ нэмыкӏхэм. Сэры ар, ыӏуагъ ежьым. [Библия (перевод)]

           a-rə,           ə-ʔʷa-ʁ                          zə        kʷəpə-m.

dem-pred     3sg.erg-говорить-pst   один     группа-obl

           haw,    a-r-ep,              a-šʼ           fe.d              nə.ʔ.ep,    a-ʔʷa-ʁ

нет       dem-pred-neg    dem-obl     подобный     лишь         3pl.erg-говорить-pst

           neməč̣ʼ-xe-m.   se-rə      a-r,            ə-ʔʷa-ʁ                          ježʼə-m

другой-pl-obl      я-pred     dem-abs     3sg.erg-говорить-pst    сам-obl

‘Иные говорили: это он, а иные: нет, не он, только похож на него. Он же говорил: это я’.

(9)      Мыры мыщ тетхагъэр — ​«Мэрэтыкъу, 1962-рэ илъэс». [Адыгэ макъ]

           mə-rə         mə-šʼ        tje-txa-ʁe-r              «meretəqʷ,     1962-re    jəλes»

dem-pred     dem-obl     loc-писать-pst-abs     Меретук           1962-adj                                               год

‘Вот, что здесь написано: «Меретук, 1962 год»’.

Предикативная форма arə, образованная от корня a-, функционирует как связка в предложениях тождества [Сумбатова 2009] (10). Мы рассматриваем связку наравне с другими предикативными формами: подобно им, она способна образовывать сказуемое и самостоятельно, поскольку вводимая ей часть всегда может быть опущена (например, если в (10) опустить webzeʁʷər ‘топор’, мы получим предложение со сказуемым ‘это то’).

(10)   ӏашэ пӏонэу аӏыгъ закъор — ​обзэгъур ары. [Щэшӏэ Аслъан. Аслъан плъыжь, Аслъан джэф]

           ʔaše        p-ʔʷe-n-ew                            a-ʔəʁ                     zaqʷe-r

оружие    2sg.erg-говорить-mod-adv   3pl.erg-держать    единственный-abs

           webzeʁʷə-r     a-rə

топор-abs          dem-pred

‘А вместо оружия у них топор’. (букв. «Единственное, что они держат как, мол, оружие, — ​это топор».)

Помимо простых демонстративных форм с предикативным суффиксом в текстах регулярно наблюдаются и орфографические словоформы типа мырары, морары, джарары, арары (11), в том числе с грамматическими показателями. По-видимому, эти формы представляют собой сочетания указательного местоимения в абсолютивном падеже и связки⁸:

(11)   Лъапсэу иӏэр джарары. [Адыгэ макъ]

           λaps-ew        jə-ʔe-r               ǯʼa-r-a-rə

корень-adv    poss-быть-abs     dem-abs-dem-pred

‘Вот какой корень имеет’. (букв. «Корень, который у него есть, — ​это тот».)

Поскольку эти конструкции композициональны, а их синтаксическая структура очевидна, оснований постулировать отдельную серию указательных местоимений для них нет, несмотря на слитное написание. Впрочем, в разделе 6 мы увидим, что в двух случаях такие местоимения все же развились в отдельную серию.

Предикативные формы присоединяют основные суффиксальные показатели сказуемых (времени, подчинения, отрицания) и часть префиксальной морфологии (например, префиксальное отрицание, присоединение которого, однако, связано с морфологически нерегулярными формами; ср. краткое обсуждение в [Герасимов 2010]). Простые предикативные формы адыгейских демонстративов показаны в таблице 5.

Таблица 5

Простые предикативные формы указательных местоимений

Аналогично образуются формы личных местоимений вроде se-rə [я-pred] ‘это я’.

6. Указательные идентификаторы

Помимо форм, упомянутых в разделе 5, встречаются еще два местоимения, содержащие предикативный суффикс -rə: местоимения marə и mwarə. Они используются как указательные идентификаторы, соответствующие (по крайней мере на первый взгляд) русским вот и вон, и даже могут функционировать в качестве так называемых сентенциальных демонстративов [Fillmore 1982: 47], вводя целые клаузы (12)–(14). Согласно грамматике [Рогава, Керашева 1966: 87], marə происходит из mərarə, которое встречается в аналогичной функции (ср. (28) в разделе 10); mwarə в таком случае естественно возводить к mwerarə. Тем не менее синхронно это малочленимые формы с особой функцией.

(12)   Мары темэу къыгъэнэфагъэхэр… [Адыгэ макъ]

           ma.rə     tjem-ew     q-ə-ʁe-nefa-ʁe-xe-r

вот           тема-adv    dir-3sg.erg-caus-ясный-pst-pl-abs

‘Вот тема, которую он обозначил…’

(13)   Мары Барони мэгуӏэжьы. [Цуякъо Юныс. Къэзгъэзэжьрэ ижъырэ шыухэр]

           ma.rə     baron-jə      me-gʷəʔe-žʼə

вот           Барон-add    dyn-переживать-re

‘Вот и Барон переживает’.

(14)   Муары джыри зыгорэ изакъоу къэчъэ. [Библия (перевод)]

           mwa.rə    ǯʼə-rjə            zə-gʷere        jə-zaqʷ-ew                       q-e-če

вон              теперь-add    один-некий    poss-единственный-adv     dir-dyn-бежать

‘Вон еще бежит один человек’.

Как указательный идентификатор используется и ǯʼarə (от демонстратива ǯʼa). В этом случае можно говорить о форме, омонимичной простой предикативной форме, но образованной подобно marə и mwarə. Все вместе они, соответственно, должны описываться как отдельная серия (таблица 6). Дополнительный аргумент в пользу такого решения состоит в том, что эти местоимения морфологически ущербны: никакие другие морфологические формы от них не образуются.

Таблица 6

Указательные идентификаторы

7. Инструменталис и инструментальная серия

Показатель инструментального падежа -č̣ʼe, присоединяясь к референтным именным группам (кроме личных местоимений, имен собственных и посессивов единственного числа), следует за показателем косвенного падежа; ср. waŝʷe-m-č̣ʼe [небо-obl-ins] ‘к небу’. Поскольку группы, образуемые указательными местоимениями, всегда являются семантически определенными, при присоединении показателя инструменталиса на них ожидаем и суффикс косвенного падежа; ср. форму единственного числа в (15) и форму множественного числа в (16):

(15)   Джащкӏэ цуакъэ щэфы. [Къуекъо Налбый. Перестройкэр къэкӏуа къэмыкӏуа ]

           ǯʼa-šʼ-č̣ʼe      cʷaqe    šʼefə

dem-obl-ins    обувь     покупать

‘На это купи обувь’.

(16)   Сыда мыхэмкӏэ тхылъеджэхэм япӏомэ пшӏоигъуагъэр [Адыгэ макъ]

           səd-a     mə-xe-m-č̣ʼe     txəλ-je.ǯʼe-xe-m        ja-p-ʔʷe-me

что-q       dem-pl-obl-ins    книга-читать-pl-obl    3pl.io+dat-2sg.erg-говорить-cond

           p-ṣ̂ʷe-jə.ʁʷa-ʁe-r

2sg.io-mal-время-pst-abs

‘Что ты этими вещами хотел донести до читателя ’

Тем не менее регулярно встречаются и демонстративы, представляющие собой простые сочетания корня указательного корня и инструментального суффикса:

(17)   Мокӏэ шъукъэтӏыс. [Къуекъо Налбый. Псым ыхьырэ ӏуашъхь]

           mwe-č̣ʼe    ŝʷə-qe-ṭəs

dem-ins        2pl.abs-dir-садиться

‘Сядьте туда’.

В отличие от демонстративов в инструменталисе с косвенным показателем, эти местоимения используются исключительно в локативной функции — ​в первую очередь для выражения направления и местонахождения. Кроме того, подобные указательные местоимения не допускают выражения множественного числа⁹. Эти ограничения отличают их от обычных именных групп (в том числе образованных указательными местоимениями, ср. раздел 4). Соответственно, мы постулируем отдельную инструментальную серию с локативным значением; см. таблицу 7.

Таблица 7

Демонстративы с инструментальным показателем

В разговорной речи косвенный падеж окказионально отсутствует и в других функциях вроде a-č̣ʼe wə-mə-ṣ̂ [dem-ins 2sg.erg-neg-делать] ‘Этим не делай!’ В отличие от локативных употреблений, такое использование оценивается как ненормативное: речь идет об опущении падежного показателя, свойственном разговорной речи, в то время как в стилистически нейтральном контексте (17) представлена форма, для которой восстановление косвенного падежа не требуется.

Показатель инструменталиса появляется также на сказуемых некоторых сентенциальных актантов [Сердобольская, Мотлохов 2009], например при предикате je-negʷja- ‘предполагать’ и его производных. В таком употреблении суффикс -č̣ʼe присоединяется к предикативным формам демонстративов, причем предикативный маркер -rə регулярно усекается до -r (ср. (18)). Эти формы — ​результат присоединения регулярной морфологии сказуемого к предикативным формам, и постулирование отдельной серии для них не требуется.

(18)   Енэгуягъо къэбзэныгъэр арыкӏэ. [Адыгэ макъ]

           je.negʷja-ʁʷe            qebze.nə.ʁe-r     a-rə-č̣ʼe

предполагать-ntime    чистота-abs          dem-pred-ins

‘Я считаю, что дело в чистоте’. (букв. «Вероятно, что чистота — ​это то».)

8. Адвербиалис и неосложненная адвербиальная серия

Адвербиальный показатель -ew в сочетании с именами и местоимениями во всех грамматических описаниях описывается как показатель отдельного падежа (см. историю вопроса в [Зекох 1969]), хотя тот же суффикс образует и типичные наречия образа действия (ср. psənč̣ʼ-ew ‘быстро’ < psənč̣ʼe ‘быстрый’), и так называемые деепричастные формы. Адвербиальный маркер присоединяется к демонстративным корням напрямую или появляется на их предикативных вариантах; см. таблицу 8 и примеры (19)–(20). Возникающие таким образом формы мы будем называть неосложненными, в отличие от сходных с ними адвербиальных демонстративов образа действия, содержащих специальный показатель (см. раздел 9).

Таблица 8

Неосложненные адвербиальные демонстративы

Неосложненные формы ǯʼa-w и a-w образуются нестандартно: у адвербиального показателя -ew в сочетании с именами нет алломорфа -w. В то же время указательные основы — ​единственные незаимствованные основы, которые можно описать как исходно (до применения морфонологических правил) содержащие конечный гласный /а/, и появление алломорфа -w скорее всего связано именно с этим.

(19)   Куп цӏыкӏоу джау тпэмычыжьэу, къэхэлъэ гъунэм дэжь щытых. [Цуякъо Юныс. Къэзгъэзэжьрэ ижъырэ шыухэр]

           kʷəp-c̣əḳʷ-ew                ǯʼa-w        t-pe-mə-čʼəžʼ-ew,

группа-маленький-adv     dem-adv    1pl.io-loc-neg-далекий-adv

           qexeλe-ʁʷəne-m            dežʼ     šʼə-tə-x

кладбище-граница-obl     возле    loc-стоять-pl

‘Они стояли маленькой группой там, недалеко от нас, у края кладбища’.

(20)   Сыда мырэу узфэчэфынчъэр [Щэшӏэ Аслъан. Сае зыщыгъ нысхъап]

           səd-a     mə-r-ew           wə-z-fe-čʼefə-nče-r

что-q       dem-pred-adv    2sg.abs-rel.io-ben-веселый-car-abs

‘Что же ты так дуешься ’ (букв. «Что есть то, из-за чего ты так невесел »)

Неосложненные адвербиальные демонстративы без предикативного суффикса иногда используются в локативном значении, не типичном для адвербиальных форм; ср. (19) выше. Кроме того, у mwew и aw развились новые функции, намного более частотные: mwew используется как частица призыва ‘ну-ка’, а aw — ​как адверсативный союз ‘но’ (см. [Степанянц 2023] о развитии таких союзов):

(21)   Ау, моу къысэдэӏу, сипшъашъ, мы ӏофыр къызэрыкӏо дэдэу щытэп. [Щэшӏэ Аслъан. Аслъан плъыжь, Аслъан джэф]

           aw,    mwew    qə-s-e-deʔʷ,                    s-jə-pŝaŝ,                     mə       ʔʷefə-r

но       ну.ка        dir-1sg.io-dat-слушать    1sg.io-poss-девушка     dem                                  дело-abs

           qə.ze.rə.ḳʷe-ded-ew      šʼə-t-ep

простой-очень-adv         loc-стоять-neg

‘Но послушай, дочка, это дело не очень простое’.

В силу относительной нерегулярности образования и некомпозициональности можно считать формы без предикативного суффикса особой серией. Напротив, формы, включающие предикативный суффикс, — ​формы предикативной серии, поскольку их функции аналогичны формам обычных адвербиальных сказуемых (‘так’ < ‘будучи тем/ этим’).

Неосложненные формы регулярно наблюдаются в текстах со своего рода вспомогательным стативным предикатом šʼə-t- ‘стоять’ (с общелокативным превербом šʼə‑). В таком употреблении они выполняют нелокативную функцию, замещая образ действия или даже целую ситуацию:

(22)   Арышъ, зэхэтщэрэ мэфэкӏхэр ау щытми рекӏокӏыхэу пӏон плъэкӏыщтэп. [Адыгэ макъ]

           a-rə-ŝ,              ze-xe-t-šʼe-re                            mefeč̣ʼ-xe-r         a-w                                                                                    šʼə-t-m-jə

dem-pred-cs    rec.io-loc-1pl.erg-вести-dyn   праздник-pl-abs     dem-adv                                        loc-стоять-cond-add

           r-je-ḳʷe-č̣ʼə-x-ew                         p-ʔʷe-n                            p-λeč̣ʼə-šʼt-ep

loc-dat-идти-выходить-pl-adv    2sg.erg-говорить-mod   2sg.erg-мочь-fut-neg

‘Итак, нельзя сказать, что праздники, которые мы устраиваем, несмотря на это (букв. «хотя так стоят»), проходят’.

В следующем разделе показано, что из этой конструкции развилась дополнительная серия демонстративов, которая, хотя в большинстве случаев и конкурирует с адвербиальными формами (и выигрывает эту конкуренцию), тем не менее, не ограничена адвербиальными контекстами.

9. Демонстративы образа действия

Подвергшись дальнейшей грамматикализации, статив šʼə-t- ‘стоять’ в сочетаниях с демонстративами стал формантом -šʼt, образующим демонстративы образа действия, см. таблицу 9. Предикативный суффикс -rə в таких демонстративах может как присутствовать (23), так и отсутствовать (24). Зафиксированы и примеры, в которых адвербиальный маркер не вычленяется (25), хотя от него остается след в виде гласного /e/. Все такие местоимения отсылают к характеристике ситуации.

Таблица 9

Морфологические модели демонстративов образа действия

(23)   Ащыщ горэм мырэущтэу къеӏо джы ⟨…⟩. [Щэшӏэ Аслъан. Аслъан плъыжь, Аслъан джэф]

           a-šʼə-šʼ-gʷere-m                                mə-r-ew-šʼt-ew

3pl.io-loc-быть.частью-некий-obl     dem-pred-adv-pman-adv

           q-j-e-ʔʷe                               ǯʼə

dir-3sg.erg-dyn-говорить    теперь

‘Один из них теперь говорит мне так ⟨…⟩’.

(24)   Зымышӏэрэмэ мэущтэу аӏо ⟨…⟩. [Къурӏан (перевод)]

           zə-mə-ṣ̂e-re-me                          m-ew-šʼt-ew            a-ʔʷe

rel.erg-neg-знать-dyn-obl.pl   dem-adv-pman-adv   3pl.erg-говорить

‘Так говорят те, которые не знают ⟨…⟩’.

(25)   Хьау, тэрэзэу шъузэрэубытыгъэп, мырэщтэу шъузэрэубытын фае! [Бэрзэдж Мэрзан. Къолэжъым ыкъо Зезэрыхьэ итаурыхъ]

           haw,      terez-ew                 ŝʷə-ze-re-wəbətə-ʁ-ep,

нет         правильный-adv    2pl.abs-rec.io-rcp-хватать-pst-neg

           mə-r-e-šʼt-ew                      ŝʷə-ze-re-wəbətə-n                       fa.je

dem-pred-[adv]-pman-adv    2pl.abs-rec.io-rcp-хватать-mod    должный

‘Нет, вы неправильно друг за друга взялись, вот так вы должны взяться!’

Мы исходим из того, что в формах с -šʼt этот показатель уже функционирует как особая морфема. Поскольку его сочетаемость в данной функции ограничена местоимениями¹¹, он трактуется как показатель серии, хотя данная серия имеет большое число вариантов.

Есть соблазн считать демонстративы с -šʼt аналогами указательных местоимений с адвербиальным суффиксом, поскольку появление этого показателя для них является нормой. Однако демонстративы образа действия встречаются и в контекстах, в которых адвербиальные формы недопустимы, в частности, в качестве независимых сказуемых:

(26)   Арэущтэп ар! — ​Арэущт! [Элицитировано]

           a-r-ew-šʼt-ep                   a-r             a-r-ew-šʼt

dem-pred-adv-pman-neg    dem-abs     dem-pred-adv-pman

‘Это не так! — ​Это так!’

Присоединение прочей морфологии — ​помимо предикативного суффикса, форманта -šʼt и показателя адвербиалиса — ​для адвербиальных демонстративов почти не зафиксировано. Исключение составляют единичные случаи отрыва адвербиального суффикса от -šʼt экспрессивным суффиксоидом -gʷəšʼe ‘к сожалению’ и суффиксоидом -ŝəpqe ‘действительно’:

(27)   Ау джарэущтэ шъыпкъэу ары цӏыфхэр зэрэлӏэхэрэр. [Вильгельм Буш. Исус — ​тэ тинасып (перевод)]

           aw    ǯʼa-r-ew-šʼte-ŝəpq-ew                            a-rə             c̣əf-xe-r

но     dem-pred-adv-pman-действительно-adv    dem-pred     человек-pl-abs

           ze.re-λ̣e-xe-re-r

rel.fact-умирать-pl-dyn-abs

‘Но именно так люди и умирают’.

Морфологически демонстративы образа действия объединяются с вопросительным местоимением səd-ew-šʼt- [что-adv-pman-] ‘как’ и с неопределенным местоимением zə.gʷer-e-šʼt- / ​zə.gʷer-ew-šʼt- [некий-adv-pman-] ‘как-то’.

10. Демонстративы тождества

Особняком стоят сочетания демонстративных корней с интенсифицирующей морфемой dede, которую в разных контекстах можно перевести как ‘именно’, ‘очень’ и т. д. Сочетания dede с указательными местоимениями, для которых в корпусе встречается как слитное, так и раздельное написание, обычно интерпретируются как ‘(э)тот же самый’, ‘именно (э)тот’ (28). В таком употреблении указательные местоимения и dede сочетаются и с существительными (29).

(28)   Мырары, Бэркъукъи джадэдэр къыӏуи унэм икӏыгъ. [Чэтао Инал. Шыухэр]

           mə-r-a-rə,                berqʷəq-jə    ǯʼa-dede-r           q-ə-ʔʷə-jə

dem-abs-dem-pred    Беркук-add    dem-именно-abs    dir-3sg.erg-говорить-add

           wəne-m     jə-č̣ʼə-ʁ

дом-obl      loc-выходить-pst

‘Вот Беркук то же самое сказал и вышел из дома’.

(29)   ⟨…⟩ джа пчыхьэ дэдэм тыщым къыгъэзэжьыгъ. [Адыгэ макъ]

           ǯʼa     pčʼəhe-dede-m       təšʼə-m

dem    вечер-именно-obl    дом.невесты-obl

           q-ə-ʁeze-žʼə-ʁ

dir-3sg.erg-поворачивать-re-pst

‘⟨…⟩ в тот же вечер домой к родителям она вернулась’.

Эти сочетания композициональны и не требуют особого описания, но в той же функции встречаются и сочетания, в которых корень указательного местоимения сопровождается морфемой -r (30). Мы предполагаем, что ее можно отождествить с предикативным суффиксом -rə, что подтверждается окказиональными примерами, в которых демонстративный корень сопровождается таким алломорфом (31).

(30)   Гъашӏэ бгъэшӏэныр псынкӏэп, ау ардэдэм етӏани ухэтми шӏыкӏэ уегъашӏэ. [Адыгэ макъ]

           ʁa.ṣ̂e     b-ʁeṣ̂e-nə-r                          psənč̣ʼ-ep,     aw   a-r-dede-m

жизнь     2sg.erg-прожить-mod-abs    легкий-neg    но     dem-pred-именно-obl

           jeṭan-jə       wə-xe-t-m-jə                             ṣ̂ə-č̣ʼe              wə-j-e-ʁa-ṣ̂e

потом-add     2sg.abs-loc-стоять-cond-add    делать-nmnr   2sg.io-3sg.erg-dyn-caus-знать

‘Прожить жизнь нелегко, но в ней же находясь, ты учишься, как себя вести’.

(31)   Арыдэдэм щтагъэм зэрэхэтэу ибоярмэ мырэу ариӏуагъ… [Мэщбэшӏэ Исхьакъ (пер.). Игорь идзэ фэгъэхьыгъэ псалъ]

           a-rə-dede-m                šʼta-ʁe-m               ze.re-xe-t-ew

dem-pred-именно-obl    пугаться-pst-obl    rel.fact-loc-стоять-adv

           jə-bojar-me              mə-r-ew            a-r-jə-ʔʷa-ʁ

poss-боярин-obl.pl     dem-pred-adv    3pl.io-dat-3sg.erg-говорить-pst

‘В тот же момент находясь в испуге он его боярам вот так сказал…’

И все же, даже если ‑rə здесь предикативный суффикс, эта конструкция не композициональна, так как его появление не получается описать через обычные правила его употребления. Соответственно, мы постулируем еще одну серию указательных местоимений тождества, см. таблицу 10.

Таблица 10

Демонстративные выражения тождества

11. Демонстративы подобия

Кроме адвербиальных демонстративов для указания на качество используются сочетания указательных корней с fede- ‘подобный, как’ (исходно сочетание бенефактивного/направительного аппликатива с корнем de ‘соответствовать’) вроде mə fede ‘такой’, mə fedew ‘так’ (с адвербиальным показателем):

(32)   Нартмэ араӏуагъ «мы фэдэ кӏалэр къэсыгъ», — ​аӏуи. [Ацумыжъ Юсыф. Нарт орзэмэджь укӏь хасэм къызэрэращыжьыгъэр]

           nart-me         a-r-a-ʔʷa-ʁ                                    «mə     fe.de            č̣ʼale-r

нарт-obl.pl   3pl.io-dat-3pl.erg-говорить-pst    dem      подобный       парень-abs

           qe-sə-ʁ»,                a-ʔʷ-jə

dir-достигать-pst     3pl.erg-говорить-add

‘Нартам сказали: «Вот такой парень прибыл»’.

(33)   А фэдэ зыӏоными таӏокӏэ, — ​къысеӏо. [Нэпсэу Батчэрый. Борэжъ итхьаусых]

           a        fe.de            zə-ʔʷe-nə-m-jə

dem    подобный     rel.erg-говорить-mod-obl-add

           t-a-ʔʷ-e-č̣ʼe,                                     qə-s-j-e-ʔʷe

1pl.abs-3pl.io-loc-dyn-встречать   dir-1sg.io-3sg.erg-dyn-говорить

‘«Мы встречаем таких, кто так скажет», — ​говорит мне’.

В литературе выражения вроде русск. такой, англ. such, so именуются демонстративами подобия (similarity demonstratives) [Umbach, Gust 2014]. Однако в адыгейском языке соответствующая семантика возникает благодаря слову ‘подобный’, так что, на первый взгляд, постулирование специальной серии здесь не требуется. При этом в композициональной конструкции с таким значением демонстративы выступают в качестве непрямого объекта слова fed(e) и должны оформляться косвенным падежом, как в (34):

(34)   Мыщ фэдэ фестиваль Улапэ щызэхэтщэнэу бэшӏагъэу сыфэягъ, — ​еӏо Любэ. [Адыгэ макъ]

           mə-šʼ        fe.de            f’est’əval’     wəlape     šʼə-ze-xe-t-šʼe-n-ew

dem-obl     подобный     фестиваль       Уляп         loc-rec.io-loc-1pl.erg-вести-mod-adv

           be.ṣ̂a.ʁ-ew    sə-fe-ja-ʁ,                       j-e-ʔʷe                           l’ube.

давно-adv     1sg.abs-ben-хотеть-pst    3sg.erg-dyn-говорить    Люба

‘«Я давно хотела, чтобы мы организовали в Уляпе такой (букв. «подобный этому») фестиваль», — ​говорит Люба’.

В формах типа a fede падежный показатель отсутствует, поэтому они не могут интерпретироваться как словосочетания, образованные по общему правилу, и претендуют на статус отдельной серии, см. таблицу 11¹². В отсутствие выражения падежа недопустима и суффиксация демонстративных корней показателем множественного числа; ср. невозможность форм вроде *mə-xe (a-)fe.de [dem-pl (3pl.io-)подобный] (ожид. ‘подобный этим’) при допустимом mə-xe-m a-fe.de [dem-pl-obl.pl 3pl.io-подобный].

Таблица 11

Демонстративные выражения подобия

При установлении подобия по количеству в адыгейском языке используется выражение fedjəz, образованное от fede прибавлением числительного ‘один’ (fe.d-jə-zə [подобный-lnk-один]). Как и в описанной выше конструкции, в сочетании с fedjəz показатель падежа при демонстративных корнях факультативен. В примере (35) числительное ‘один’ в составе fedjəz выступает в кратной форме ‘один раз’:

(35)   А фэдизэ пэтыныя ?! [Пщыдатэкъо Сахьид. Нарт Шэбатныкъо ипщыналъ]

           a        fe.d-jə-z-e                            pe-tə-nə-j-a

dem    подобный-lnk-один-mult    loc-стоять-mod-emp-q

‘Будет ли столько стоять перед ним ?!’

В данном случае постулирование особой серии зависит от того, считать ли конструкцию с fedjəz ‘столько’ подтипом аналогичной конструкции с fed- или независимой конструкцией.

12. Локативная серия

Особая локативная серия образуется от демонстративных корней с помощью суффикса -de (который окказионально усекается, а также имеет алломорф -də; см. ниже)¹³. Такие формы описывают место и обычно употребляются в функции обстоятельства вроде русских здесь/сюда, там/туда. В корпусе зафиксированы формы с -de от всех указательных корней, кроме ǯʼa‑¹⁴ (хотя согласно нашим консультантам, последний все же образует некоторые локативные формы; см. таблицу 12 ниже), ср.:

(36)   Адэ джыдэдэми тыгъакӏоба. [Щэшӏэ Аслъан. Чыжьэмрэ благъэмрэ]

           a-de            ǯʼə-dede-m-jə                  tə-ʁa-ḳʷe-ba

dem-ploc     теперь-именно-obl-add    1pl.abs-caus-идти-emp

‘Поехали туда и сейчас!’

Локативные демонстративы ade и məde также развились далее в дискурсивные частицы: первая обеспечивает связь с предыдущим контекстом (схоже с русским ну), вторая привлекает внимание адресата (в первую очередь в сочетании с императивами, но не только, ср. русск. ну-ка):

(37)   Адэ мы унэм сыд ихъухьагъэр [Хьакӏэмызэ Биболэт. Анахьыкӏэр анахь кӏас]

           a.de     mə     wəne-m     səd     jə-χʷə-ha-ʁe-r

ну        dem    дом-obl      что     loc-случаться-входить-pst-abs

‘Так что в этом доме произошло ’

(38)   Мыдэ пчэиф чъыгхэр ори къыздэуплъэкІух. [Гутӏэ Саныет. Хьэм ыцӏагъэр Куплъ]

           mə.de     pčʼejəf-čəg-xe-r         we-rjə     qə-z-de-wəpλeḳʷə-x

ну.ка        береза-дерево-pl-abs    ты-add    dir-1sg.io-com-проверять-pl

‘А ну-ка и ты проверь со мной березы’.

(39)   Мыдэ мыщ зызэригъэатэкъэпщырэр… [Мэщбэшӏэ Исхьакъ. Чӏыгу-огу зэнэсым сыда щыӏэр ?]

           mə.de     mə-šʼ        zə-ze.r-jə-ʁe-ateqe-pšʼə-re-r

ну.ка        dem-obl     rfl.abs-rel.mnr-3sg.erg-caus-петух-князь-dyn-abs

‘Ну-ка [посмотрим], как он из себя петуха делает…’

Хотя в литературе формы на -de описываются как производные от указательных местоимений наречия [Рогава, Керашева 1966: 332], в корпусе зафиксированы употребления местоимений этой серии с показателем косвенного падежа (40), которые, однако, не принимаются нашими консультантами. Локативные демонстративы также регулярно встречаются с показателем инструментального падежа, но вместо -de в таком случае представлена его усеченная форма (41) или алломорф -də (42).

(40)   Мыдэм укъеблагъэмэ щыгъу-пӏастэр осӏон. [Ушъый Кӏыщыкъу. Нарт Щэбатыныкъо ипщыналъ]

           mə-de-m          wə-q-je-blaʁe-me                      šʼəʁʷə-ṗaste-r

dem-ploc-obl    2sg.abs-dir-dat-заходить-cond    соль-пастэ¹⁵-abs

           w-e-s-ʔʷe-n

2sg.io-dat-1sg.erg-говорить-mod

‘Если ты сюда пожалуешь, скажу тебе «соль да пастэ»’.

(41)   Жьаур адкӏэ макӏо, тыгъэр мыдкӏэ къэкӏо ⟨…⟩. [Цурымыт Музэфэр. Сабый джэгукIэхэр]

           žʼawə-r    a-d-č̣ʼe            ma-ḳʷe,     təʁe-r           mə-d-č̣ʼe         q-e-ḳʷe

тень-abs     dem-ploc-ins    dyn-идти   солнце-abs     dem-ploc-ins      dir-dyn-идти

‘Тень в ту сторону идет, солнце в эту сторону идет ⟨…⟩’.

(42)   Ящанэрэм верандэр мыдыкӏэ рехьакӏ, ыӏуагъ. [Къуекъо Налбый. Шъэоцӏыкӏу икъэбархэр. Зы нэбгырэм пае къэшӏыгъохэр]

           ja.šʼ.a.ne-re-m      v’erande-r      mə-də-č̣ʼe         r-je-ha-č̣ʼ,

третий-adj-obl        веранда-abs       dem-ploc-ins      loc-dat-нести-выходить

           ə-ʔʷa-ʁ

3sg.erg-говорить-pst

‘Третий сказал: «Веранду с этой стороны сделай (букв. “в эту сторону отнеси”)»’.

Основные зафиксированные формы локативных местоимений даны в таблице 12.

Таблица 12

Пространственные демонстративы

В разделах 7 и 8 показано, что как серии с локативной функцией могут быть описаны и нестандартные сочетания демонстративных корней с инструментальным и адвербиальным показателями. Кроме того, в корпусе зафиксировано слитное написание указательных местоимений с корнем bʁʷə ‘бок, сторона’, что указывает на развитие серии, основанной на этом сочетании, хотя еще не соответствует предложенным в разделе 2 критериям:

(43)   Ардэдэми мыбгъумкӏэ къызэрэкӏуагъэм фыкӏэгъожьыгъ. [Чэтао Инал. Шыухэр]

           a-r-dede-m-jə                       mə-bʁʷə-m-č̣ʼe          qə-ze.re-ḳʷa-ʁe-m

dem-pred-именно-obl-add    dem-сторона-obl-ins    dir-rel.fact-идти-pst-obl

           fə-č̣ʼeʁʷe-žʼə-ʁ

dem-сожалеть-re-pst

‘В то же время он пожалел, что пришел с этой стороны’.

13. Временны́е демонстративы

Собственно временные формы, образованные от демонстративов, — ​это в первую очередь сочетания соответствующих корней с -šʼəʁʷə — ​морфологически прозрачного сегмента, включающего общелокативный преверб šʼə- и связанный корень -ʁʷə ‘время’ (также используемый как показатель номинализаций со значением времени; см. [Урусов 1980: 235–236; Lander 2016: 3515–3516]). Несмотря на прозрачность структуры, формы с указательными местоимениями обычно (хотя и не всегда) пишутся слитно и, по-видимому, в значительной степени лексикализованы. Самостоятельно šʼəʁʷə как слово не функционирует¹⁶, что дает основание выделить еще одну серию демонстративов, см. таблицу 13.

Таблица 13

Временны́е демонстративы

Из временных местоимений в корпусе встречаются почти исключительно образованные от корней a- и ǯʼa-. Наиболее частотная форма таких местоимений — ​это косвенный падеж, регулярно используемый при описании времени (см. раздел 3 выше); ср. (44). Тем не менее в корпусе встречаются и формы абсолютива (в конструкциях псевдоклефта, в которых соответствующая абсолютивная именная группа оказывается в фокусе и образует именное сказуемое, сопровождаемое связкой) (45). Форм множественного числа у временных демонстративов нет.

(44)   Адэ, къысфэгъэгъу ащыгъум, сыд уфаеми пфэсшӏэн. [Хъуажъ Фахьри. Орыгъэемэ сыд ебгъэшӏэныя ?]

           a.de,    qə-s-fe-ʁe.ʁʷə                  a-šʼəʁʷə-m,

ну        dir-1sg.io-ben-простить    dem-ptime-obl

           səd     wə-fa-je-m-jə                           p-fe-s-ṣ̂e-n

что     2sg.abs-ben-хотеть-cond-add    2sg.io-ben-1sg.erg-делать-mod

‘Ну тогда прости меня, что захочешь, то я и сделаю’.

(45)   Ащыгъур ары ныӏэп зэрагъапцӏэрэр хъулъфыгъэм къызыгурыӏуагъэр. [Адыгэ макъ]

           a-šʼəʁʷə-r        a-rə             nə.ʔ.ep     ze.r-a-ʁa-pc̣e-re-r

dem-ptime-abs      dem-pred     лишь         rel.fact-3pl.erg-caus-ложь-dyn-abs

           χʷəλfəʁe-m      qə-zə-gʷərəʔʷa-ʁe-r

мужчина-obl    dir-rel.tmp-понимать-pst-abs

‘Именно в тот момент мужчина понял, что его обманывают’. (букв. «Это только тогда — ​то, когда мужчина понял, что его обманывают».’)

Помимо временных форм с -šʼəʁʷə, встречаются и другие лексикализованные сочетания с демонстративными корнями, которые принято писать слитно: сочетания с корнями ʁe ‘год, летний сезон’ и č̣ʼə ‘зимний сезон’ вроде məʁe ‘в этот год’, məč̣ʼə ‘этой зимой’. Возможно, к сочетанию с демонстративом mə восходит слово nəčʼep ‘этой ночью’ (ср. čʼešʼə ‘ночь’), но синхронно такой связи явно нет. Наконец, в адыгейском языке есть слово ame ‘тогда’, которое можно было бы связать с демонстративом a, но аналогичные формы с другими указательными корнями отсутствуют.

14. Контрастивная серия

Еще одна серия указательных местоимений подразумевает обязательное существование по меньшей мере одного сходного объекта наряду с описываемым. Эта серия образуется прибавлением к демонстративному корню -dre/-dəre/-dere, см. таблицу 14. С точки зрения морфологии -re отождествляется с суффиксом «относительных прилагательных» (наблюдаемым в небольшом числе образований вроде njepere ‘сегодняшний’ < njepe ‘сегодня’, а также в порядковых числительных; см. [Урусов 1980: 249]), а -d/-də/-de может соотноситься с локативной серией, описанной в разделе 12. Как и в случае с локативной серией, формы, образованные от ǯʼa-, не зафиксированы в корпусе, хотя их существование допускается носителями.

Контрастивные демонстративы появляются как в приименной позиции (46), так и самостоятельно (47), и в последнем случае к ним присоединяются как падежные показатели (причем в качестве показателя косвенного падежа выступает именной -m, а не местоименный -šʼ), так и показатели множественного числа¹⁷.

(46)   Модрэ пчъэмкӀэ сищыжь сэ, Щылэхъан. [КӀэрэщэ Тембот. Ны Ӏушым ыпхъу]

           mwe-d.re      pče-m-č̣ʼe         s-jə-šʼə-žʼ                      se,    šʼəleχan

dem-contr      дверь-obl-ins    1sg.abs-loc-вести-re     я      Щылехан

‘Щылехан, выведи меня через ту дверь’.

(47)   Зыр чэтыум ышхыгъ, адрэхэр быбыжьыгъэх. [Щэшӏэ Аслъан. Бзыутф щысыгъ]

           zə-r           čʼetəwə-m     ə-šxə-ʁ,                a-d.re-xe-r              bəbə-žʼə-ʁe-x

один-abs    кошка-obl     3sg.erg-есть-pst    dem-contr-pl-abs     лететь-re-pst-pl

‘Одну съела кошка, остальные улетели’.

Таблица 14

Контрастивные демонстративы

По крайней мере контрастивный демонстратив, образованный от корня a-, регулярно переводится на русскиий словами другой, остальной [Водождоков (ред.) 1960: 199; Тхаркахо 1991: 29]. Примечательно, что формы со значением ‘другой’, образованные от указательных местоимений, обнаруживаются также в турецком и азербайджанском языках (ср. o bir-i [тот один-poss] ‘другой’) и в некоторых нахско-дагестанских языках [Lander, Maisak 2021; 2022], но насколько нам известно, не распространены в других ареалах (см. [Черемисинова, Ландер 2018]).

15. Итог: серии адыгейских указательных местоимений

В соответствии с выделенными в разделе 2 принципами, в адыгейском языке выделяются по меньшей мере одиннадцать серий демонстративов:

• серия простых указательных местоимений (mə ‘этот’, mə-r[этот-abs] и т.д.),
• предикативная серия (mə-rə ‘это есть’),
• серия указательных идентификаторов (ma.rə ‘вот’),
• инструментальная локативная серия (mə-č̣ʼe ‘здесь, сюда’),
• неосложненная адвербиальная серия (m-ew ‘так’),
• демонстративы образа действия (со множеством вариантов; m-ew-šʼt-, mə-r-ew-šʼt-, mə-šʼt-, mə-r-e-šʼt- ‘так’),
• демонстративы тождества (mə-r-dede- ‘этот же’),
• демонстративы подобия (mə fed- ‘такой’),
• локативные демонстративы (mə-de ‘здесь’),
• временные демонстративы (mə-šʼəʁʷə ‘в это время’),
• контрастивные демонстративы (mə-d(ə)re, mə-d(e)re ‘этот другой’).

Впрочем, равноценность этих серий не очевидна. Во-первых, в то время как выделение некоторых серий основано на упомянутом в разделе 1 противопоставлении различных функций и онтологических типов (место, время, образ действия и т. д.), в иных случаях сходная семантика (например, место) обнаруживается в разных сериях. Во-вторых, некоторые из серий образуются особенными маркерами и имеют полную ожидаемую парадигму форм, другие — ​показателями, обычно трактуемыми как словоизменительные, но в данном случае выступающими в особой функции, третьи всего лишь имеют некоторые морфологические особенности. Наконец, не во всех сериях указательные корни выступают одинаково регулярно. В заключительном разделе мы обсудим эти проблемы с точки зрения общего подхода к выделению местоименных серий.

16. Принципы выделения местоименных серий

В чем причина неоднородности местоименных серий, выделяемых в результате применения сформулированных в разделе 2 принципов На наш взгляд, дело в нечеткости самих принципов, повторенных в (48)–(49):

(48)   Принцип исключительности:

В местоименные серии не должны включаться сочетания (пусть и частотные), если они образованы по обычным семантическим и синтаксическим или морфологическим правилам, не ассоциируемым исключительно с местоимениями.

(49)   Принцип регулярности:

В каноническом случае серия должна образовываться от всех основ местоимений или релевантного подкласса местоимений.

Каноническая местоименная серия должна иметь и формальные и семантические особенности и образовываться от всех основ. Но это соблюдается не всегда: помимо канонических местоименных серий существуют кандидаты в местоименные серии, которые отклоняются от канона. Встретившись с подобным явлением, исследователь может руководствоваться дополнительными соображениями, определяющими, выберет ли он описание через понятие местоименной серии или какое-либо альтернативное описание. В связи с этим ниже мы формулируем четыре положения, связанные с уточнением наших принципов.

(50)   Положение 1:

Семантические особенности являются основанием для выделения местоименной серии, только если рассматриваемые формы некомпозициональны.

При этом, если конструкция отличается только семантикой, у нас меньше оснований считать ее серией, поскольку велика вероятность того, что особенности этой конструкции могут определяться не самой конструкцией, а только местоименной семантикой, и тогда их можно описать, исходя из предположения о композициональности. Так, вопросительные местоимения часто образовывают весьма специфические конструкции (например, в адыгейском языке присоединяя основные аффиксы сказуемого, в отличие от прочих местоимений), но маловероятно, что их будут описывать как серии.

(51)   Положение 2:

Особенности, связанные со специфическим для местоименных выражений изменением формы, скорее являются основанием для выделения серии, если они касаются синтаксических конструкций, чем если они касаются морфологических конструкций.

Если у конструкции наблюдаются только формальные особенности, а семантически она аналогична неместоименной, выделение серии не очевидно. Такая конструкция часто может быть описана через супплетивизм (часто наблюдаемый в местоименных системах) или как реализация особенной местоименной словоизменительной модели. Синтаксические конструкции обычно более последовательны в отношении поведения их частей, чем слова, так что описание через механизмы вроде супплетивизма для специфических синтаксических конструкций более спорно, а постулирование особой серии более естественно. Поэтому, например, для адыгейского языка мы допускаем выделение демонстративов тождества и демонстративов качества, которые отличаются от аналогичных синтаксических конструкций нестандартным оформлением.

В то же время сложные местоименные выражения нередко претерпевают морфологизацию и находятся на границе синтаксиса и морфологии (см., например, [Аркадьев 2016] о русских сложных неопределенных местоимениях, которые, несмотря на возможность разрыва предлогами, предлагается считать словами). Не исключение здесь и упомянутые адыгейские серии: демонстративы тождества обычно образуют единый именной комплекс, а несамостоятельные указательные местоимения в демонстративах подобия, возможно, должны анализироваться как связанные морфологические элементы.

Формальный признак, который отличает местоименнную форму, претендующую на то, чтобы представлять местоименную серию, от неместоименных форм, может быть связан не только с присутствием какого-то особого элемента, но и с отсутствием какого-то элемента. Адыгейская серия местоимений подобия выделяется на основании отсутствия косвенного падежного показателя на указательном корне; на том же основании мы выделяем самостоятельную инструментальную локативную серию, которая, впрочем, имеет и семантические особенности.

(52)   Положение 3:

Факультативность специфической формальной местоименной черты свидетельствует о начале формирования серии, но допускает и альтернативное описание без постулирования местоименной серии.

Адыгейские серии демонстративов тождества и подобия поднимают и вопрос о трактовке ситуации, когда релевантная специфическая для конструкции черта оказывается факультативной. Должны ли мы, скажем, считать композициональное сочетание mə-dede- ‘этот самый’ и морфологически неожиданное сочетание mə-r-dede- (см. раздел 10) вариантами? Как кажется, факультативность специфической черты свидетельствует о начале формирования особой серии, но на этом этапе возможен и альтернативный подход, в рамках которого в качестве основной при описании выбирается более регулярная конструкция, а менее регулярная представляется как ее вариант.

(53)   Положение 4:

Местоименная серия не должна охватывать только одно местоимение из рассматриваемого класса, но охват лишь части местоимений местоименной серией допустим, особенно в тех случаях, когда он допускает ту или иную мотивацию.

Само понятие «серия» подразумевает некоторое множество и регулярность образования. Поскольку регулярность градуируема, принятие решения о ее наличии в условиях, когда какая-то конструкция охватывает не все местоимения рассматриваемого класса, не однозначно. Решение в пользу постулирования серии, которая не включает часть местоименных основ, может быть принято, если у такого невключения есть ясная мотивация. Например, поскольку исходное значение указательных местоимений — ​пространственный дейксис, метафорический перенос некоторых пространственных противопоставлений в другие семантические поля иногда затруднен. В адыгейском языке это объясняет более ограниченную сочетаемость указательного корня «среднего дейксиса» mwe (для которого в корпусе не встречаются производные выражения тождества, подобия и временные демонстративы) и, вероятно, не должно само по себе считаться аргументом против выделения серий, его не включающих.

Мы не предлагаем универсального рецепта выделения местоименных серий. Более того, за рамками нашего обсуждения остался сложный вопрос о противопоставлении и потенциальном объединении разных серий. Важно, однако, что явления, претендующие на описание в качестве местоименных серий, нередко допускают и альтернативные трактовки. Возможно, причина этого лежит в определенной диахронической нестабильности местоименных серий: в продолжающейся их морфологизации, с одной стороны, и конкуренции между разными сериями, с другой. Впрочем, подтверждение этого тезиса требует исследования истории местоименных серий, не доступной для многих языков. С дескриптивной точки зрения, однако, исследователю важно сознавать степень близости описываемого явления к каноническому образу местоименной серии и по возможности ее эксплицировать.

СПИСОК СОКРАЩЕНИЙ / ​ABBREVIATIONS

abs — ​абсолютив

add — ​аддитив

adj — ​суффикс «относительных прилагательных»

adv — ​адвербиальный показатель

ben — ​бенефактив

car — ​каритив

caus — ​каузатив

com — ​комитатив

comp — ​компаратив

cond — ​кондиционал

contr — ​контрастивное местоимение

cs — ​консекутив

dat — ​дативный аппликатив

dem — ​демонстратив

dir — ​директивный преверб

dyn — ​динамичность

emp — ​эмфаза

erg — ​эргативный участник

fact — ​фактивная релятивизация (‘то, что’)

fut — ​будущее время

ins — ​инструменталис

int — ​интенсив

io — ​непрямой объект

lnk — ​линкер

loc — ​локативный преверб

mal — ​малефактив

mnr — ​релятивизация образа действия (‘то, как’)

mod — ​модальный суффикс

mult — ​кратное числительное

neg — ​отрицание

nmnr — ​номинализация образа действия

ntime — ​номинализация времени

obl — ​косвенный падеж

pl — ​множественное число

ploc — ​локативное местоимение

pman — ​местоимение образа действия

po — ​объект преверба

poss — ​посессив

pr — ​неотторжимый посессор

pred — ​предикативный суффикс

pst — ​прошедшее время

ptime — ​местоимение времени

q — ​вопрос

re — ​рефактив/реверсив

rcp — ​реципрокальный аппликатив

rec — ​реципрок

rel — ​релятивизация

sg — ​единственное число

tmp — ​темпоральная релятивизация (‘когда’)

^[1]    Последняя оговорка связана с тем, что среди местоимений особенно распространен супплетивизм, поэтому отождествление разных способов образования порой сопряжено с трудностями. С другой стороны, можно допустить существование синонимичных местоименных серий, отличающихся моделями образования, — ​их противопоставление основано как раз на представлении о том, что канонически при выделении серии речь идет о паре «функция—модель образования». В последнем случае теоретически допустимо и объединение разных способов образования в единую модель: это естественно, если способы образования местоимений отличаются лишь незначительно (ср. наше описание адыгейских демонстративов образа действия в разделе 9).

^[2]    Использование термина «серия» для форм падежа/числа/рода для языков, в которых те же категории выделяются и для неместоименных единиц, тоже встречается (см., например, [Беликов 1972]). Тем не менее очевидно, что в таких случаях бессмысленно говорить об особой местоименной серии.

^[3]    Представляя адыгейские данные, мы используем традиционную кавказоведческую транскрипцию (см. [Коряков 2006]). В таблицах и примерах приводится параллельное написание в адыгейской орфографии.

^[4]    Еще один кандидат в дейктические указательные местоимения — ​ǯʼə ‘теперь’. Это слово действительно обладает некоторыми свойствами демонстративов. Так, в одном фольклорном тексте в корпусе зафиксирована форма косвенного падежа ǯʼə-šʼ. Кроме того, от ǯʼə образуется предикативная форма ǯʼə-rə ‘это теперь’, аналогичная предикативным формам указательных и личных местоимений (см. о них раздел 5). Однако в силу нерегулярности этих выражений далее корень ǯʼə не рассматривается.

^[5]    Строго говоря, демонстративы могут выступать в качестве модификаторов не только при именах, но и при сказуемых относительных клауз в отсутствие внешней вершины [Ландер 2012].

^[6]    Как показано в [Bagirokova et al. 2022: 296–297] (см. также [Ситимова 2004: 77–78]), на указательных местоимениях — ​в отличие от групп, образованных существительными, — ​маркирование множественности факультативно.

^[7]    Фольклорный подкорпус включает также употребления демонстративов с алломорфом показателя косвенного падежа -šʼə (i), в единичных случаях даже в сочетании с именным суффиксом косвенного падежа ‑m (ii) (а также, несколько чаще, с суффиксом косвенного падежа множественного числа ‑me):

(i)  Джы дэдэм о мыщы щыплъэгъугъэр зэкӏэ а ныо уды бзаджэм иӏэшӏагъ. [Саусырыкъо илӏакӏ]

ǯʼə-dede-m                  we    mə-šʼə       šʼə-p-λeʁʷə-ʁe-r                      zeč̣ʼe

теперь-именно-obl    ты     dem-obl     loc-2sg.erg-видеть-pst-abs       все

a         nəwe-wədə-bzaǯʼe-m                       jə-ʔe-ṣ̂a-ʁ

dem    старуха-ведьма-зловредный-obl    poss-рука-делать-pst

‘Все то, что ты сейчас здесь увидел(а), дело рук злой колдуньи’.

(ii) Ащым ӏофыр зынэсыджэ плъакъохэр пшӏокӏодыщтых. [Шъхьакӏумыдэ Ким. Псэйтыку кӏэнэкӏэлъэ орэд]

a-šʼə-m            ʔʷefə-r       zə-nesə-ǯʼe                     p-λaqʷe-xe-r

dem-obl-obl    дело-abs     rel.tmp-достигать-ins    2sg.pr-нога-pl-abs

p-ṣ̂ʷe-ḳʷedə-šʼtə-x

2sg.io-mal-исчезать-fut-pl

‘Если дело дойдет до этого, ты потеряешь ноги’.

     Ср. также форму ʔa-šə(-m)-g’e [dem-obl(-obl)-ins], упоминаемую в [Smeets 1992: 307] для адыгейского говора шапсугов Дюздже (Турция).

^[8]    Возможный контраргумент состоит в том, что встречаются примеры, где предполагаемая связка arə присоединяется к личному местоимению с дополнительным согласным -r, при том что абсолютивный показатель -r к личным местоимениям не присоединяется:

(i)  О сӏыфые-сӏыфыщ зыфаӏорэр орары! [Ушъый Кӏыщыкъу. Нарт Тэтэршъао натыфрэ хъо блатхъэрэ къызэрихьыгъэр]

we    ṣəfəje ṣəfəšʼ            zə-f-a-ʔʷe-re-r                                          we-r-a-rə

ты     ужасный.человек    rel.io-ben-3pl.erg-говорить-dyn-abs    ты-r-dem-pred

‘Тот, о ком говорят «ужасный человек», — ​это ты!’

     Однако подобные примеры — ​не норма. Обычно в таких контекстах предикативный суффикс присоединяется к личным местоимениям напрямую. Возможно, форма werarə возникает в результате применения правила, вставляющего -r- в интервокальной позиции.

^[9]    Один из рецензентов предположил, что место здесь понимается не как конкретный референт, а как более размытый, менее жестко заданный участок пространства, с чем и связано отсутствие падежа (также маркирующего референтность) и числа.

^[10]   Несмотря на присутствие таких форм в корпусе (два вхождения), наши консультанты оценивают их как недопустимые.

^[11]   Морфема šʼt‑ встречается также при выражении будущего времени, имперфекта и эпистемической модальности. В этих случаях, вероятно, она тоже восходит как šʼə-t- ‘стоять’ (ср. [Arkadiev, Maisak 2018]), но имеет иную функцию.

^[12]   Примечательно, что в кабардино-черкесском языке аналогичная конструкция, включающая демонстративы с падежным маркированием, тоже претерпела изменения: показатель падежа редуцировался и оглушился, что в других контекстах, насколько нам известно, не встречается; ср. apxʷəde ‘такой’ < a-bə xʷəde [dem-obl подобный]. Таким образом, в кабардино-черкесском и конструкция с косвенным падежом развилась в особую серию.

^[13]   Тот же суффикс обнаруживается в вопросительном местоимении təde ‘где’.

^[14]   Слово ǯʼade, совпадающее с ожидаемым дериватом, имеет значение ‘огромный’.

^[15]   Национальное адыгское блюдо, аналог мамалыги.

^[16]   В адыгейском языке есть омонимичное слово šʼəʁʷə ‘соль’, которое мы, разумеется, не учитываем.

^[17]   В [Ярославцева 2017] для бжедугского диалекта отмечается возможность присоединения к таким формам показателя ассоциативной множественности -txe (mə-d.re-txe-r [dem-contr-apl-abs]), хотя и маркирующего аддитивное множественное число (см. также [Bagirokova et al. 2022: 275]).

作者简介

Yury Lander

编辑信件的主要联系方式.
Email: yulander@yandex.ru
俄罗斯联邦, Moscow

Shamset Unarokova

Email: unarokova.shamset@yandex.ru
俄罗斯联邦, Maykop

参考